Лучи смерти товарища Теслы

0

Сверхсекретный объект НКВД, точнее то, что от него осталось, мерно догорал под крупными жёлтыми звёздами степи, посылая отблески пламени в тёмно-синий бархат неба. Огонь уже слизал большую часть построек — догорали склад с припасами и вооружением, которые не успели разграбить дезертиры. Напротив остатков объекта, на небольшом удалении, в зареве пожара сидело трое мужчин.

Тот, что по центру, в потёртых галифе, заправленных в хромовые сапоги, гимнастёрке и кожаном плаще, с заметным удовольствием курил папиросы, выпуская витиеватые струйки дыма. Рядом сидел Клим Глебов, облокотившись на свой небольшой баул с вещами, и дымил «Герцеговиной Флор», разглядывая звёздное небо. Слева от них, подогнув ноги по-турецки, расположился Гавриил Платонович Кебучев. Профессор подложил под себя чемодан, чтобы не сидеть на голом песке, опёрся на саквояж и неспеша потягивал импортные сигареты, порой подолгу рассматривая, как дым стремиться в бесконечно далёкий холодный космос.

— Итак, я думаю, начать стоит с самого начала, с далёкого тысяча девятьсот второго года, не так ли?

— Михаил Михайлович, профессор, начинайте с того, что посчитаете нужным. Нам торопиться некуда.

— Хорошо. Но сначала я ещё пожую баранку — очень уж соскучился.

Мужчина, которого называли Михаилом Михайловичем, откусил кусочек баранки и стал мерно жевать, зажмурившись от удовольствия. Наконец, проглотил и начал.

— Позвольте представиться, товарищ Глебов. Михаил Михайлович Филиппов, тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года рождения. Профессор Санкт-Петербургского университета, член Санкт-Петербургского математического общества. Ну и далее, и тому подобное, как говорится. Широко известен в узких кругах как Александр Трилович, но об этом позднее…

— Позвольте. Какого, простите, вы сказали года рождения? Тысяча восемьсот…

— Родился я в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году, вы не ослышались, Клим. Под Киевом это было… Но события, о которых я хочу вам рассказать, начались и произошли большей частью в Санкт-Петербурге, в начале уже этого века… Итак, год тысяча девятьсот второй, моя лаборатория в Санкт-Петербурге, столице империи. Именно там я впервые наблюдал явление шаровой молнии — именно наблюдал самолично, а не слышал по чьим-то рассказам или читал в газете. Штука эта, появившись над зданием Адмиралтейства в сильную грозу, после того, как обыкновенная молния ударила в шпиль, повисла в воздухе прямо над самим зданием. Наблюдал я её со стороны Собора преподобного Исаакия Далматского. Шаровая же молния, феномен, покружив немного над Адмиралтейством, мерно спустилась на набережную Невы, проплыла над рекой и, выровнявшись по центру, исчезла, слившись с водой. Увиденное, наверное, могли бы подтвердить караульные — но, боюсь, их уже нет в живых.

Михаил Филиппов прервался и о чём-то задумался, после продолжил.

— В следующие несколько месяцев, списавшись с физиками, изучавшими и изучающими электрические явления по всему миру, я пришёл к выводу, что сей феномен можно и нужно исследовать, а для этого целесообразно зафиксировать. С этой целью я собрал, при помощи моего ученика, теперь уже профессора Гавриила Платоновича Кебучева, а тогда ещё просто диссертанта и помощника, так вот, я собрал некую установку, более всего похожую на известную нам всем клетку Фарадея. Расчёт был просто: любое электричество, а я успел провести опыты с различными по силе электрическими разрядами, оно распределялось внутри этой самой клетки, согласно законам классической физики. Соответственно, как я ожидал, если бы шаровая молния попала в эту самую клетку, то мне удалось бы её зафиксировать — ну и хотя бы банальным амперметром исследовать силу тока, а то и большее… Оставалась самая малость — дождаться грозы, то есть почти любой день в Петербурге летом, и заманить нужную мне шаровую молнию в созданную мною установку. Летом тысяча девятьсот третьего года мне это наконец удалось.

