На луче света

БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Всё ещё пытаясь вплотную заняться тем, что я подозревал под датой предстоящего «отбытия» прота, я вышел прогуляться по саду, где в самом разгаре шла игра в крокет, хотя невозможно было определить, какие там действовали правила. Позади этого цирка я обнаружил Клауса, ведущего поверх подсолнухов оживлённую беседу с Кассандрой — женщиной за сорок, имевшую способность прогнозировать определённые события с непостижимой точностью. Как ей это удаётся — загадка для всех, в том числе для неё самой. Проблема Кассандры в том, что она не находит никакого интереса в чём-либо ещё. Попав к нам, она находилась в состоянии, недалёком от голодной смерти. Первыми её словами при виде представшей пред ней лужайки с множеством здешних кресел и скамеек, с которых она могла созерцать небо, были: «Думаю, мне здесь понравится».

Была одна область, в которой она превосходила другие — это погода. Возможно, из-за того, что большую часть времени она проводила вне стен — и зимой, и летом. Если вы когда-нибудь слышали будничные прогнозы бесстыжих телесиноптиков, вы знаете, что предсказания их очень часто ошибочны. Кэсси же, как правило, оказывается права относительно периодов до двух недель со дня своих прогнозов. Я слышал даже, как Виллерс, её лечащий врач, советовался с ней об условиях предполагаемой прогулки в зоопарк, прежде чем утвердить установленную дату. (Когда Милтон услыхал, что погода ожидается ясная, он заметил: «Будет ясно? Конечно, тогда мы должны переждать, пока не станет лучше»).

Животные тоже, кажется, знают, когда грядут изменения в погоде, вероятно, по причине тонкой чувствительности к изменениям в атмосферном давлении или влажности, хоть и не столь заблаговременной. Наверное. Но как объяснить её поразительную способность предсказывать с более чем девяностопроцентной точностью, кто станет следующим президентом или победителем Суперкубка, за недели и даже, месяцы до этого? Подобного ни одно животное не сможет проделать. (По слухам, Виллерс имел некоторую выгоду с её бессвязных высказываний, которые зачастую хранил для себя, ссылаясь на врачебную тайну). Что видит она в солнце и звёздах из того, чего не можем увидеть все мы?

Я также видел Фрэнки, ковыляющую вокруг лужайки под её всегдашней чёрной тучкой. Её неспособность строить человеческие отношения, кажется, родственна некоей форме аутизма — возможно, в этом замешана сходная часть мозга. Однако, в отличие от подлинных аутистов, она не имеет проблем в общении с персоналом и её собратьями-пациентами, хотя выражения её подобны едким комментариям или резким выпадам. Являются ли эти пинки умышленными, я сказать не могу, но она была одной из тех пациенток, которым прот, как я надеялся, мог бы помочь вопреки его собственным опасениям относительно человеческой любви.

В дальнем углу я заметил ещё нескольких больных, столпившихся под тенью большого дуба, словно стадо овец, прячущееся от жара августовского солнца, разве что лица их были обращены внутрь. Я подумал, не случилось ли чего. Но, когда отправился в их сторону, то увидел среди них прота. Он рассуждал о той или иной теме, полностью подчиняя себе всё их внимание. Даже Рассел был тих. Как только я подошёл к ним, заверещал мой пейджер.

Я поспешил к телефону и набрал номер офиса.

— Это мать Роберта Портера, — сказал оператор. — Вы можете принять вызов?

Я попросил переключить меня.

Миссис Портер получила моё письмо и, разумеется, хотела знать, как Роберт. К сожалению, я мог сказать ей лишь, что до сих пор был вполне доволен его прогрессом, но предстояло сделать ещё немало работы. Она спросила, когда ей можно будет приехать, чтобы увидеть его. Я сказал, что сообщу ей, когда её сын будет достаточно здоров для этого. Разумеется, она казалась разочарованной, но согласилась подождать дальнейшего прогресса. (Я не стал упоминать о вероятности для неё найти его в том же состоянии, что и пять лет назад, когда она была здесь).

