Фобия

Гибель Беккета

«Буревестник» не торопился и разгонялся слишком медленно для звездолетов 26-го века. С другой стороны никто не использовал страховочные ремни и сидения, а полагался всецело на гравитационный компенсатор. Беккет тоже обратил на это внимание. То, что наемники «Зова» во главе с Эйлой летят за Бродом не для того, чтоб его освободить, он уже давно понял. Заподозрил Беккет и то, что наемники были из «Зова», именно по специфическому говору. Слышал он и про большую награду за голову курсанта.

— Не уж-то стар-креды стоят того, чтоб ради них губить карьеру, а? — спросил Беккет, но не затем, чтоб поговорить, но чтоб отвлечь.

У него в голове созрел план. Но, чтоб он сработал, нужно было заболтать гостей и усыпить бдительность. Эйла глянула на него и улыбнулась. Все трое были с откинутыми забралами и уже совершенно не скрывались за броне-пластиной экзо-шлема. Из пола мостика, будто грибы после дождя, «вырос» ровный круглый стол и 4 кресла. Эйла плюхнулась на место и рукой указал сесть Беккету на против нее. По левую руку плюхнулся один из ее подельников. Он совсем снял свой шлем и положил на стол. Его лицо было гладкое аккуратное, но наполовину скрытое дорогими тактическими очками. 3-й же так и остался у инженерной панели сидеть на ковше-кресле. Он разительно отличался наличием густой бороды и волос. Глаза его были так же закрыты круглыми инженерного назначения очками. Беккет на счет него уже не сомневался. Именно этот персонаж выпилил его из экипажа «Буревестника», превратив по сути в пленника у себя на борту. Беккет демонстративно вздохнул, неспешно встал и побрел к столику. Его взгляд скользнул на отнятый пояс и бластер, лежащие у стены сбоку от напарника Эйлы. Глава «Вихря» так же сняла шлем и положила подле себя. Беккет еще раз вопросительно глянул на Эйлу. Она снова указала ему мимикой сесть напротив. Беккет сел.

— Видишь ли, дедуля… — начала она протяжно и умолкла.

Ее взгляд побежал по потолку и стенам капитанской каюты, затем снова вернулся к собеседнику.

— Вот, ты уже на пенсии, так? И что имеешь? … Апартаменты где-то на Гватории… И что? Тебя это устраивает? И пособие радует?

— Вполне — спокойно ответил ей Беккет.

— А меня мое нет! — резко выдала Эйла. — Я заслуживаю большего! Не для того меня и мой отряд посылали в жопу Галактики гасить каких-нибудь зарвавшихся уродов, чтоб я в 45 ушла на пенсию с парой старков за душой!

Беккет помолчал, подумал и прокомментировал:

— Так в чем дело? Послужи еще 5 лет и получишь больше.

В каюте раздался смех.

— На сколько больше? На 10 %? … Не смеши, дедуля! Меня насильно оторвали от семьи и дома по этой долбаной программе симбиоза! Я жизни не видела! Я хочу все вернуть! … И подачками Патруля сыть не будешь.

Беккет ничего не ответил на это. Он прекрасно понимал, что напротив него обиженный на жизнь и судьбу офицер Звездного Патруля, и что помочь ему или, правильнее сказать, ей никак нельзя не изменив прошлое. Но даже, если его менять, то не ясно с какого времени именно. Беккету за его карьеру попадались разные курсанты. Именно по программе симбиоза был наибольший процент обиженных и, как результат, отказников и артефактов. Беккет даже сейчас, глядя на Эйлу, был совершенно уверен в недоработке воспитания и обучения. Ему вспомнились подобные «нытики» в собственных группах. То, как он решал подобное.

— Так, а зачем тебе Брод? — сменил внезапно тему Беккет. — Продать его голову «Зову»? Срубить кредов за счет жизни своего товарища?

— Этот курсант мне не товарищ… Он артефакт и предатель, которого должны были приговорить к аннигиляции! И приговорили бы, если бы ты не вылез на суде со своей присягой! … Или забыл уже?

Настроение собеседницы Беккет видел и понимал. Ему ее раздраженность была очень даже на руку.

— А ты уже и суд и прокурор!? Не много ли на себя берешь!? — повысил голос Беккет.

— Не нервничай, дед. В твоем возрасте это может быть вредно… Тебе-то самому какое дело до этого курсантика? … А, хотя, мне до голубой звезды.

— Ты ж ведь сознательно идешь на преступление. Когда все всплывет — сама сядешь на скамью… Обратного пути не будет.

Беккет взывал к благоразумию. Он делал сознательно, чтоб потянуть время. Снова каюта наполнилась смехом.

