Остров. Проект «Робинзон»

Глава 8. Прикладная археология

«Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь, стоит того, чтобы ждать.»

«Кино».

Утро выдалось ясное и холодное, но ночь прошла комфортно, благо печь нам здорово помогла. Обошлось без заморозков — по календарю только первое сентября, но дыхание осени уже не просто чувствовалось, а во всю обдувало, благо, было они чистым и свежим. Излишне, на мой взгляд, свежим, решил я, выбравшись из Убежища.

Традиционно вокруг всё застилал утренний туман, а росы было столько, что любой предмет был мокрым, словно только что из озера. Поскольку Бегемот, ненасытная прорва, сожрал практически весь вчерашний улов, пришлось отправляться на рыбалку. Клёв на этот раз был гораздо лучше, да и рыба сегодня ловилась на удивление крупная и жирная.

Пока я ловил и чистил окуней, плотвиц и краснопёрок, туман над бухтой понемногу рассеялся, и я смог рассмотреть в бинокль очередной Чёрный Мешок. Ночью, выйдя по нужде, я узрел очередной Зелёный Луч, бивший прямо в центр залива. С ходу так и не придумав, как посылку можно оттуда выковырять, я отложил решение данного сложного вопроса до утра. Но вот, утро наступило, а вопрос проще от этого не стал. Мешок — не особенно большой — смирнёхонько качался себе на волнах в сотне метров от берега, что полностью отсекало возможность добраться до него вплавь, ибо температура воды, как вы помните, не располагала к купанию. Судя по тому, что за ночь ни ветер, ни течения его никуда не унесли, а так же явственно просматривавшийся в бинокль шнур, уходящий в воду, Мешок был прочно привязан к месту чем-то вроде якоря. Ну и ладушки, ну и хорошо, никуда он, значит, не денется.

Отобрав несколько рыбин на завтрак Бегемоту и спрятав остальной улов в «холодильник», я вернулся на базу, раздул костёр и принялся готовить завтрак, так как крокодила мы вчера-таки доели. Пока я пытался поудобнее устроить на огне горшок с водой — было принято решение сварить компот из яблок и ягод — меня всё назойливее долбила мысль, что надо срочно сварганить здесь хотя бы подобие нормальной печки, благо всё необходимое точно можно было раздобыть на Скрытом Хуторе. Только таскать неудобно…

Пока закипала вода и жарились мидии (печёная картошка осталась с вечера, как и зелень), я приступил к осмотру нашего разросшегося арсенала. Перво-наперво почистил и смазал обрез, хотя смысла в этом, честно говоря, было немного — патронов оставалось всего четыре штуки. С «холодняком» дела обстояли совершенно иначе. Топор до сих пор, несмотря на активную эксплуатацию, выглядел почти как новенький — финны делали на совесть. На лезвии, разумеется, появились небольшие зазубрины, они мало на что пока влияли, да и убрать их мне было нечем — до вчерашнего дня. Но в пещере, помимо прочих находок, нашлось несколько кусков песчаника довольно мелкой фактуры, которым вполне можно править режущую кромку, хотя до бритвенной заточки он, понятно, не годился. Тем не менее, я в пять минут довёл лезвие до вменяемого вида, и взялся за вчерашние трофеи.

Кинжал оказался в идеальнейшем состоянии, ни зазубринки на лезвии, ни заусенца, при этом заточено оно до бритвенной остроты. Надо будет попробовать этой штукой побриться, ибо недельная щетина уже доставляла дискомфорт — я привык бриться регулярно. Сегодня утром я обкорнал намечающуюся бороду ножничками из мультитула, насколько возможно, но выглядело это чудовищно. А тут идеальное лезвие. Правда, я никогда не пытался бриться опасной бритвой, как бы полщеки не отхватить… Некрасиво будет, да и Даша не одобрит. В остальном кинжал выглядел — моё почтение, хоть сейчас на выставку. С сожалением отложив красивую игрушку, я взялся за палаш.

