Дурная кровь

И меня заодно.

Я пою его своею кровью, но не смею дать ему больше пары глотков раз в три дня. Это достаточно, чтобы поддерживать его существование, но голод пожрал все, что оставалось в нем от человека. Теперь это дикий зверь, который убил бы и меня, если бы только сумел».

– Ужасно... – тихо произнесла я.

В кои-то веки Кройц был со мной согласен.

– Тут и человек бы спятил. В темноте, скованный, мучающийся от голода... – произнес он мрачно. – В Луизиану Франсуа Дюпон привез уже безумного монстра. Отлично почтил память брата, ничего не скажешь...

И тут я не смогла удержаться:

– Он потом пришел в себя. Он не навсегда остался чудовищем.

Пес с подозрением посмотрел на меня и предсказуемо спросил:

– Что ты имеешь в виду, Дюпон?

Под его взглядом я поежилась и смолчала, надеясь, что он отстанет. Да, я все еще плохо его знала.

– Дюпон! Выкладывай! – раздраженно спросил у меня парень и для того, чтобы суть вопроса дошла до меня быстрее еще и встряхнул за плечо.

– Он мне снится... – тихо пробормотал я.

– Чего?! – опешил пес. – Ты что, так дневника перечитала?

Мне показалось, будто он встревожился из-за моих слов.

– Я... мне снилось не то, о чем мы читали. Я видела то, что было после. И я... я была во сне им, вампиром, чувствовала то же, что и он. Брат Франсуа не был тупой кровожадной тварью. Он любил брата. И страдал из-за того, что не мог быть с ним.

Кройц, как ни странно, ничего не ответил, хотя я уже готовилась к тому, что на меня обрушится очередной поток его язвительности. Но ничего подобного.

– Почему ты молчишь? – спросила я настороженно у парня.

Пес вздохнул и посмотрел на дневник едва ли не с ненавистью.

– Пытаюсь понять, могли ли это быть воспоминания этой твари, которые ты почему-то получила... Ну-ка, так что было дальше?

Я начала мучительно вспоминать свои странные сны.

– Он... Вампир какое-то время скрывался от брата. Пока не смог взять под контроль свой голод. Потом он вернулся к нему и даже жил с Франсуа в его городском доме. Мне снилось, как вампир был на каком-то приеме.

Кройц кивнул.

– Сейчас проверим, что там было на самом деле с кровососом. Хочешь спать или узнать правду? – с невинным видом поинтересовался Кройц.

– Хочу узнать правду, – быстро решила я.

Нужно же было извлечь хоть какую-то пользу от того, что пес теперь будет рядом едва ли не круглые сутки.

Я сама не понимала, почему мне так важно было знать, что же на самом деле произошло с младшим братом Франсуа Дюпона.

– Правильное решение, – похвалил меня Кройц. – О таком чудовище, как Гранд-мастер, нужно знать как можно больше.

Сперва жизнь Франсуа в Луизиане походила на подлинный ад. Совесть мучила его за то, что он привез на эту землю чудовище. Писал мой предок, как и прежде, довольно сухо и скупо. Но мне казалось, будто каждое слово пронизано болью и отчаянием.

«Эта земля ужасает... Она собирает жатву с тех, кто решил поселиться на ней. Чахотка без устали убивает... Дикие звери... Болота... Все они требуют жертв.

Я бы проклял тот день, когда решил поехать в Новый Свет, если бы не знал, как легко теперь живется тому, кто был некогда моим братом.

Он не знает жалости или страха. И именно он самый страшный хищник в ночи. Множество мертвых тел находят здесь. И я могу определить, кто был убит именно им. Голод его не утихает.

Иногда он возвращается ко мне. И каждый раз я думаю, что теперь-то он убьет меня. Но нет. Что-то будто останавливает его. Хотя, клянусь Богом, я бы даже не стал сопротивляться, если бы он пожелал выпить мою кровь, я бы позволил ему. Жизнь моя несет мне лишь горе».

– И все-таки этот вампир был не самым обычным. Он не забывал брата. И не пытался его убить... Даже после путешествия в гробу... – задумчиво произнес пес после прочтения этого отрывка. – Думаю, если бы он остался в Марселе, то через какое-то время мог бы добиться титула принца.

Скорее всего. Если бы его не убили родственники-колдуны.

Спустя несколько записей я поняла, что события в жизни братьев Дюпон действительно были точь-в-точь как в моих снах. Вампир действительно пропал и долгое время не возвращался к старшему брату.

«Он не появляется уже несколько лет. До меня больше не доходят слухи о зверствах в здешних местах. Должно быть, кто-то принес душе моего бедного брата покой».

Кройц вопросительно взглянул на меня, ожидая, что же я скажу.

– Пока очень похоже на мой сон, – произнесла я. – Очень похоже. Он... Тот вампир в моем сне, он тоже долгое время не показывался на глаза своему старшему брату. Это было больно... Ему было больно и одиноко.

Сразу вспомнились те чувства, которые я переживала во сне.

– Учитывая, как упырь попал в Новый свет, я не стал бы на его месте переживать из-за разлуки с Франсуа Дюпоном. Фактически, старший братец пытал кровопийцу-младшего. Морил голодом. Держал в гробу. Если поверить в то, что в вампире остались какие-то крохи разума...

То ему было больно. Больно и страшно. Он ведь не ощущал себя покойником, вовсе нет. Мыслил. Чувствовал. По сути, он ведь заживо оказался заперт в гробу... И голод. Постоянный мучительный голод.

Я понимала, что должна была испытывать только отвращение, когда речь заходила о жажде крови, но трудно так относиться к тому, с кем делила мысли.

