"Фафхрд и Серый Мышелов". Компиляция. Книги 1-7

3. Два лучших вора Ланкмара

По лабиринту улиц и аллей великого города Ланкмара кралась ночь, хоть и не выросшая еще настолько, чтобы раскинуть по небу свой черный, расшитый звездами плащ: на нем все еще громоздились бледные призраки заката.

Торговцы наркотиками и крепкими напитками, запрещенными в дневное время, еще не начали звенеть своими колокольчиками и испускать высокие, призывные крики. Уличные девки еще не зажгли свои красные фонари и не начали с наглым видом прогуливаться по тротуарам. Наемные убийцы всех мастей, сводники, шпионы, сутенеры, жулики и прочие нарушители общественного спокойствия зевали и протирали заспанные глаза, пытаясь разогнать вялость. Вообще, большинство Людей Ночи еще завтракало, а большинство Людей Дня уже ужинало. Этим объяснялись пустота и затишье на улицах, столь удобные для мягкой поступи Ночи. И этим же объяснялось безлюдье на участке темной, толстой, без всяких проходов стены на скрещении Серебряной Улицы с Улицей Богов, перекрестке, где обычно собирались младшие начальники и знаменитые деятели Гильдии Воров; а еще сюда приходили те несколько свободных воров, у которых было достаточно дерзости и предприимчивости, чтобы бросить вызов Гильдии, и те немногие воры аристократического происхождения, иногда выдающиеся любители, которых Гильдия терпела и перед которыми даже заискивала из-за их благородных предков, облагораживающих эту очень древнюю, но пользующуюся крайне дурной репутацией профессию.

Посреди пустого участка стены, где никто и думать не мог их подслушать, сошлись вместе очень высокий и довольно низкорослый воры. Через какое-то время они начали разговаривать приглушенным, как во дворе тюрьмы, шепотом.

В течение долгого и не богатого событиями путешествия на юг из Долины Великого Разлома Фафхрд и Мышелов несколько отдалились друг от друга. Это произошло просто потому, что они слишком долго были вместе, и еще в результате все более усиливающихся ссор и разногласий по поводу того, как с наибольшей пользой распорядиться невидимыми драгоценностями, подарком Хирриви и Крешкры, – разногласий, которые в конце концов стали настолько резкими, что приятели поделили драгоценности пополам, и каждый нес свою долю. Достигнув наконец Ланкмара, они устроились на разных квартирах и каждый самолично установил контакт с ювелиром, скупщиком краденого или частным покупателем. Это разделение сделало их отношения довольно натянутыми, однако никоим образом не уменьшило их абсолютного доверия друг к другу.

– Привет, Малыш, – тюремным шепотом проревел Фафхрд. – Значит, ты пришел, чтобы продать свою долю Ого-Слепцу или, по меньшей мере, дать ему взглянуть на нее – если можно использовать подобное слово по отношению к слепому человеку?

– Как ты это узнал? – резким шепотом осведомился Мышелов.

– Это было самое очевидное решение вопроса, – немного снисходительно отозвался Фафхрд. – Продать драгоценности скупщику, который не может заметить ни их сияния в ночное время, ни невидимости – в дневное. Скупщику, которому придется судить о них по весу, на ощупь и по тому, что они могут поцарапать и чем могут быть поцарапаны сами. Кроме того, через улицу, как раз напротив нас, находится дверь, ведущая в каморку Ого. Кстати, она очень хорошо охраняется – по меньшей мере, десять мингольских наемников.

– Да уж поверь, что такие общеизвестные мелочи я знаю, – ехидно отозвался Мышелов. – Ну что ж, ты правильно догадался. Похоже, что пообщавшись со мной долгое время, ты кое-что узнал о том, как работает мой ум, хоть и сомневаюсь, что твои собственные мозги от этого заработали в полную силу. Да, у меня уже была одна встреча с Ого, а сегодня мы заключим сделку.

