Лучи смерти товарища Теслы

1

Первые несколько дней после гибели Латыгина прошли в жуткой суматохе: всё разбирали завалы после пожара, возились с установкой для поимки шаровой молнии, что-то всё время делали, копошились. Примечательно, что Гавриил Платонович при этом всём вёл себя как ни в чём не бывало, мило улыбался, пил чай и травил байки — самообладание было у него железное, ничего не попишешь.

А вот у Агнарова совсем сдали нервы. Он всё время курил, почти без передышки, матерился по поводу и без, суетился, со всеми ругался и просто подолгу не мог уснуть, а потом бродил, попыхивая трубкой, по полигону до глубокой ночи. Это сказывалось на общей нервозности: солдаты были злые и понурые. И только Клим Глебов всё не унывал, пусть и тоже спал ни к чёрту — его всегда подстёгивало интенсивное расследование, даже заводило.

Улучив минутку, во вторник Глебов забежал на чай к Кебучеву: после пожара и исчезновения Латыгина профессор остался один в полусгоревшем бараке, поэтому можно было не опасаться лишних ушей. Гавриил Платонович, как всегда невозмутимый и с чашкой крепкого чая в руках, гостю очень обрадовался.

— Климушка! Рад вас видеть! Как успехи?

— Гавриил Платонович, чем иронизировать — расскажите лучше, что вам известно об Агнарове. Мы в прошлый раз не договорили… А то он в последнее время совсем того.

— Ой, охотно! Только пообещайте мне воспринять всё серьёзно.

Клим мрачно кивнул: чутьё подсказывало, что сейчас его ждёт невероятная история. Чутьё не обмануло.

— Ну, голубчик, начнём с того, что Яков Иосифович всерьёз увлекается, уж простите, тёмной магией. Да, вы не ослышались, вот той самой тёмной магией, что в бульварных романах средней паршивости описана, чтоб девицы плотнее к кавалерам прижимались. С ведьмами, амулетами и всем иным прочим.

— Профессор… допустим, повторюсь, пока просто допустим, что это так и есть. Мало ли, как у человека кукуха может поехать… Но ведь её, магии, не существует. Это же всё выдумки.

— А вы в этом уверены, Климушка?

Кебучев смачно улыбнулся и озорно подмигнул собеседнику.

— Напомню вам, сударь, что мы живём во время, когда уже существуют танки, дирижабли, теория относительности Эйнштейна и психоанализ, уж простите, Зигмунда Фрейда. И то ли ещё будет! В конце концов, мы вот оба, после контакта с шаровой молнией, стали в некоторой степени гальваническими элементами, ретранслирующими электрический ток в пространство. Ну разве это не магия? А исчезновение людей — вы сами видели, как Роман Константинович превратился в огненный шторм, а потом в стеклянный кругляшок на песке.

— Ну, всему есть своё объяснение…

— Всему, да не всему… В общем, я совершенно точно могу сказать, что Агнаров помешался на идеи установления контакта с духами. На всех собраниях, что я был, он экспериментировал с доской Уиджи, пытаясь что-то там прочесть от духов прошлого, не расставался с этим своим кольцом, сворованным где-то в годы революции, да нацепил на шею амулет, вроде как из Египта, или ещё из каких окутанных тайной мест. Сдаётся мне, что Яков Иосифович действительно в это верит. Возможно и даже вероятно, что не только он.

Следователь кивнул, отпил немного чаю.