— Но эксперимент пошёл не по плану, да?

— Да, совершенно верно. Я не учёл, что шаровая молния по своей природе представляет собой высоко концентрированное электричество, переходящее в иное агрегатное состояние, близкое к плазме… Иными словами, это был сгусток электрического тока, неизвестной природы, а ни черта не молния, как можно было бы ожидать. Как следствие этого, шаровая молния, которую я уже успел было запечатлеть на фотопластине, залетев в подготовленную для неё клетку, не только не стала перераспределяться по прутьям решётки, но и, наоборот, стала расти в размерах и как будто бы создавать грозу прямо там, в моей лаборатории. Я, кстати, полагаю, что шаровые молнии и есть источник атмосферного электричества, который вызывает разряды в облаках во время грозы… Впрочем, это к делу не относится. В общем, я, скажу честно, не слишком хорошо подумав, на тот момент не нашёл лучшего выхода, как открыть окно и попытаться с помощью молниеотвода выгнать шаровую молнию из моей лаборатории, надеясь от неё таким образом избавиться. Как несложно догадаться, стоило мне открыть окно в грозу и взять в руки большой металлический стержень, как самая обыкновенная молния, для которой этот молниеотвод и был создан, ударила прямо в него. Как вы знаете, электрический ток ищет самый короткий путь в землю. В моём случае это должна была стать моя левая рука, но я, дёрнувшись, схватился ею за прутья решётка. В итоге, с другой стороны моё тело поразила шаровая молния, разряды прошли навстречу друг другу примерно с равной скоростью, встретились внутри меня и, спустившись через ноги в пол, вызвали оглушительный взрыв, к чертям разнеся мою лабораторию.

Профессор Филиппов снова замолчал. Посидел немного, покурил.

— Надо признаться, оказывается, это чертовски больно, когда через твоё тело проходит электрический ток такой величины. Но что оказалось ещё страшнее — так это то, что меня как бы схлопнуло между двух разрядов. Я до сих пор не уверен, как именно это произошло с точки зрения физики. Но так или иначе, я сам стал сгустком электрического тока, превратился в шаровую молнию. Могу лишь предположить, что вот такое столкновение зарядов и порождает данный феномен — но это спорные выводы…

— Михаил Михайлович, что было дальше? Как вы очутились в теле Александра Триловича?

— А вот тут произошло самое интересное. Первые несколько лет я существовал в виде шаровой молнии, бесцельно летал над Санкт-Петербургом и иногда смотрел на свою семью… В общем, каким-то чудом, став молнией, я сохранил все воспоминания, все мысли, которые были у меня в бытность человеком. И знания. Я стал прикидывать, что можно сделать, вести в уме расчёты. По всему выходило, что я мог бы попробовать превратиться обратно в человека — но для этого надо было поймать условие, чтобы через меня одновременно прошли два очень мощных электрических заряда, при этом с равной скоростью и частотой. Я пытался найти такое явление, залетал в грозовые тучи, парил над молниеотводами и шпилями зданий. Всё было напрасно — в меня били молнии, но по одиночке, разряда не возникало. Мне катастрофически не везло: помню, что в девятьсот шестом году в меня попало в общей сложности двести сорок семь молний за год. И ни одна, зараза такая, ни одна из них не превратила меня обратно. Я переродился в феномен, который сам же изучал — ну, какова шутка судьбы?

Филиппов попробовал было рассмеяться, но получилось грустно и натянуто. Вздохнул и продолжил.

