Следователь по особо секретным делам

2

Валерьян Ильич Шевцов имел все основания считать, что его долгая и довольно-таки бессмысленная жизнь подошла к своему финалу – и одновременно к звездному часу. Наследие его отца, почти что утраченное – теперь он мог его восстановить. И передать в руки своему сыну Андрею всё сразу: и великие секреты алхимиков, и тайны управления сущностями иного мира. После чего его сын не только сможет встать во главе проекта «Ярополк» – он обретет власть и могущество, в сравнении с которыми ничтожными покажутся и власть начальника ГУГБ Всеволода Меркулова, и даже могущество его покровителя – всесильного наркома внутренних дел Лаврентия Берии. Однако Валерьян Ильич понимал: сам он этого уже не увидит. И такая мысль не пугала его – она представлялась ему скорее успокоительной.

Он давно знал, что всё должно будет завершиться именно так: он пожертвует собой ради своего сына. Обязан будет это сделать. Он был готов к этому. Потому-то он и сменил фамилию много лет назад – чтобы тень его деяний не пала на Андрюшу. Хотя, конечно, Валерьян Ильич не мог предугадать, что в числе деяний этих окажется двойное убийство. Пока что – двойное.

Он не особенно хотел убивать Федора Великанова. И уж точно не планировал убийство Отара Абашидзе. Но – ему пришлось импровизировать, когда события пошли совсем не по его сценарию.

Он рассчитывал, что Великанов, этот жадный ублюдок, просто-напросто передаст Отару Абашидзе духовскую бутылку – изобретение его, Валерьяна Ильича, отца. Но нет: Великанову вздумалось учинять проверки – требовать, чтобы Абашидзе сперва предъявил ему похищенное имущество Данилова. Грузин раскрыл баул с алхимическим оборудованием, а Федор Великанов взял, да и начал принесенную с собой бутылку откупоривать. Еще повезло, что пробка в ней оказалась тугая, притертая!

Валерьян Ильич выскочил из спальни Абашидзе в прихожую, когда Федор Великанов уже извлек пробку из бутылки – но в контакт с Ганной еще не вступил. И театральный вахтер направил на него табельный «ТТ» своего сына Андрея, который ему удалось вынести из здания НКВД – не без помощи своего дара.

– А ну, опустить оружие! – заорал Великанов. – Я сотрудник Наркомата внутренних дел! Ваши действия подпадают под статью 58-8 УК! А это – расстрел с конфискацией имущества.

Валерьян Ильич усмехнулся про себя: надо же, в такой ситуации этому недоумку не отшибло память, и про статью 58 Уголовного кодекса он не позабыл!

– А почем же я знаю, мил человек, – заговорил Валерьян Ильич с интонацией характерного актера, коих он в разных спектаклях повидал немало, – что ты и вправду сотрудник этого самого наркомата? У тебя документец какой имеется?

Великанов мог бы призвать в свидетели Абашидзе, но вместо этого он произнес:

– Есть удостоверение, и сейчас я его предъявлю.

– Только ты уж – того: не вздумай пистолет вместо «корочек» достать! – И Валерьян Ильич слегка приподнял ствол «ТТ», нацелив его Великанову в голову.

Тот вместо ответа только зло осклабился. А потом хотел сунуть в карман пиджака левую руку, но в ней была бутылочная пробка, и он бросил её прямо на пол.

Ублюдок явно не знал, что призраком управляет лишь тот, у кого имеются при себе обе части духовской бутылки: и сам стеклянный сосуд, и пробка от него. Валерьян Ильич метнулся к маленькому цилиндру из пробкового дерева, который катился по полу, подхватил его и крепко сжал в кулаке. И тотчас же снова направил «ТТ» на Федора Великанова.

А между тем воздух в прихожей тяжело заколыхался, и под самым потолком стало возникать зеленоватое ледяное свечение. Абашидзе – до этого никогда в жизни ничего подобного не видавший – охнул и привалился к стене. А Великанов грязно выругался: выпускать призрака при наличии сразу двух противников, один из которых направлял на него самого оружие, он явно не планировал. И оттого упустил время, когда еще мог взять ситуацию под свой контроль. Ведь, как-никак, большая часть артефакта – сама бутылка – всё еще находилась у него. И это его промедление, конечно же, использовал Валерьян Ильич.

– Ганна! – закричал он. – Пани Ганна! Этот негодяй вас подло обманул! Он заставлял вас убивать якобы ваших врагов, а на деле он сам – первый из их стана!

Светящийся силуэт зашевелился, подался к Валерьяну Ильичу, и театрального вахтера обдало холодом непереносимым, как в ледяном озере Коцит – девятом круге Дантова ада. Однако Валерьян Ильич даже с места не сдвинулся – и взгляда от Ганны не отвел.

– Этот человек, – он указал подбородком на Великанова, – родной брат женщины, которая была замужем за Сергеем Хомяковым – внуком судебного следователя, не давшего ходу вашему делу. А вас, пани Ганна, шурин инженера Хомякова доставил в Москву, чтобы вы помогли ему с сестрой обрести такое богатство, какого им на десять жизней хватило бы.

– Это ложь! – завопил Великанов. – Не слушай его, Ганна!

– Да вы на лицо-то его взгляните, пани Ганна, – произнес театральный вахтер не без ехидства, – на нем всё написано!

Да и вправду: довольно красивое, с тонкими чертами, лицо Великанова исказил такой ужас, что Федор Васильевич сделался похож на неисправимого грешника, которого черти волокут в преисподнюю. И этому выражению суждено было застыть на лице молодого человека навсегда.