Здесь ситуация выглядела похуже — оружие хоть и было целым и не поломанным, относился к нему прежний владелец (владельцы?) без какого-либо уважения. То, что на клинке не было ржавчины, явно являлось заслугой металла, из которого он был сделан. Странный материал, не похож ни на сталь, ни на титан, хотя я, конечно, тот ещё металловед. На свету лезвие казалось серебристым, аж светилось, а при изменении угла освещения отдавало синевой, иногда уходя почти в чёрный. Занятно. А вот режущая кромка выглядела ужасно — многочисленные зазубрины, вмятины и запилы. Я провёл по лезвию куском песчаника и с тоской понял, что это надолго. Здесь бы точильный станок не помешал. Но чего нет, того нет, придётся дедовским методом…

— Василий, у меня от этого звука зубы болят! — пожаловалась Даша, вылезая из Укрытия. — Прекрати, блин! Ужас!

— К сожалению, другого способа привести твой новый клинок в нормальный вид я не знаю. — я осмотрел лезвие и принялся снова с силой водить по нему импровизированным оселком. — Сходи пока умойся, что ли, я как раз закончу. Наверное.

Подруга скорчила недовольную гримаску и удалилась на берег, а я продолжал однообразную процедуру, пока лезвие не приняло сколь-нибудь цивилизованный вид. Крайне далёкий, к сожалению, от идеала, но уж этой-то штукой я бриться точно не намерен. И так сойдёт. Отложив клинок, я принялся разливать компот по кружкам. Попробовал, скривился — получилось кисло. С тоской посмотрел на остатки запасов сахара, но потом вспомнил про шоколадный рулет — он точно испортится раньше, надо есть. Самое то к завтраку.

— Там посреди залива Чёрный Мешок плещется. — Даша повесила сушиться полотенце и протянула к огню замёрзшие руки. — И я за ним не поплыву. О, ты компот сварил? Боги, ну и кислятина! Сахар остался?

— Пробирает, правда? — засмеялся я. — Вон рулетик бери, он очень сладкий. А Мешок да, я видел. Пока ума не приложу, как нам его достать. Но он там заякорен чем-то, так что есть время подумать.

— На Берегу лежит почти целая лодка. Если корму заделать, то можно на ней доплыть.

— Ага, или вообще свалить отсюда. Хоть организаторы и утверждают, что это невозможно…

— Мяууу… — грустно подтвердил заспанный Бегемот, соблаговоливший выбраться наконец наружу.

— Таки нельзя? — мы дружно уставились на хвостатого.

— Мяуу. — подтвердил Бегемот, печально развёл лапами и принялся ворошить пакет, в котором лежала рыба, определённая ему на завтрак.

— Жаль. — я вытащил рыбу из пакета и разложил на большом деревянном блюде, специально для этой цели притащенном накануне из пещеры. Блюдо было потемневшим и растрескавшимся от времени, но хоть какая-то сервировка. — Я держу эту лодку на примете, но там не только кормы не хватает, она вся рассохлась, надо конопатить и смолить щели, а это надолго. Да и плыть на ней в открытую Ладогу не очень разумно. Я не рискну.

— Хвостатик считает, что это бесполезно. — Даша задумчиво посмотрела на кота, с аппетитом вгрызающегося в окуня. — И у меня нет оснований ему не верить… Значит, пока лодка отменяется. Но как тогда достать Мешок?

— Мыыыыр. — промычал Бегемот, не отрываясь от рыбы, и показал лапой на себя.

— Ты достанешь? Но как? А, ты же у нас водоплавающий! — Даша всплеснула руками. — А доплывёшь? Там сотня метров! И вода холодная…

Котяра отвлёкся от рыбы, посмотрел на девушку со странным выражением, провёл лапой по своей густой, длинной, лоснящейся шерсти и снова вгрызся в окуня.

— Наш друг ненавязчиво намекает, что с такой шубой холодная вода ему нипочём. И вообще, дай Бегемоту спокойно позавтракать! Сама вон, всех мидий слопала! И половину рулета!

— Ты сам сказал, что он может испортиться.

— Но не за полчаса же!