— Со временем, промаявшись своей новой природой и решив изучить явление поподробнее, я стал замечать интереснейшие вещи. Нет, речь не об обнажённых барышнях, хотя насмотрелся я вдоволь… Речь об интереснейшем явлении. В присутствии шаровой молнии, то бишь меня самого, время вокруг начинало немного искажаться. Я не уверен, в чём именно состоит феномен, но заметил лишь, что я видел все объекты медленнее, чем они были на самом деле. Я стал пытаться проверить, в чём суть данного явления. И мне удалось выяснить, что электрический ток в виде плазмы создаёт искажения электро-магнитного поля Земли, которые влияют на течение времени. Поэтому компасы и сходят с ума в грозу, не могут найти, где юг, а где север… Помните же, да, что в Декартовых координатах мы живём в трёхмерном пространстве? Так вот, время — это четвёртое измерение, оно есть и подчиняется тем же законам, что и все остальные три, линейно и строго. Так что пространство наше четырёхмерное.

— И вы попробовали путешествия во времени?

— Конечно! Далеко мне залететь не удавалось, но на пару дней туда-сюда я прыгать вполне мог. В итоге, уже году к восьмому я забросил попытку восстановить себе человеческий облик и несколько лет как исследовал феномен искажения времени под влиянием пространства. Ух, Гавриил, вы даже не представляете себе, какие формулы я вывел! Мы изменим мир, вся Вселенная теперь у нас в кармане. Кстати, она всё-таки бесконечна и расширяется, по крайней мере, я не смог найти конечную точку, когда бороздил космос… Но не суть. Важно лишь, что несколько лет я исследовал это, как и подобает учёному, вёл наблюдения, анализировал… А потом мне стало любопытно, что это там за ГЭС открывают на реке Мургаб, о чём тогда писали все газеты. Чёрт побери, самая большая ГЭС в Европе на тот момент! В общем, я полетел в Азию, в степи, чтобы как следует изучить всё это. Так сказать, увидеть своими глазами, как бы иронично это не прозвучало. И увидел, будь оно неладно…

Михаил Михайлович глубоко затянулся, посидел и выпустил несколько колец дыма. Вздохнул.

— На ГЭС возникла непредвиденная ситуация. Оказывается, шаровым молниям нельзя быть рядом с большими источниками электричества, может коротнуть… В общем, я не знаю, как так вышло, но я сожрал часть заряда с ГЭС. Да, взял и поглотил его, как студент ливерную колбаску! Это придало мне ненормальное ускорение — и я попал во временной вихрь. Это такое искажение времени, как будто ветер над рекой дует, и вода волнами идёт, только здесь волны по кругу, вихрем, и ветра нет… Ладно. Суть в том, что я начал совершенно случайно то исчезать, проваливаясь во временную петлю, то снова появляться. Буквально щелчок пальцами — и меня нет там, где я только что был, я за сотни километров и тысячи секунд от того места, где всё произошло. Обращаю внимание, что меня бросало куда и когда угодно, то есть я сам по себе перемещался во времени и пространстве, не контролируя это.

— И что же вы придумали?

— По началу — ничего. Просто носился туда-сюда, вызывая грозы и необъяснимые атмосферные явления. Однажды я поджёг сарай… Потом мне удалось стабилизироваться, оказавшись около лаборатории Николы Теслы. На меня воздействовало тамошнее электро-магнитное поле, я как бы завяз в нём, как муха в киселе… В общем, я стал изучать это, летать по полю, проверяя, как и на что оно влияет. И меня осенило! Я, наконец, понял, что мне нужно найти такое место, где будет сильное электро-магнитное поле, тормозящее и стабилизирующее меня, и в нём попробовать дождаться двойного удара. Я потратил на бесплодные поиски почти пять лет, мог лишь наблюдать за той бойней, что развернулась по всей Европе, затем за ещё большей бойней у себя на родине… И вот именно здесь, в Харькове, как ни странно, мне улыбнулась удача. Знаете, будь я верующим — решил бы, что боги сжалились надо мной и помогли… В общем, я оказался в электро-магнитном поле подстанции электрического тока в момент грозы, и тут по этой самой подстанции прилетел снаряд. Рвануло, один из проводов под дождём упал на металлическую конструкцию — и меня пробило зарядом с обеих сторон. Так я снова стал человеком, пусть и лишился всех волос на теле — они попросту обуглились.