– Он мучился, Дюпон. Не день и даже не два, – произнес пес.

Корабли из Старого света в Новый шли долго.

– Читай дальше...

«Сегодня он пришел ко мне. Вошел в дом в сумерках. Ему не потребовалось разрешения... Легенды лгали.

Он походил и одновременно не походил на моего брата. То же благородство черт, те же ясные глаза... Ни следа уродливого безумия, что так ужасало меня прежде. Но это был не человек, я это видел совершенно ясно. А он и не пытался скрывать от меня страшную истину.

Я был холоден с ним. Кажется, подобный прием его удивил.

«Я более не одержим жаждой, - произнес он. - Мое безумие отступило».

Его голос звучал музыкой... И это пугало. Так не могли говорить люди.

«Но ты все равно убиваешь», - отвечал я.

«Нет, мне требуется не так много крови, как ты думаешь. Позволь мне остаться, Франсуа».

Я проклинаю себя за слабость.

Я принял его».

Кройц казался удивленным... Да что там, он был шокирован тем, как дальше развивалась история двух братьев.

– Дюпон... – тихо начал он. – Ты хотя бы понимаешь, что это значит?

Конечно, я ничего не понимала. И мне требовались объяснения.

– Он долго голодал на корабле. Потом сорвался и ушел в загул, зажирая множество людей. И после этого вот вернуться назад, к родственнику, фактически нормальным? – медленно произнес парень, будто разжевывая каждое слово. – Прежде мы захватывали вампиров живьем... Проводили эксперименты... После такого нормальным стать уже невозможно. Это не первое безумие после обращения, когда, отъевшись как следует, кровосос очухивается.

Не было причин ему не верить.

– Если... если предположить, что мои сны — правда, то он никогда не сходил с ума. Он всегда осознавал, кто он и где он.

– Гранд-мастер... – почти что с благоговением произнес пес. – Как бы мне хотелось сразиться с ним... Но почему ты вдруг начала получать его... воспоминания?

Сама хотела это понять...

– Ну... мы же с ним одной крови... Может... Ну, фамильная память.

Кройц только рассмеялся.

– Ты не его потомок, Дюпон. Подозреваю, что у этого парня вообще не было потомков в человеческом понимании. Если все из-за этой... фамильной памяти, то тебе должен сниться Франсуа Дюпон, а не его младший брат.

Логично. Но Франсуа мне не снился.

– Все началось после того, как я нашла дневник... Может, он... ну, особенный.

Пес покачал головой.

– Дневник — просто дневник. Старье безо всяких чар. Дело не в нем, а в тебе. Я бы мог подумать, будто ты пересмотрела чего-то типа «Дневников вампира»... Но то, что говоришь ты, в целом совпадает с тем, что написано в дневнике. Так что у тебя какая-то странная связь со старейшим вампиром Нового Орлеана.

Связь... И она не может быть простой случайностью. Со времени приезда в Новый Орлеан со мной не происходило ничего случайного. Просто иногда объяснение я получала немного позже.

Несколько минут мы молчали. Каждый думал о своем. А потом Кройц произнес:

– Не дело тебе быть здесь, среди колдунов и призраков. И чертовски плохой знак, что ты получила воспоминания старого вампира, Дюпон.

Я покачала головой.

– Но он не показался мне опасным... Он... Гранд-мастер вовсе не такое чудовище, как ты расписываешь.

Парень тяжело вздохнул и щелкнул меня по лбу.

Больно.

– Дюпон, ты просто побывала в его шкуре. Поэтому думаешь, будто бы он, ну... хороший... Никто не считает себя чудовищем. Почти никто... Но Гранд-мастер — в первую очередь вампир. Он живет, забирая чужую жизнь.

Он был прав... И не прав.

– Но он перестал убивать! Перестал, как только смог! У него были чувства! Он любил брата!

Пес смотрел на меня как на ребенка, сочувствующе и немного насмешливо. По его мнению, все, что я сказала, было глупостью и ничем больше.

Я забралась на постель с ногами и обняла колени, пытаясь спрятаться от этого... сочувствия. Да, все верно, тот безымянный Дюпон действительно был вампиром, действительно убивал... Но как же я могла видеть в нем чудовище, если побывала в его голове? Поняла, как он мыслил, что чувствовал...

- Не дуйся на меня, я пытаюсь... защитить тебя.

Последние слова Кройца прозвучали неуверенно, словно бы он сам в них сомневался.

– Я... благодарна, – вздохнула я, не глядя на него. – И, наверное, ты даже прав... Во всем прав. Ты ведь куда лучше понимаешь в... чудовищах. Но ты не понимаешь в нем. В Гранд-мастере... Давай спать.

Переубеждать меня пес не стал.

– Давай спать. Надеюсь, сегодня ты будешь просто спать, Дюпон. Без всяческих «вампирских» грез.

А я не знала, хочу ли я этого. Даже если это было опасно, но я желала знать, как же все было на самом деле. И не только ту версию, которую поведал в дневнике Франсуа Дюпон, человек, который от большой любви пытал собственного брата.

Делить с кем-то одну комнату и — о ужас! – одну ванную оказалось просто невыносимо. И не только потому, что Кройц нарушал мое личное пространство... Хотя и поэтому тоже. Но просто почему-то так получилось, что мне понадобилась ванная комната именно в тот момент, когда туда отправился парень. Ну не идти же было в другую комнату?..

В итоге я ходила из угла в угол, пытаясь дождаться своей очереди. А пес словно решил утопиться. Чтобы отвлечься, я подошла к окну. На самом деле это стало моей привычкой, с тех пор, как Кройц прописался возле «Белой розы». Пес теперь был рядом, но я все равно подходила к окну.