Волчья натура. Зверь в каждом из нас
- Автор: Владимир Васильев
- Жанр: Научная Фантастика
- Дата выхода: 2003
Читать книгу "Волчья натура. Зверь в каждом из нас"
* * *
— Вот такие пироги, братцы, — завершил свою речь Золотых. — Стартуем через десять минут. Все документы по теме сдать в спецхран, файлы — уничтожить. Пограничники уже на марше, они еще засветло выехали.
— Значит, — спросил офицер-спецназовец, — внешнее оцепление снято?
— Конечно. — Золотых вопросительно поглядел на европейцев, кучкующихся у левой стены конференц-зала. — А какой смысл в оцеплении, если у волков такой камуфляж? Они ж мимо постов впритирку гулять могут. Сколько захотят, хоть целый день туда-сюда…
Европеец с сомнением покачал головой.
— Господин полковник, я считаю, что боевой волчий камуфляж — это не повседневное оснащение их оперативников. По-моему, это дорогая и штучная селекту… э-э-э… техника. Иначе она активно применялась бы с самого начала. Да и здесь, в Алзамае, волки воспользовались ею только один раз и все в одном месте. Не значит ли это, что мы крепко прижали их к стене и вынудили прибегнуть к крайним мерам? Ведь и раньше возникали ситуации, когда при наличии такой техники волки решили бы свои сиюминутные проблемы с неизмеримо меньшим шумом и прилагая меньше усилий. Однако они действовали обычным порядком, то есть без камуфляжа.
— Ишь, чешет, — прошептал Коршуновичу Лутченко. — Как устав цитирует, мухомор германский…
Коршунович взглянул на Лутченко строго. Тот с легким вздохом умолк, но чувства вины на его лице Коршунович все равно не заметил.
— По крайней мере, — продолжал европеец, — одна попытка прорыва через оцепление была совершена. Без камуфляжа. Неудачная попытка, прошу заметить. А это значит, что в городе остается группа волков. Сейчас она, конечно, сумеет беспрепятственно покинуть город. А между тем за этой группой можно было бы проследить и потом не плутать по тайге в поисках волчьей базы, а выйти точно к нужному месту.
— Дельные соображения, — едко прокомментировал Золотых. — И удивительно своевременные. Оцепление уже час с лишним как снято, и из города можно было за это время сто раз смотаться. Браво, лейтенант! А теперь дельные мысли, если у вас таковые найдутся.
По конференц-залу прогулялся легкий шумок. Встал другой европеец — капитан.
— Простите, полковник. Лейтенант ван Арнен уже высказывал эту мысль ранее, но было как-то не до того.
— Ладно, вычеркнули. — Золотых тоже поднялся, показывая, что последнее совещание перед началом операции «Карусель» завершено. — Экипажи поданы на стоянку перед управлением. Прошу не задерживаться.
— Э, Семеныч! — запротестовал Коршунович. — А ужин?
Золотых хлопнул себя по лбу.
— Тьфу! Зарапортовался совсем! Конечно же! Простите, господа, в буфете накрыт ужин на нашу команду. Хотя… — Он взглянул на часы. — Запланированное время мы все равно уже исчерпали.
Он на миг задумался.
— Ладно… Даю еще пятнадцать минут! Тряхнем стариной, вспомним молодость! В молодости все, поди, на время столовались? В учебках?
Шум в конференц-зале стал погромче, и не только потому, что люди вставали и хлопали сиденьями кресел. Наверняка всем — от рядовых спецназовцев до полковника — было что вспомнить.
— От спасибо, — тихо, чтобы никто не услышал, проворчал Коршунович. — Пятнадцать минут! Хорошо, хоть буфет рядом с конференц-залом…
Однако Золотых либо обладал полным слухом, либо слишком хорошо знал своего российского коллегу.
— Палыч! А тебе я могу одолжить вставную челюсть, а то не управишься за четверть часа-то…
Коршунович мысленно выругался и возблагодарил небеса за то, что Золотых сказал это так же тихо. Чтобы никто не услышал.
Впрочем, на зубы Коршунович никогда не жаловался, а некая вольность в отношениях сибиряка-контрразведчика с подчиненными ему даже импонировала.
