Картина мира в мифах древнего Китая

Перед нами вполне монотеистический взгляд на религию. Только вместо Яхве или Аллаха мы видим здесь Небо. Монотеизм, во многом идущий в древнем Китае от Конфуция и Мо Ди, вместе с тем, не мог перечеркнуть традиционный политеизм.

Даосизм

Даосская редигия эклектична. Даосские богословы пытались совместить идеи, приписываемые Лао-цзы, с традиционным политеизмом. Вот почему тенденция к монотеизму в даосизме имеет слабо выраженный характер. Если Конфуций и его ученики полностью освободили Небо от богов и других небожителей, то на даосском Небе традиционные боги уживаются с людьми. Как тем, так и другим приписывается бессмертие.

М. Е. Кравцова писала: «В целом божественный пантеон, как в рамках храмовых центров, так и за их пределами, включает в себя множество самых разных по происхождению персонажей. Это: архаические божества типа Жёлтого императора и Царицы Запада Си-ванму, древние легендарные бессмертные, правители и высокопоставленные государственные деятели, покровительствовавшие даосизму или занимавшиеся даосской алхимией, основатели школ и монастырей, именитые даосские теоретики и практики, полулегендарные отшельники и реальные исторические лица и, наконец, локальные божества» (Кравцова М. Е. История культуры Китая. СПб., 1999. С. 249–250).

Эклектизм религиозного даосизма во многом объясняется малограмотностью его представителей. Недаром Юань Кэ писал: «Малограмотные даосы создали множество всяких небылиц» (Юань. С. 154).

Эти небылицы даосы вставляли в традиционную политеистическую религию. Они должны рассматриваться как инородное тело в этой религии. Их нельзя включать в древнекитайскую мифическую картину мира. Этих небылиц оказалось чрезвычайно много. Рассмотрим некоторые из них.

Небылицы о бессмертных

Бессмертие – высшая цель истинного даоса. К её достижению его единоверцы шли не только духовными путями, постигая таинственные глубины учения о Дао, но и с помощью эликсира бессмертия. Этот эликсир даосские алхимики изобретали на протяжении многих столетий, используя киноварь (сульфид ртути), золото, мышьяк, нефрит и другие вещества. В результате сформировалось две формы даосской алхимии.

М. Е. Кравцова писала: «Даосское религиозное направление, имевшее конечной целью, повторим, превращение человека в бессмертного – сяня, подразделяется на так называемую «внешнюю» (кит. вай дань, дословно «внешняя киноварь») и «внутреннюю алхимию» (кит. нэй дань, доел, «внутренняя киноварь»). «Внешняя алхимия» предполагает изготовление элексиров бессмертия в лабораторных условиях и в ходе моделирования искусственно сжатых во времени природных процессов. «Внутренняя алхимия» – создание эликсира в самом теле даосского адепта через регуляцию его пневменных энергий, т. е. изменение его биолого-физиологических параметров» (там же. С. 241).

Даосы не могли обойтись без попыток внедрить в древнекитайские мифы самых излюбленных своих героев – бессмертных. Они дополнили сказания о бессмертных, имеющиеся в канонических мифах древнего Китая, небылицами о восьми бессмертных. Выделю среди них лишь некоторых.

Чжунли Цюань. Этот даос был самым старым среди бессмертных единоверцев. В молодости он достиг головокружительных успехов на военной службе, но однажды его постигла неудача в войне с тибетцами.

«Потерпев неудачу в сражении с тибетцами, Чжунли в отчаянии ушёл в горы. Там он встретился с даосским отшельником. Монах отвёл его к владыке Востока Дун-вангуну, покровителю всех бессмертных мужского пола, который посоветовал Чжунли отказаться от карьеры и отдать все свои силы и способности постижению дао» (Еж. С. 173).