Я вернулся в сад. Виллерс ушёл, оставив Кассандру дальше разглядывать небеса. Прот так же ушёл, и остальные, лишившись своего притягательного лидера, бесцельно толпились вокруг дуба. Фрэнки по-прежнему в одиночестве проклинала ветер.

— Доктор Флинн вчера был здесь с ещё одним астрономом и физиком, — сообщила мне Жизель во время обеда в столовой для персонала. — Я предоставила ему час с протом. Никогда не видела, чтобы кто-то так стремился встретиться с кем-то ещё. Он практически нёсся в палату к проту.

— Ну, узнал он что-нибудь, чего не знал ранее?

— Он не получил всего, чего ожидал, но, кажется, был уверен, что оно того стоило.

— Почему же он не получил всего, чего ожидал?

— Прот побоялся, что он использует некоторую информацию в своих корыстных целях.

— Этого следовало ожидать. Конечно, это также может означать, что прот знает не все ответы.

— Я так не считаю.

— Какого рода вопросы задавал ему Флинн?

Она откусила громадный кусок сэндвича и продолжила — челюсть у неё размером с яблоко.

— Одной из вещей, которые он хотел узнать — насколько стара вселенная.

— Насколько же?

— Бесконечно.

— Что?

— Вспомните — она постоянно расширяется и сжимается во веки веков.

— О. Верно.

— Флинна ответ не удовлетворил. Он спросил, насколько продолжительно последнее расширение.

— Что сказал ему прот?

— Он сказал: «Откуда вам знать, что она расширяется?» Флинн начал объяснять эффект Доплера, но прот прервал его со словами: «Когда ВСЕЛЕННАЯ находится в фазе сжатия, вы будете иметь всё тот же допплеров эффект». Флинн сказал: «Это нелепо». Прот сказал: «Слова истинного хомо-сапиенса».

— Что-нибудь ещё?

— Да. Он желал знать, как много планет в нашей галактике, и, сколькие из них населены.

— Что говорит прот?

Она проглотила часть еды, выпиравшей у неё из-под щеки.

— Он сказал, в нашей галактике триллион планет и сходное в пропорциях количество во всех остальных. И, угадайте, каков процент из них населён?

— Половина?

— Не так много. Две десятых процента.

— И это всё?

— Всё? Это означает, что в Млечном Пути есть несколько миллиардов планет и лун, битком набитых жизнью.

— На скольких из них есть существа, подобные нашим?

— Вот это любопытно. Согласно проту, многие существа во вселенной схожи с нами. «Нами» — существами млекопитающими, птицами, рыбами и т.д.

— Что насчёт человека?

— Он говорит, что человекоподобные существа возникли или же развиваются на некоторых из них, но это, как правило, длится не очень долго. Что-то около сотни тысяч наших лет в среднем.

— Перспектива не столь отрадная.

— Не для нас.

— Что ещё?

— Доктор Флинн хотел знать, как нам достичь слияния водорода для получения энергии.

— И прот не ответил ему, верно?

— О, он ему ответил, ещё как.

— Правда? В чём же секрет?

— Вы не поверите.

— Возможно, нет.

— Это работает лишь с определённым веществом в качестве катализатора.

— Что за вещество?

— Нечто, найденное лишь в экскрементах земных пауков.

— Вы шутите.

— Но это не просто старое паучье дерьмо.

— Нет?

— Не-а. Только от конкретного вида родом из Ливии. Материал поставляется в маленьких золотых гранулах, размеров с маковое семечко, — она начала хихикать.

— Должно быть, прот так шутит?

— Флинн так не думает. Он уже пытается разузнать, как попасть в Ливию.

Затем она стала более серьёзной.

— Догадайтесь, что ещё?

— И представить не могу.

— Он захотел, чтобы прот продемонстрировал ему световое путешествие.

Я прикончил последний крохотный кусочек творога.

— Он согласился?

