Волчья натура. Зверь в каждом из нас

Алексей Владимирович, уверяю, я в своем уме. Просто нам в очередной раз продемонстрировали высочайшие технические возможности. Если говорить образно — в очередной раз щелкнули по носу.

— Что вы намерены предпринимать дальше? — спросил министр; он явно утратил большую часть первоначального пыла и тянул теперь время.

Золотых немного подумал, прежде чем ответить.

— Во-первых, допросить двоих арестованных, тех, что остались у нас. Во-вторых, подумать, что можно сделать против боевого камуфляжа волков. В тайге думать будет некогда.

Министру, вероятно, требовалось время, чтобы осмыслить ситуацию.

— Действуйте, полковник. О результатах незамедлительно докладывайте мне в оперативный штаб.

— Слушаюсь.

Трубка пискнула и извергла тихое шипение неактивного канала.

Пару секунд было тихо; потом Коршунович полюбопытствовал:

— Что, Семеныч? Очередная пилюля?

Золотых уныло кивнул.

— Это министр внутренних дел?

— Ага.

— Понятно… — вздохнул Коршунович.

— Эй, орлы! — громко сказал Золотых своим ребятам. В прихожей и соседних комнатах тотчас стало тише. — Кто-то министру постукивает, наверное, из местных. Узнаю кто — яйца оторву, — пообещал Золотых. — И успокоюсь на заслуженной пенсии с чувством выполненного долга.

Полковник встал с дивана и пошатнулся — парализатор все еще оказывал остаточное действие на организм. Немолодой уже и порядком побитый жизнью организм. Золотых схватился за стену.

— Тьфу ты, черт! Шатает.

— Помочь вам, Константин Семенович? — сочувственно спросил из прихожей Богдан По.

— Иди ты знаешь куда? — без злобы огрызнулся Золотых. — Что я вам, маленькая девочка?

Он выпрямился, нарочито твердым шагом добрался до прихожей и выглянул. В соседней комнате на кровати сидели сразу семеро, и в который уже раз прокручивалась видеозапись волчьей атаки. Дверь номера тоже была распахнута настежь, по коридору медленно прохаживались спецназовцы с длинноствольными иглометами.

— Степа! — позвал Золотых.

Чеботарев немедленно вышел из кухни. В руках он держал малюсенькую чашечку кофе.

— Да, Константин Семеныч?

— Командуй финиш. Оцепление снять, гостиницу покинуть. Не забудьте после всего выпустить охранников…

Золотых заметил, что Чеботарев хочет вмешаться, и решил: пусть говорит прямо сейчас.

— Что там?

— Прибыл шеф местного представительства «Стены». Кажется, он жаждет крови и сатисфакции.

— Ну и отбреешь его по всей программе, — пожал плечами Золотых. — Разрешаю даже мордой в пол ткнуть при необходимости. Но — вежливо, вежливо, мы же цивилизованная страна…

— Понял, Константин Семеныч! — обрадовался Чеботарев. — Разрешите выполнять?

— Давай!

Чеботарев тут же вогнал рацию в циркулярный режим.

— Внимание, всем группам: финиш. Повторяю: финиш. Покинуть все посты и начать эвакуацию по стандартной схеме. Первая группа — со мной, сбор у лифта второго этажа. Закругляемся, хлопцы!

Оперативники и спецназовцы враз утратили неприкаянность — у них снова появилась цель, и каждый из них снова знал, что ему делать, знал до мельчайших подробностей.

— Пошли, Палыч. Сейчас номер опечатывать будут…

Коршунович поднялся со своего кресла, тяжело вздохнул и пожаловался:

— Да, Костя… Не те уже наши годы. Парализатором шандарахнули — и все тело будто наизнанку вывернулось…

— А ты чего хотел? — с неожиданным спокойствием отозвался Золотых. — Чтоб, как раньше, только насморк проходил?

Золотых покачал головой.

— Ладно, Палыч. Может, мы и старые пеньки, но весь этот молодняк все равно без нас не обойдется. Тут мозгами шевелить надо. А вспомни — ты много шевелил мозгами в двадцать лет?

Коршунович уныло развел руками.

— То-то, Палыч. То-то.