Следователь по особо секретным делам

2

Вечером понедельника Николай Скрябин позвонил из наркомата в Ленинку, Ларе – был уверен, что она допоздна засидится на работе. Будет корпеть над загадкой, которую он ей подкинул. И точно: её сразу же позвали к телефону.

– Кое-что что мне удалось узнать, – сказала ему Лара.

Но говорила она так скованно, что перед глазами Скрябина словно красная лампочка замигала. Ясно было: рядом с Ларой находился кто-то из её коллег. Прислушивается. Выискивает в сказанном ею тайные смыслы.

– Давай встретимся завтра, – сказал Николай. – К завтрашнему вечеру ты успеешь завершить свои изыскания?

И девушка заверила его, что – да, успеет.

На том их разговор и завершился. И старший лейтенант госбезопасности занялся тем, к чему следовало бы приступить еще накануне. Перед собой на столе он в ряд разложил папки с личными делами тех сотрудников «Ярополка», которые посетили Минскую область в мае. Он раскрыл эти папки так, чтобы иметь перед глазами фотографии всех потенциальных фигурантов по делу. И принялся читать. Из-за своих собственных командировок, которые пришлись на это же самое время, Николай понятия не имел ни о «сигнале», полученном из Белорусской ССР, ни о результатах проведенного там расследования.

Белорусскую следственную группу возглавлял человек, который Скрябину был более или менее знаком и состоял в одном звании с ним: старший лейтенант госбезопасности Назарьев Андрей Валерьянович, 1905 года рождения. В «Ярополке», надо думать, он очутился благодаря своему подтвержденному дару психометрии: он умел считывать с материальных объектов сведения обо всех людях, которые хоть раз брали их в руки. Николай слышал о том, как Назарьев не раз и не два давал заключения по официальным делам, что велись за пределами «Ярополка». И заключения эти зачастую полностью обрушивали собранную до этого доказательную базу. Но – всегда принимались во внимание.

Вторым человеком в следственной группе – заместителем Назарьева – оказался самый молодой из её участников: Великанов Федор Васильевич, 1913 года рождения, лейтенант госбезопасности. С ним Скрябин знаком не был, хотя Великанов присоединился к проекту сразу после окончания исторического факультета МГУ, четыре года тому назад. То есть, одновременно с самим Скрябиным – которого рекрутировали, когда он был еще студентом. Но за это время их с Великановым пути ни разу не пересекались. Никаких особых талантов в личном деле Федора Васильевича не указывалось. Однако имелась приписка, сделанная от руки еще прежним руководителем «Ярополка», расстрелянным ныне Глебом Бокием: Замечен в склонности к выявлению исторических фактов, не поддающихся рациональному объяснению.

И с ними же в Белоруссию ездили два младших лейтенанта госбезопасности – не такое уж низкое звание, если учесть, что в общевойсковой иерархии оно соответствовало старшему лейтенанту. Но оба этих сотрудника могли бы уже получить звание и повыше – с учетом того, что и тот, и другой присоединились к проекту «Ярополк» в 1933 году, еще до того, как ОГПУ преобразовали в НКВД. Разве что – социальное происхождение у обоих было невыигрышное.

Один из двух младших лейтенантов был почти ровесником Назарьеву: Данилов Святослав Сергеевич, 1906 года рождения, уроженец Витебской губернии нынешней Белорусской ССР. И в графе «социальное происхождение» прямо значилось: из дворян. До поступления в ОГПУ/НКВД Данилов окончил Московский химико-технологический институт имени Менделеева. Туда его приняли благодаря выдающимся способностям, не посмотрели на дворянские корни. Однако на последнем курсе молодой человек учудил: написал работу «Зарождение и развитие алхимии в Европе». Уж какая муха его укусила – Бог знает. Данилова едва не выгнали с треском из института – не только без диплома, но даже и без справки об академической успеваемости. Но ему повезло – в некотором роде: он попал в поле зрения кого-то из «Ярополка». Так что фрондеру позволили-таки защитить диплом, а затем – то ли в качестве награды, то ли в наказание – отправили служить на Лубянку.

А вот у четвертого участника следственной группы, побывавшей в Белоруссии, в графе «социальное происхождение» в личном деле стоял жирный прочерк – небывалая вещь! Но Скрябин ничуть этому не удивился. Абашидзе Отар Тимурович, 1909 года рождения, почти наверняка происходил из грузинского княжеского рода. И кадровику «Ярополка» не захотелось портить свою отчетность такими сведениями. Вот он и предпочел сделать вид, что социальное происхождение сотрудника неизвестно. Чем Абашидзе занимался до 1933 года, где проживал – в личном деле тоже не указывалось. Равно как не имелось там и никаких сведений о его образовании. Зато в папку с его личным делом подшили один презанятный документец.