— Да.

— Что? Он снова исчез?

— Не совсем. Он вытащил свой небольшой фонарик и зеркальце, но в тот же миг мимо пробежала кошка. Она мяукнула, и все на секунду повернулись посмотреть на неё. Когда мы обернулись назад, он уже был в другой части комнаты. Доктор Флинн был поражён. Я тоже. Я никогда прежде не видела, как он это делает.

Глаза её блестели, словно беличьи.

Я не мог скрыть своего скептицизма.

— Звучит как довольно изящный трюк.

— Доктор Б., знаете ли вы кого-нибудь, кто способен повторить этот трюк?

— Ладно, прот рассказал ему, как это делается?

— Нет. Он сказал, мы не «готовы» к световым путешествиям.

— Так я и думал.

Ещё укус — щека снова вздулась.

— Затем подскочила физик. Вышло довольно неловко.

Она спрашивала прота обо всём подряд — от альфы до омеги. Мне придётся подучиться, чтобы всё это понять. Но кое-что я усвоила.

— Что же?

— Вы когда-нибудь слышали о кварках?

— Это предполагаемые фундаментальные частицы атомного ядра, так?

— Угу. Но внутри них более мелкие частицы, а внутри них другие, ещё мельче.

— Боже правый. И где же они заканчиваются?

— Нигде.

— И что же физик думает обо всём этом?

— Она захотела подробностей.

— Дал ли прот ей хоть сколько-нибудь?

— Не-а. Сказал, что испортит ей всё веселье самостоятельного их исследования.

— Возможно, он и не знает некоторых деталей. Быть может, просто выдумывает.

— Он знает достаточно, чтоб путешествовать на сверхсветовой скорости!

— Возможно. Что-то ещё?

— Пожалуй, всё. Они оставили толстую тетрадь с дополнительными вопросами проту на рассмотрение.

Я рассказал ей о моём подозрении, что времени на ответы у него только до 20 сентября. Она с несчастным видом кивнула.

— И что насчёт писем? Прот ничего не говорил о письмах?

— Он с ними покончил. Вернул их мне.

— Он не хочет их?

— Чего бы он от них ни хотел, это одному лишь ему известно. Разумеется, продолжают поступать другие письма. Кое-какие он получает каждый день.

— А где же старые?

— Они в маленьком столике, что вы мне дали для работы.

Она подчёркнуто растянула слово «маленьком».

— Хотите почитать?

— Разве это не будет нелегальным — читать их?

— Нет, если он вам разрешит.

— Думаешь, он это сделает?

— Уже. Я положу их на большой стол в вашем кабинете.

— Все не надо. Просто оставь мне образцовую выборку. Кстати, факультет считает идею с прогулкой в зоопарк вполне привлекательной. Сможешь связаться с тамошними служащими и уведомить их?

— Я знаю кое-кого, кто там работает. Всё, что от вас требуется — уточнить дату.

— Джино! Давно не виделись!

— Всего-то два дня, прот.

— Это долго. Вы можете проделать полпути к некоторым из ГАЛАКТИК за два дня.

— Возможно, ты бы смог.

— Вы бы тоже смогли, если бы сильно захотели. Но вы больше озабочены другими вещами. Фондовым рынком, к примеру.

— Но ты не хочешь поведать нам, как это сделать.

— Только что поведал.

— Угу. Хочешь сказать что-нибудь ещё, пока мы не начали?

— Думаю, некоторые мои друзья по переписке насладятся длительным путешествием.

— И кто же желает отправиться с тобой, к примеру? — мимоходом поинтересовался я.

— Твой юмор всё ещё требует доработки, джин.

— В целом, я имею ввиду.

— Те, кто несчастливы здесь, на ЗЕМЛЕ.

— Это им не очень-то поможет.

Он пожал плечами.

— Итак. Ты допил свой виноградный сок?

— Ага. Удивительная штука. Нет во ВСЕЛЕННОЙ ничего более фиолетового, чем виноградный сок.