— О каком преступлении ты говоришь, дедуля? … А-а-а!? Ты о побеге со станции!? … Тут я с тобой совершенно согласна: поймать и наказать по всей строгости, чтоб другим неповадно было!

Беккет напрягся. До него внезапно начал доходить весь коварный замысел. «Ну, конечно! Брод ведь там не знает, что его освободили… ИИ по протоколу все держит в тайне до прибытия конвоира… То бишь меня!».

— Не будет он сбегать… Чего ради? — совсем неуверенно пытался найти выход Беккет.

Эйла, видя замешательство капитана Фэйтнола, громко и раскатисто рассмеялась.

— Будет, дедуля, еще как будет! … Ему там уже создали все условия для побега. Поверь мне… Думаешь это мы?

На последней фразе она вопросительно посмотрела ему в лицо и покачала головой:

— Нет… Это все твой любимый Патруль. Это их замута. А мы лишь крохи подбираем со стола господ.

Беккет побледнел. Он явственно ощутил мерзкий липкий холодок где-то в груди. Отчего-то даже поубавилось желание приводить собственный план к исполнению. Что-то сдерживало его, стягивало руки, сковывало мысли, подобно ЭМИ-удавке. Беккет сосредоточился, собрал всю волю в кулак. Ему на ум пришло четкое осознание собственной участи по прибытии на Фобию. Иллюзий он не питал. Его определенно там же и ликвидируют. «Как? Под каким предлогом? Соучастие в побеге? Нет. Это глупость. Тогда как?». Он совсем потерялся в догадках и предположениях, но быстро взял себя в руки. «Понятно мне теперь почему вы не торопитесь! Значит пришло мое время вмешаться и исправить ситуацию!».

— Ну, так чего же мы медлим? «Буревестник» может и быстрее — снова, вроде как, сменил тему Беккет.

Эйла махнула на него рукой:

— Не торопись, дед, все там будем… Прилетим, сам все увидишь.

Знакомый подыгрывающий хохот подельников прокатился по каюте.

— Зачем же ждать? Кое-что можно увидеть уже сейчас — на этих словах он повернулся в пол-оборота влево в сторону двери.

Каюта внезапно открылась, и в пространство мостика вплыл «Скаут».

— О! А этот почему тут!? — возмутилась Эйла, глядя на дрона, как на некое редкое природное явление.

Даже сидевший за консолью заросший наемник и тот обернулся. «Скаут» высвободил флэш-гранату, а Беккет ее детонировал через сигнал с нейро-обруча. Сам он при этом резко метнулся вправо к стене за своим бластером. Яркая белая вспышка заполнила собой всю каюту, словно светящимся плотным туманом. Резкий крик угодивших под «удар» наемников взорвал тишину. Беккет схватил бластер и тут же выстрелил в инженера. Реакция и меткость его не подвели. Густо заросшая голова в круглых плотных очках лопнула как переспелый арбуз. Ошметки опаленных кусочков плоти, серого вещества, костей и запёкшихся капель крови разлетелись по всей каюте. Следующим под удар попал тот, что был в тактических очках. Однако голову он успел прикрыть рукой. Две яркие вспышки бластера угодили ему в плечо и бедро. Прилет гранаты под ноги Беккет заметил слишком поздно. Ударной волной его подбросила к верху и с силой ударило прямо о модуль проектора под потолком. Изображение на 3-мерном экране тут же исказилось, замерцало и исчезло. Из-под потолка полыхнул сноп искр. Беккет, ударившись спиной и разбив ею проектор, упал на пол и сразу же попытался встать. Во рту он ощутил железный привкус крови. Дыхание сперло, а в глазах заплясали искры. В воспаленный мозг хлынули яркие запоминающиеся кадры из прошлого, его семьи, дома, детей. Лицо жены Полли отчего-то было в слезах, хотя он не мог вспомнить, чтобы видел ее хоть когда плачущей. Следом шел его старший сын Алан, бледный, как полотно из белого сукна, и те самые его грустные глаза в момент недавнего расставания в космопорте КСП Аламаха. Экзо-костюм спас Беккета от моментальной смерти. Однако теперь мяч был на стороне противника. Вспышку выстрела он заметил краем глаза, но предвосхитить ее или прикрыться рукой уже не успел. Будучи оглушенным термо-ударной эм-кой, он поймал выстрелы из бластера вначале плечом, а потом головой. Экзо-шлем треснул и раскололся. Голову обдал нестерпимый жар, будто его макушкой засунули в автоматическую печь и активировали прожарку. Далее пронзила резкая скоротечная боль и наступила тьма.