— Но самое интересное в другом, Климушка. Ну, мало ли, сколько идиотов в мире есть, тем более после Большой войны. Одних вдов — миллионы, и каждой подавай совет от благоверного с того света, какие обои поклеить в гостиной… Речь не об этом. Гораздо важнее, что Агнаров и вне этого всего, спиритических сеансов да прочей ахинеи, действительно пытается практиковать магию.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… Скажем так. Я могу быть уверен, что он очень активно интересовался и интересуется так называемым чернокнижием: я видел у него в кабинете несколько книг по истории Гипербореи, Лемурии и иных мест, существование которых не доказано. И между ними были… хммм… сомнительные издания, которыми можно интересоваться либо если вы пишите диссертацию по истории, либо если вы действительно в это верите… Мне кажется, что Агнаров попытается на установку приманить неких духов, воспользоваться ей как маяком для потустороннего мира. Возможно, он даже думает, что шаровая молния — дух и есть. Или, наоборот, что она ему мешает духов этих поймать… Так или иначе, факт в том, что наш с вами компаньон ищет нечто нематериальное с помощью электрической установки огромной мощности. И чёрт его знает, чем это может закончиться. Особенно для нас с вами.

Профессор откинулся на спинку стула и с заметным удовольствием отправил в рот несколько кусочков рахат-лукума. НКВДшник поёрзал на своём месте, почесал щетину на правой щеке.

— Гавриил Платонович, раз уж мы с вами заключили, так сказать, джентльменское соглашение… А что про всё это, ну, духов и прочее, думают, так сказать, ваши старшие товарищи в Германии? Наверняка же что-то слышали.

— Хммм… Слухи, голубчик, самые разные ходят, особенно в эмигрантских кругах… Скажем так. Германское общество «Туле» точно существует и, судя по всему, вот-вот преобразуется в государственную организацию Рейха, направленную на поиски Гипербореи и многого в этом духе. Хоть лично я и настроен скептически ко всем этим изысканиям и с той же госпожой Блаватской решительно не согласен — нельзя не признать, что определённая логика в этих теориях есть, пусть даже и спорная. Мало ли, ведь нашёл в своё время Генрих Шлиман легендарную Трою по текстам Гомера… Да и надо быть честным с самим собой: хоть я и рационалист, хочется порой верить в существование тайных знаний, святого Грааля да Копья судьбы. Как же без них — совсем без волшебства?

— Ну а конкретно относительно духов? Есть у немцев планы на это?

Гавриил Платонович пожал плечами.

— Да кто ж их знает. В Германии в настоящее время все заняты политикой — с лёгкой руки Адольфа Гитлера там теперь выстраивается диктатура с ним во главе, а все мало-мальски причастные стремятся занять место под солнцем и упрочить своё положение. Соответственно, с этой целью активно насаждается партия, само собой, единственная и самая правильная, которая бы была везде и всюду, от кабинетов правительства до заднего двора бюргеров. Пока политика партии сугубо материалистическая, а вся вот эта мишура вокруг «арийской нации» больше походит на бутафорию для народных масс, чем что в это реально верят верхи… Но, знаете, году так в пятнадцатом вот у нас тут, в России, да даже и за границей — никто и помыслить не мог, что императора, самодержца всероссийского, могут свергнуть. А его в итоге свергли, арестовали и расстреляли со всей семьёй. Вот так вот. История нынче штука занятная — возможно всё.

— То есть вы, пусть на капельку, допускаете, что Агнаров может быть не совсем сумасшедший?

— Скажем так: я могу предположить, что есть вещи, коим у нас пока нет рационального объяснения. Например, наша подруга, шаровая молния. Теорий-то много — но по существу мы толком ни черта о ней не знаем… Вот так и с духами. Скорее всего, ерунда всё это. Я в целом настроен скептически и считаю все эти поиски не более чем ребячеством и попытками разжиться деньгами за счёт легковерных идиотов. Но есть малюсенький шанс, что мы с вами заблуждаемся, а господа из «Туле» буквально завтра отроют чью-нибудь могилу да заручатся поддержкой небес. Всяко в жизни бывает.