Фафхрд ровным голосом спросил:

– Это правда, что Ого проводит все переговоры в кромешной тьме?

– Хо! Так значит, ты признаешь, что есть некоторые вещи, которых ты не знаешь? Да, это совершенная правда, и в результате этого любые переговоры с Ого становятся рискованным делом. Настаивая на абсолютной темноте. Ого-Слепец одним ударом лишает своего собеседника преимущества – и к тому же, преимущество получает сам Ого, поскольку за свою жизнь он смог привыкнуть к полной темноте – долгую жизнь, поскольку он очень стар, если судить по его речам. Нет, Ого не знает, что такое темнота, ибо другого он никогда и не знал. Однако у меня есть план, как обмануть его, если это понадобится. Я ношу в своем плотном, крепко завязанном бечевой мешки кусочки самого яркого светящегося дерева и могу высыпать их в мгновение ока.

Фафхрд восхищенно кивнул, а потом спросил:

– А что лежит в этом плоском ящичке, который ты так крепко прижимаешь локтем? Искусно сфабрикованная история каждого из камней, выбитая на старинном пергаменте, чтобы пальцы Ого могли прочесть ее?

– Вот тут ты и не угадал! Нет, это сами драгоценности, хитроумно защищенные, чтобы их нельзя было стащить. Вот, взгляни.

Быстро оглянувшись по сторонам. Мышелов приоткрыл крышку ящика на ширину ладони.

Фафхрд увидел камни, сверкающие всеми цветами радуги и прочно прикрепленные в виде красивого узора к подкладке из черного бархата; все это было надежно закрыто внутренней крышкой, представляющей собой сетку из прочной железной проволоки.

Мышелов захлопнул ящичек.

– Во время нашей первой встречи я вынул два самых маленьких камня из их ячеек в коробке, чтобы Ого мог пощупать и испытать их разными способами. Он может мечтать о том, чтобы украсть их все, но мой ящик и моя сетка сумеют этому помешать.

– Если только он не стащит у тебя сам ящик, – согласился Фафхрд. – Что касается меня, то я ношу свою долю драгоценностей прикованной ко мне цепью.

Оглядевшись по сторонам так же предусмотрительно, как это сделал Мышелов, Северянин оттянул назад широкий левый рукав и показал прочный браслет из вороненой стали, защелкнутый на запястье. С браслета свисала короткая цепь, которая одновременно поддерживала и туго затягивала небольшой, раздутый мешочек. Кожа, из которой он был сшит, была простегана вдоль и поперек тонкой стальной проволокой. Фафхрд расстегнул браслет, который раскрывался на петлях, и потом снова защелкнул его.

– Проволока из вороненой стали – это чтобы одурачить воров, которые режут кошельки, – небрежно объяснил Фафхрд, опуская рукав.

Мышелов поднял брови. Потом его взгляд последовал вслед за бровями, переходя с запястья Фафхрда на лицо Северянина, в то время как выражение лица самого Мышелова менялось от молчаливого одобрения до ироничного недоумения.

– И ты думаешь, что эта штука поможет тебе уберечь твою половину драгоценностей от Немии Сумеречной? – спросил Серый.

– А откуда ты знаешь, что я собираюсь вести дела с Немией? – спросил Фафхрд, слегка удивившись.

– Конечно же потому, что она – единственная женщина-скупщица краденого во всем Ланкмаре. Все знают, что, когда это только возможно, ты предпочитаешь женщин, как в делах, так и в любви. И это, да будет мне позволено заметить, – одна из твоих самых крупных ошибок. Кроме того, дверь Немии находится рядом с дверью Ого, но это уж слишком простой ключ. Я полагаю, ты знаешь, что ее слегка перезрелую особу стерегут семь душителей из Клеша? Ну что ж, тогда ты, по меньшей мере, знаешь, в какую ловушку ты летишь. Сделки с женщинами – самая верная дорога к несчастью. Кстати, ты упомянул «дела». Не означает ли множественное число, что это не первая твоя встреча с ней?