— Пошли, пошли. Осталось всего четырнадцать с половиной минут…
Удивительно, но к исходу назначенного Золотых времени все успели проглотить снедь и, дожевывая на ходу, поспешно тянулись вниз. Этот ужин снова на время согнал предстартовое напряжение и свел на нет неизбежную нервотрепку. О чем можно нервничать после того, как лицезрел торопливо поглощающего жаркое полковника?
Степа Чеботарев уже со знанием дела распоряжался внизу:
— Иркутск, сюда, вот ваши экипажи… Европа, налево. Эй, не сюда, это оружейная. Группа «А»! Вон «Ласки» вас дожидаются.
Золотых одобрительно хмыкнул при виде командующего зама. Водители давно поджидали пассажиров; маршрут и порядок движения давно был ими изучен.
— Константин Семеныч, кого в ваш «Егерь» подсаживать? Или никого? — справился Степа.
— Да вот Вениамин Палыч, пожалуй, со мной поедет. Ну и ты садись, если хочешь. Ты где рассчитывал ехать?
— В штабной. Но могу и с вами.
— В общем, решай.
— Тогда с вами.
— Ну и ладно. Вперед сядешь.
— Понял, Константин Семеныч.
Коршунович, как раз подошедший и слышавший весь разговор, негромко пробурчал:
— Что же это ты, Семеныч? Потенциального соперника к себе в членовоз сажаешь? Думаешь, Сибирь поймет?
— Зато буду спокоен, что ты никакой пакости не устроишь, — огрызнулся Золотых. — Лучше скажи Степе, куда твоих орлов рассаживать.
— А у нас свой транспорт, — сказал Коршунович с некоторой гордостью. — Но я, так и быть, уважу тебя, старика: поедем вместе.
— Вот спасибо! — вздохнул Золотых. — Что б я без тебя делал?
Степа, уже из машины, заканчивал короткую перекличку по рации. В руках он держал закатанный в прозрачную пленку список.
— Фагот, я — Зебра, все готово. Разрешите старт? — спросил кто-то.
— Как, Семеныч? Стартуем? — спросил Чеботарев у полковника, отворив окошечко в задний салон.
Золотых сверился с часами.
— Давай, Степа, — вздохнул он. — Авось повезет.
Окошечко тут же снова захлопнулось, и голос Чеботарева теперь зазвучал из динамиков, встроенных в боковые панели.
— Зебра, и — Фагот, старт разрешаю. Циркуляр: старт в основном порядке, и не растягивайтесь там, на трассе. Связь на промежуточных точках каждые двадцать минут. Внеочередная точка на выезде из города. Пятиминутные остановки — каждый час. АР, гвардия…
— Ну и позывные у тебя, — негромко заметил Коршунович. — Зебра… Ты бы еще диплодока вспомнил. Нет, чтобы родное что-нить. Белка, там, или барсук.
— А я в детстве на фаготе играть учился, — ностальгически заметил Золотых. — Лет в десять. Вот и вспомнил.
— Кстати, а что значит АР? — Коршунович зачем-то перешел на шепот.
Золотых поглядел на него подозрительно.
— А ты что, не знаешь? Во, темнота! Это значит: «Ответа не требуется». Еще с телеграфной связи.
— А-а! — осенило Коршуновича. — Так это просто…
И он просвистел морзянкой: «.—.—.»
— Правильно, — снисходительно сказал Золотых. — Еще не совсем мозги у тебя засохли…
Коршунович хотел, по обыкновению, съязвить в ответ, но тут Золотых откинул столик от передней панели и достал из бара узкую высокую бутылку с глянцевой этикеткой цвета беж.
— Это еще что? — подозрительно спросил Коршунович.
— Коньяк, — коротко объяснил Золотых. — «Ереван», тридцать четвертого года. Давай, за удачу. Она нам понадобится…
Он наполнил два сферических бокала и постучал к Чеботареву. Тот вторично отворил маленькое окошечко в передний салон.
— У тебя рация выключена? — спросил Золотых.
— Нет. А что? — Чеботарев ничего не понял.
— Выключи.
Тихое пение эфира в переднем отсеке тут же смолкло, и теперь слышен стал только шорох ходовой и тихое урчание привода.
Золотых подал Чеботареву свой бокал, а сам наполнил еще один.