Чжан Го. Этот бессмертный был оборотнем. Он, между прочим, появился в незапамятные времена – во времена творения мира из хаоса в облике белой летучей мыши. У В. В. Ежова о нём читаем:

«Чжану Го приписывалась также способность предугадывать будущее и сообщать о событиях далёкого прошлого. Рассказывали, что иногда он «умирал», его хоронили и оплакивали безутешные ученики, а затем «воскресал» вновь (его гроб оказывался пустым). Чжан Го изображается обычно в виде старца-даоса, сидящего на осле лицом к хвосту, с бамбуковой трещоткой в руках» (там же. С. 174).

Люй Дунбинъ. К даосизму его приобщил Чжунли Цюань. Даосизм подарил ему бессмертие: «Постигнув тайны даосизма, Люй обрел бессмертие» (там же. С. 174–175).

Даосы насочиняли о нём много небылиц. Вот одна из них: «Очень популярна была версия легенды, согласно которой молодой учёный Люй Дунбинь на постоялом дворе встречается с даосом, который велит хозяйке сварить кашу из проса и в ожидании заказанной еды заводит с Люем разговор о тщете мирских желаний. Люй не соглашается, но вдруг засыпает и видит во сне свою будущую жизнь, полную взлётов и разочарований, страшных испытаний и несчастий. Когда ему грозит смерть, он просыпается и видит себя на том же дворе, хозяйка варит кашу, а даос ждёт еду. Прозревший Люй становится даосским отшельником» (там же. С. 174–175).

Ли Тегуан. Этому бессмертному повезло больше, чем другим: он путешествовал по небу с самим Лао-цзы – основателем даосизма.

Хань Сянь. Этот даос стал бессмертным в тот момент, когда он упал со священного персикового дерева. Свои усилия он направлял на борьбу с конфуцианством.

Лань Цайхэ. «К группе восьми бессмертных принадлежит также Лань Цайхэ – своеобразный даосский юродивый. Он носил рваное синее платье, широкий пояс с шестью бляхами чёрного дерева, на одной ноге сапог, другая – босая. Он ходил по рынкам, распевал песни, которые сочинял сам, импровизируя во время представления, и просил милостыню. Лань Цайхэ говорил странные вещи, совершал странные поступки. Летом утеплял халат ватой, зимой валялся на снегу» (там же. С. 178).

Небылицы о Хуан-ди и Юе

Даосские авторы пытались приобщить к учению Лао-цзы не кого-нибудь, а самого Хуан-ди. Так, они сочинили историю о том, что после победы над Чию он отправился в путешествие по земле не для того, чтобы установить на ней треножник в честь его победы над Чию, а для того, чтобы постичь на ней великое учение о Дао (Пути). Эту небылицу опроверг Юань Кэ:

«Жёлтый император повсюду путешествовал, а людей послал в горы Шоушань добывать медь, таскать её к подножию горы Цзиншань и отлить треножник в память о победе над Чию, а вовсе не для того, чтобы варить в нём эликсир бессмертия, как предполагают некоторые. Ведь Жёлтый император был верховным владыкой и ему не к чему было, подражая даосам позднейших времён, искать лекарство бессмертия и добиваться вечной жизни. После битвы при Чжолу и казни Чию Жёлтый император некоторое время ещё оставался в мире людей и только потом вернулся на небо. Вот поэтому-то некоторые и считают, что Хуан-ди сперва постигал великий путь Дао, а потом уже стал бессмертным» (Юань. С. 114).

Свою лепту в модернизацию древнекитайской мифической картины мира внёс Ду Гуантин (850–933). В мифе о Юе, великом усмирителе потопа, этот даос вставил сказку о госпоже Яо-цзи в своей книге «Записки о бессмертных из Юнчэна». Эта госпожа была оборотнем:

«Она то плавно улетала и рассыпалась тучами, то легко останавливалась и изливалась вечерним дождём; обращалась то в скользящего дракона, то в парящего аиста, словом, принимала тысячи видов и форм» (Юань. С. 63).