Фафхрд кивнул.

– Как и твоя с Ого…. Между прочим, как я должен тебя понимать – что ты доверяешь мужчинам только потому, что они мужчины? Это гораздо более крупный недостаток, чем тот, что ты приписываешь мне. Ну, во всяком случае, я иду к Немии Сумеречной, так же как и ты к Ого, вторично, чтобы завершить сделку. В первый раз я показал ей камни в полутемной комнате, где они выглядели наилучшим образом и сверкали как раз достаточно, чтобы выглядеть абсолютно настоящими. А кстати, ты знал, что она всегда работает в сумерках или мягком полумраке? Этим объясняется вторая часть ее имени. Во всяком случае, как только взгляд Немии упал на камни, она немедленно загорелась страстным желанием заполучить их – у нее даже дыхание перехватило – и она сразу же приняла мою цену, которая была отнюдь не маленькой, как основу для будущей сделки. Однако дело в том, что она неукоснительно соблюдает одно правило – которое лично я считаю очень здравым – никогда не заключать сделку с особой противоположного пола, не испытав его сперва в делах любовных. Поэтому и понадобилась вторая встреча. Если эта особа противоположного пола стара или уродлива, то Немия поручает дело одной из своих служанок, однако в моем случае, конечно же…. – Фафхрд скромно кашлянул. – И я хотел бы тебе указать еще на одно: «перезрелая» – неподходящее для нее определение. Тебе следовало скорее сказать «в самом соку» или «в расцвете сил».

– Поверь мне, я не сомневаюсь в том, что Немия находится в самом расцвете – поздний августовский цветок. Такие женщины всегда предпочитают показывать свои «цветущие» прелести именно в сумерках, – слегка сдавленным голосом отозвался Мышелов. Он уже в течение некоторого времени с огромным трудом сдерживал смех, и теперь этот смех вырывался наружу в виде тихих коротких взрывов, в то время как Мышелов говорил:

– О, ты величайший из всех идиотов! И ты действительно согласился лечь с ней в постель? И ты надеешься, что ты не расстанешься со своими драгоценностями (включая сюда и фамильные), не говоря уже о том, что тебя могут задушить, пока ты будешь находиться в таком невыгодном положении? О, это еще хуже, чем я думал!

– Я не всегда нахожусь в постели в таком невыгодном положении, как некоторые могут подумать, – скромно ответил Фафхрд. – У меня любовные игры скорее обостряют, чем притупляют чувства. Я надеюсь, что тебе так же повезет с мужчиной в непроглядной тьме, как мне с женщиной в мягком полумраке. А кстати, зачем тебе нужны были две встречи с Ого? Без сомнения, причина здесь не та, что у Немии!

Ухмылка Мышелова поблекла, и он слегка прикусил губу, а потом с искусно сыгранной небрежностью проговорил:

– О, у него тоже есть незыблемое правило – драгоценности должны быть осмотрены его Очами. Но какое бы испытание он ни устроил, я подготовился к тому, чтобы перехитрить его.

Фафхрд поразмыслил и потом спросил:

– А что такое, или кто такой, или кто такие эти Очи Ого? Он что, держит парочку глаз у себя в кармане?

– Именно, – сказал Мышелов; затем с еще более искусно наигранной небрежностью добавил: – О, по-моему, какая-то девчонка. Предполагаемся, что у нее врожденная интуиция на предмет драгоценностей, интересно, не правда ли, что такой умный человек, как Ого, верит в такие дурацкие предрассудки. Или что он так сильно зависит от слабого пола. Но, по правде говоря, это чистая формальность.

– «Девчонка», – проговорил Фафхрд, задумчиво покачав головой. – Это описывает тот тип женщин, к которому ты пристрастился в последние несколько лет, с точностью до алого пятнышка на каждом из ее незрелых сосков. Но конечно же, я уверен в том, что в твоей сделке любовный оттенок полностью отсутствует, – добавил Северянин, пожалуй, слишком серьезно.