— Давайте, хлопцы. За удачу.
И они сомкнули бокалы, старясь не пролить ни капли драгоценного напитка. Коршуновичу пришлось для этого привстать, а Степе Чеботареву — обернуться чуть не на сто восемьдесят.
Операция «Карусель» началась.
Юркая «Ласка» мчалась по ночной сибирской трассе, покачиваясь на неровностях и вжимаясь в редкие повороты. Впереди тлели габариты точно такой же «Ласки». А сзади пристроился кто-то посолиднее, «Росомаха», кажется. Генрих расслабленно откинулся на спинку кресла. Водила, плечистый сибиряк лайкообразной морфемы, сноровисто манипулировал пестиками. Дороге было очень далеко до европейского автобана, и здесь наполненный бокал на крыше экипажа не продержался бы и нескольких секунд. Азиатская специфика, что поделаешь…
Позади тихо переговаривались по-своему двое балтийцев, Юрий и Рихард. Почему они решили ехать вместе с ним, Генрих не знал. Весь остаток дня после тестов в тренажерной и тире и весь вечер они провели по соседству, в одном и том же кабинете, только Генрих — в кресле у окна, а балтийцы — на диване перед аквариумом с какими-то национальными сибирскими карасями. Генрих присмотрелся к этой колоритной парочке еще в тире, на контрольных стрельбах из пулевых пистолетов. Оба стреляли на загляденье — сто из ста. Только Юрий классически, неторопливо и надежно, а более молодой Рихард — жестко, быстро и зло. Но тем не менее — точно. Генрих тоже выбил сто из ста, и молчаливый шарпей-китаец тоже сто, и смуглый малый из Турана, с совершенно не туранским разрезом глаз, — тоже. Только россиянин по имени Баграт, невесть зачем вклинившийся в группу агентов, которые сдались Сибири, выбил восемьдесят восемь с девяти выстрелов, да и то только потому, что на девятом выстреле пистолет намертво заклинило. Стрелять заново Баграт не стал, бросил ненадежную технику на стол и ушел. А стрельбу из иглометов распорядитель-сибиряк попросту отменил.
— Генрих, — негромко спросили сзади по-европейски. — Мы можем поговорить?
Говорил Юрий, эрдель, тот, что постарше.
Генрих обернулся, насколько позволяло кресло, и забросил руку на тонкую штангу, к которой крепились ремни безопасности.
— Поговорить? О чем?
— О сложившейся ситуации. Как европейцы с европейцем. Балтия — это ведь Европа, не так ли?
— Россия, — заметил Генрих, — тоже Европа. Самая настоящая.
— А Сибирь, — с непонятной злостью вставил дог, — нет.
Генрих покосился на водителя.
— А ведь он наверняка понимает по-европейски, — сказал Генрих.
— Конечно, понимаю, — тоже по-европейски отозвался водитель. — У нас все прилично говорят по-европейски и по-английски. Да и с балтийским у меня неплохо.
— Вот видите! — Генрих приподнял ладони, словно собирался кому-то сдаваться.
— Не страшно, — заверил его Юрий. — Все равно ничего особенного мы обсуждать сейчас не собираемся.
Генрих насторожился.
— А потом, надо полагать, собираетесь?
— Потом — собираемся. — Юрий даже подался вперед. — Но только не думай, что мы затеваем какую-нибудь рискованную игру за спиной у Сибири. Нет. Нам приказали сдаться, а значит, мы станем играть честно. Просто нам интересно понимание ситуации европейцем. Очень интересно. Если… кое-какие наши догадки подтвердятся, выиграют все, и Сибирь в том числе.
— Что ж, — вздохнул Генрих. — В таком случае я вас внимательно слушаю.
Юрий завозился, устраиваясь поудобнее. И начал:
— Европа верит в удачное завершение операции «Карусель»?
Генрих усмехнулся:
— Я вам не скажу за всю Европу. Вся Европа слишком велика.
По-европейски это звучало не так складно, как по-русски про Одессу. Но вышло очень узнаваемо, потому что и прибалты, и водитель от души захохотали. Генрих тоже рассмеялся, не выдержав, и вдруг почувствовал себя много свободнее. Словно пропал некий барьер, разделяющий его и ребят-балтийцев.