О том, что Яо-цзы не мифический, а сказочный персонаж, свидетельствует такой эпизод из книги даосского автора: «Когда он вновь пошёл к ней, он вдруг увидел облачные терема и яшмовые террасы, целый лес нефритовых дворцов и узорных ворот. Прислуживали чудесные существа, которым он не знал даже имени; львы сторожили засовы ворот, небесные кони влекли колесницу, а ядовитые драконы и изрыгающие молнии чудища охраняли её. Госпожа спокойно восседала на яшмовой террасе. Юй отдал земной поклон и попросил её раскрыть истинное учение (естественно, даосское. – В. Л.). Она распорядилась, чтобы служанка Лин-жун-хуа подала ящичек из алой яшмы и достала оттуда чудесные письмена. Юй с поклоном взял их и удалился. После этого с помощью Гэя-чэня и Юй-юя он отвёл воды, расчистил реки и завершил свой подвиг» (там же).

Мы видим здесь типичные атрибуты волшебной сказки: чудесные дворцы, чудесные существа, чудесные письмена и т. п. Их можно спутать с мифическими. Но тогда напрашивается вопрос: зачем мифическому усмирителю великого потопа понадобилась эта Яо-цзы, если она не богиня, а оборотень? Как она оказалась на божественном небе? Туда её поместил даосский автор, чтобы рядом с Хуан-ди оказалась проповедница даосского учения. Более того, по даосской версии мифа о Юе выходит, что он усмирил потоп благодаря его приобщению к даосизму.

Небылицы о магах-волшебниках

Багун. Этот даос был способен творить такие чудеса, которым могли позавидовать даже боги. Вот о каких из них он рассказывал князю:

«Я могу, не сходя с места, передвигаться вместе с ветром и дождём, встав с места, подняться в облака и в туман; чертить на земле и таким образом прорывать русла рек; насыпать землю и так возводить горы и пики. Я могу обрушить высокую гору, заткнуть глубокий источник, скрутить тигра и барса, вызвать дракона и повелевать духами. Я могу разделять тело и изменять внешность. Существовать или исчезать, белый день превращать в ночь. Я могу оседлать облако и ступать по пустоте, пересекать моря, всходить по волнам. Я могу ступать в огонь и не гореть, в воде не промокать. Ни нож, ни стрела меня не берут. В зимние холода мне не холодно, в летнюю жару – не жарко» (там жею С. 191).

Цзе Янь. Этот даос не был таким сказочным чудотворцем, как Багун, но и ему было, чем гордиться:

«Человек по имени Цзе Янь, овладевший даосской премудростью, умел с помощью перевоплощений скрывать свой истинный облик. Путешествуя, он как-то задержался в столице государства У, где беседовал с тамошним правителем. Князь хотел оставить мудреца у себя и даже оборудовал для него во дворце особый храм. Много раз посылал он к Яню гонцов, желая получить наставления. Даос являлся то отроком, то старцем, не вкушал предложенных угощений и не принимал подношений. Он не приступал к обучению князя, ссылаясь на то, что правитель слишком много времени уделяет праздным развлечениям. Повелитель У разгневался и приказал связать Яня. Своим воинам он повелел стрелять в мудреца из арбалета. Арбалет выстрелил, но на том месте, где только что стоял связанный Цзе Янь, оказались только верёвки. А даос-волшебник исчез неизвестно куда» (там же. С. 194).

Сюй Гуан. «В эпоху, отмеченную ожесточенной борьбой за власть в Поднебесной империи, жил в царстве У даос-волшеб-ник по имени Сюй Гуан. Как-то он решил показать на рынке своё магическое искусство. Сюй Гуан попросил у одного торговца тыкву, но тот не дал. Тогда даос попросил одно-единственное тыквенное семечко и получил его. Взрыхлив посохом землю, Сюй Гуан посадил семечко. Тыква тут же проросла, сплела стебли, раскрыла цветы, завязала плоды. Сорвав одну тыкву, Сюй Гуан поел сам и угостил всех смотревших. Пока торговцы, отвернувшись от своих товаров, глазели на чудеса, их прилавки опустели» (там же. С. 198).