Знак черепа

— Поперечное течение в проливе, — хмуро объяснил он.

Я ничего не ответил и перешел на нос, чтобы определить, насколько сгустился туман. Мне показалось, что он начал понемногу рассеиваться, низко расстилаясь над водой. Группа моряков в плотных суконных куртках — вечерний воздух был довольно свеж — собралась вокруг Запевалы Сэма на баке, покуривая и жуя неизменную табачную жвачку. Я с минуту прислушивался к его пению:

… Ведет нас за собою
багровая заря,
и женщины гурьбою
встречают нас не зря!
Но поздно или рано
отправятся на рей
бродяги океана,
грабители морей.
Мы вспомним на дорогу
про славные деньки
и зашагаем к Богу
с петлею из пеньки!..

— Ну а теперь, друзья, подхватим все вместе:

Так не спешите, братья,
бросаться сгоряча
в смертельные объятья
веревки палача!

— Эй, Сэм Пайк! — решительно вмешался я. — Смените-ка свой репертуар! Чтоб я на борту «Золотой Надежды» не слышал песен, прославляющих грабеж и разбой!

— Да, да, мистер Пенрит — конечно, сэр! — вытянулся передо мной Запевала Сэм, отдавая честь. — Только в моих песнях ничего такого нет, сэр: в них говорится о том, как плохо кончают те, кто ступил на пагубный путь пиратства. Но вы правы, сэр; лучше мы запоем другую:

— В голубой долине моря,
Где лазурный небосвод,
С буйным ветром лихо споря,
Белый парусник плывет.
На борту его — ребята
Из четырнадцати стран,
И ведет его куда-то
Молчаливый капитан.
Штурман, ловкий и умелый,
Держит вахту у руля,
И конечно, самый смелый
Из команды — это я!..

При этих словах все, сидевшие вокруг, так и покатились от хохота, а багровая шишка на лысоватом черепе ухмыляющегося Сэма еще более покраснела.

Я отошел за фок-мачту, чтобы не смущать их, и направился на ахтердек[36]. Ветер заметно крепчал и задувал с правого борта, разгоняя остатки тумана. Огромный выпуклый купол треугольного грота[37], косо повернутый на бакборт[38], белоснежной горой вздымался ввысь, где верхние стаксели, казалось, подхватывали его, и он уходил в бесконечность, растворяясь на фоне темно-синего бархатного неба. Звезды, мерцая, начали постепенно пробиваться сквозь туман, белесые пряди которого уносило ветром прочь.

Странное положение созвездий задержало мое внимание. Чем-то — я сначала никак не мог сообразить чем — они показались мне не на месте. Я перевел взгляд на наветренную часть небосвода и увидел на нем знакомые очертания Большой Медведицы. И — почти перпендикулярно нашему курсу — яркую Полярную Звезду. Мы шли прямо на запад!

Одним прыжком я взлетел по трапу на ахтердек и бросился к компасу, не веря собственным глазам. Курс был прежним: юго-запад, ближе к югу. Но по звездам мы плыли прямо в Атлантический океан, отклонившись от истинного курса градусов на сорок, направляясь куда-то в сторону Северной Америки, оставляя за собой ненужные мили и попусту теряя драгоценное время!

У меня внизу хранился мой собственный компас, и я сбегал за ним, не сказав ни слова своим попутчикам. Установив прибор рядом со штурвалом, я выверил его вдоль продольной оси судна. Северная стрелка безошибочно указала на Полярную Звезду, определив наш курс на три румба южнее чистого веста.

Сомнений не было: либо судовой компас врал, либо кто-то над ним основательно потрудился.

Я схватил рупор и отдал единственно резонную в моем положении команду:

— Подвахтенные, наверх! Кливер и бом-кливер убрать! Фок и грот[39] на гитовы![40] Приготовиться к повороту через фордевинд![41]

Резкая трель боцманской дудки послала людей на ванты и реи. Ошеломленный рулевой стал быстро перебирать рукоятки штурвала, обстененные паруса заполоскали, баркентина вздрогнула и покатилась влево под ветер. Вскоре мы вышли на истинный курс, ветер — который так и не менялся — снова задул нам в бакштаг, и «Золотая Надежда» ходко пошла левым галсом на юго-юго-запад.

Сэр Ричард вышел на палубу, сопровождаемый юным Мадденом; затем к ним присоединился Джекобс, полуодетый, только что выскочивший из койки.

— В чем дело? — заорал он. — Кому здесь пришло в голову валять дурака?

— Не знаю, — ответил я, — но кому-то, несомненно, пришло. Принесите фонарь!

С помощью моего ножа я отсоединил медный котел судового компаса от подставки и осторожно вынул его из гнезда. Что-то звякнуло, упав на палубу: отломанный кончик матросского ножа, застрявший между деревянной облицовкой и медным ободком компаса. Маленький кусочек стали, но вполне достаточный, чтобы повернуть магнитную стрелку и заставить судно изменить курс!

Если это была случайность, то нам посчастливилось раскрыть ее как раз вовремя, когда туман начал рассеиваться. Продержись он подольше, и наутро мы обнаружили бы себя где-то у западных берегов Ирландии, кружась вокруг Британских островов, как собака вокруг собственного хвоста. Капитан Джекобс прикинулся удивленным, но я не верил в случайность. Как бы там ни было, но если Саймон решил принять участие в гонке за сокровищами, то наши потерянные часы и мили означали выигрыш во времени для него и отставание для нас. И мне очень захотелось взглянуть на нож капитана Джекобса, который торчал в чехле у него на поясе…