Клим в задумчивости посмотрел в свою чашку, вспоминая события последних дней и обдумывая сказанное профессором, помолчал немного, после чего допил чай, поблагодарил собеседник и отправился к себе. Его не покидало неприятное ощущение, что они все чего-то не замечают. Чего-то очень важного, что может быть разгадкой происходящего, если удастся докопаться до сути…

Придя в свою комнату, Клим Глебов походил немного, размялся отжиманиями и решил снова взяться за шифрограмму Сахарова — следователь как раз с утра откопал в крохотной библиотеке ВОХРы несколько словарей, решил попробовать перевести морзянку на разные языки. Ему не давала покоя мысль, что Самуил Львович узнал что-то принципиально важное, что-то, что поможет докопаться до сути событий.

Снова вышла бессмыслица — набор букв да и только, какой бы язык Клим не пробовал, хоть немецкий, хоть французский, не помогла даже идея с пропусканием одного числа при переводе в код Морзе. С досады Глебов выругался и закурил. Ещё эта страница идиотская — на кой чёрт вырывать страницу из книги и прикладывать к шифру, если с ней ничего не сходится. Как будто просто так взяли и испортили книгу. А ещё говорят, что евреи — интеллигентные люди…

Евреи! У Клима проскочила мысль — ведь Самуил Львович был стопроцентным евреем. Значит, он мог написать шифр не на русском языке или каком другом, например, немецком, как сначала думал НКВДшник, а на своём, родном. Так, на курсах «Выстрела» им рассказывали, что евреи в Восточной Европе разговаривают на идише — это смесь славянских языков, в основном польского и западнорусских диалектов, с немецким и каким-то ещё, более древним, еврейским наречием, название которого Глебов позабыл.

В словарях нигде не оказалось идиша, только самые распространённые языки Европы. Клим Глебов сделал несколько кругов по комнате, потирая подбородок. Нет, если записка целиком на идише, то её бы смог расшифровать только еврей, потому что обычных переводчиков ему не обучают. Значит, идиш мог использоваться, но на одном из этапов, для дополнительного шифра. Скорее всего, изначально язык должен быть более простой и распространённый, который бы многие смогли понять здесь, в союзе… Стоп! Сахаров же с Украины — значит, он точно знал украинский. И записано тогда, скорее всего, всё было украинскою мовою — всё же вырос-то Самуил в тех краях, значит, и пользовался, скорее всего, смесью идиша и украинского, а не русским. И украинский уж точно у нас многие знают.

Взявшись за книги, следователь откопал среди них краткий словарь языков СССР, составленный специально для сотрудников госбезопасности. Идиша там, понятное дело, не было и в помине, но вот украинский нашёлся сразу, и даже слов было относительно много. Глебов потёр руки и принялся переводить через азбуку Морзе шифровку на украинский, с одного конца, потом с другого, перетасовывая символы — опять ни черта не получилось. Выругавшись, НКВДшник припомнил происхождение идиша от немецкого и попробовал комбинировать латинские буквы и мову в надежде обнаружить хоть какую-то подсказку или слово со смыслом. Промявшись так минут сорок, он уже был готов выбросить проклятую бумажку, которая всё ещё не поддавалась расшифровке. Взгляд упал на вырванную из книги страницу.

Ну не просто же так она приложена к шифру! В ней явно есть какая-то подсказка, вот только какая… А что, если её тоже надо перевести? Ведь напечатано было на русском языке. Клим взял словарик и, как мог, перевёл большую часть слов на украинский, немецкий и польский, остались лишь политические термины, которых в словаре не было. Посмотрев на них, следователь машинально посчитал слога — и в варианте перевода на украинскую мову слогов получилось ровно столько, сколько было чисел в шифровке. Хлопнув ладонью по столу, Клим принялся выставлять слога в том порядке, в каком шли числа в шифрограмме. Закончив, он повертел написанное в руках, потому что снова выходило что-то непонятное. Может, опять мимо? Ну нет, таких совпадений быть не может. Глебов посмотрел на текст, решил написать все русские буквы транслитерацией на латиницу, потому что переводить смысла явно не было.