После завтрака Бегемот наотрез отказался плыть за Мешком, сославшись на полный желудок, поэтому мы занялись текущими делами. Даша осмотрела шкуры — на проверку это оказались две медвежьих, три лисьих и одна, судя по всему, волчья. Неодобрительно покачала головой и потащила их на берег, планируя хоть немного отстирать. Котяра составил ей компанию, а я остался в лагере, дальше приводить в порядок трофеи.

Перво-наперво я выстругал приличные рукоятки для молотка и секиры. И если молоток не требовал каких-то дополнительных действий — он в любом, практически, виде отлично выполняет функцию молотка — то с секирой дело было плохо. Металл был покрыт толстым слоем ржавчины, скруглённое лезвие с одного угла сколото, режущая кромка выглядела так, будто ей пытались рубить рельс. Обстучав железку новообретённым молотком, я отбил основную ржавчину, но править лезвие песчаником можно до второго пришествия. К счастью, я вовремя вспомнил, что у нас теперь есть напильник, пусть и без ручки. Инструмент, несмотря на состояние, оказался вполне приличным, а сталь секиры — довольно мягкой. Повозившись, мне всё-таки удалось привести режущую кромку в удобоваримое состояние. В итоге получился вполне сносный топор, которым можно и дрова рубить, и голову с плеч снести — ну, при наличии определённого опыта, разумеется. Которого у нас, к сожалению, не было. Ну да ладно, в нашем случае — лучше с топором, чем без него.

Багор, которым так мастерски орудовал вчерашний мертвяк, тоже пришлось дорабатывать. Обломанное древко нуждалось в замене, и я довольно долго раздумывал, какой длины его делать. Сначала остановился на трёх метрах, но, потестив результат, пришёл к выводу, что моей подготовки недостаточно, чтобы им нормально орудовать. Пришлось оставить чуть более двух метров. Заточив наконечник и крюк, я получил вполне сносное оружие, позволяющее держать противника вроде тех же скелетов на расстоянии, при этом не особо тяжёлое.

Вернулась Даша, таща на горбу мокрые шкуры. Отдуваясь, девушка облегчённо сбросила ношу на землю, и обессиленно села к костру.

— Уфф. Они и так-то ни разу не лёгкие, а в мокром виде вообще жесть.

— Так зачем корячилась? Позвала бы меня.

— Это только половина. Можешь, как истинный джентльмен, притащить вторую. Я пока эти развешу, что ли.

Пожав плечами, я двинулся на берег, но по прибытии туда меня встретил Бегемот, громогласно заявивший, что он готов к заплыву, поэтому со шкурами пришлось повременить. Хвостатый спокойно вошёл в воду, занырнул. Вынырнул, уже держа в пасти мелкую рыбёшку. Сожрал её в один укус, развернулся и довольно бодро поплыл к цели. Я наблюдал в бинокль, как Бегемот достиг Мешка, одним ударом когтя перерубил привязь, захватил конец завязки в пасть и направился назад к берегу. Обратный путь ему явно давался сложнее — плыл он заметно медленнее, да и удовольствия на морде никакого уже не читалось. Я зашёл в воду, насколько мне позволяла высота сапог, и встретил хвостатого, подхватив груз. Тот пулей выскочил из воды, отряхнулся, породив чудовищный веер брызг, и начал орать на все лады, жалуясь на воду, сильное течение и вообще на несправедливую жизнь. На эти вопли из лагеря прибежала Даша.

— Ну ты и орать! — всплеснула руками девушка. — Добыл-таки! Молодец!

— Действительно, молодец. Там, походу, довольно сильное течение. Бег, ты как, нормально?

Котяра перестал голосить, как укушенный, и всем своим видом показал, что он-то в норме, а вот Мешок — ни разу не в норме. Потому что ещё закрыт, и вообще непонятно, ради чего он, единственный и неповторимый кот, фактически рисковал жизнью. В итоге, я навьючил на себя оставшиеся шкуры, Даша подхватила на удивление нетяжёлый мешок, а хвостатый двинулся налегке.