Безумный день господина Маслова

— Выше на этаж, в комнату одной знакомой. Ее не было дома, но у меня был ключ. Мы заперлись, не включали свет и сидели тихо. Тогда он мне и сказал, что внизу были полицейские. В здании начался переполох, ругань в коридорах, стучали по дверям, это полиция пыталась его найти. Грозили, якобы начнут ломать двери по очереди, но это, конечно, наивный блеф. В нашу дверь тоже стучали, и я окончательно протрезвел от того стука.

— И что, вас не нашли? — смеясь, спросил Дин.

— Как видите, — сострил Элеш.

— По тем временам Алексея могли притянуть за теракт, а вас привлечь за укрывательство террориста, — Дин погрозил пальцем.

— Знаю. Я еще год ходил и озирался. Там пострадала только машина, как я слышал. Даже не завели дела.

— Молодость, истинная молодость, беззаботность, — с завистью сказал Дин. — Господин дэ Вон рассказал об этом еще пять лет назад. Он сейчас в Пренсе, готовится на крупную должность в мэрии.

— Рад за него. Мы больше не виделись. А зачем он признался?

— Да просто среди коллег разболтал с пьяных глаз. Посмеялись и всё, никаких последствий.

— Ну и слава богу! — облегченно выдохнул Элеш.

Если бы ему тогда, в юности, рассказали, как государственные органы легко относятся к шалостям молодых юристов, он бы не поверил. С возрастом он стал умнее, но всё-таки этот случай с порчей городского имущества и укрывательством преступника не давал ему покоя до сегодняшнего дня.

— Ну всё, господин Маслов, больше не буду вас терзать неудобными вопросами, — сказал Дин. — Только упомяну один мелкий эпизод из вашего детства и хватит на этом.

— Какой эпизод?

— Мелкий, ничего серьезного. Просто вы забыли рассказать о еще одной тайной организации, в которой состояли. Секундочку…

Дин встал и подошел к коробке, которую Элеш полчаса назад убрал со стула. Кряхтя и охая, Дин поднял ее и принес на стол. Старые, изрисованные каракулями листы бумаги, торчащие оттуда, ничего не пробудили в памяти Элеша, он понятия не имел, о чём ему хотят напомнить.

— Вот. Мелочь, — сказал Дин, садясь обратно. — Про тайную организацию — это я громко сказал. Но, если подойти формально, то мы имеем группу из двух человек, которая осознанно хранит тайну. Вам, как юристу, что уж объяснять. Итак, господин Маслов, призываем на помощь вашу память, разгоняем ее на полные обороты. Москва, Преображенская улица, лето, вам семь лет… Мало кто из взрослых помнит себя в этом нежном возрасте, но бывает всякое, да, бывает всякое: иной случай не вытравить даже из пропитой столетней памяти. Помните Машу Суресприту?

Элеш наморщил лоб, поводил глазами, будто и вправду разгоняя память наподобие мотора, но никакой Маши Суресприты припомнить не мог.

— Нет, совсем не помню, — сознался он.

— Верю, почему нет, — согласился Дин, — вы могли забыть имя, а фамилию скорее всего вообще не знали. Ваша ровесница, соседка по двору Мария Хоркина, если по мужу. Сейчас она живет в Архангельске, и уверен, передала бы вам самый теплый привет, если бы знала о нашей встрече. Она запомнила вас и вашу общую тайну. Прекрасная женщина, у нее всё хорошо. И как тесен мир, представьте: она четыре года назад сидела передо мной в этом кресле, — Дин показал на трон.

Элеш молчал, не в силах вспомнить, и ждал, что же ему поведают о какой-то Маше. Дин полез в коробку, стал перебирать исчирканные листы и разный мусор, потом вынимал и бросал их на стол.

— Да где же… — досадовал он, — а, вот!

Со дна коробки он достал два мелких предмета, аккуратно положил их на ладони и протянул Элешу как редчайшее сокровище:

— Вот, — тихо, с заговорщицкой радостью сказал Дин, — это он!

Элеш всмотрелся — и в тот же миг вспомнил! Это было как удар молнии, как всплыть из мутной воды на яркую, солнечную поверхность, как большая корзина искрящихся, цветных воспоминаний, громко поставленная перед ним. И в тот же миг, еще не придя в себя, он успел обдумать свое положение и решил всё отрицать. Отрицать напрочь, как никогда ничего не отрицал в жизни: не знаю, не помню, первый раз вижу, уберите от меня, что вы пихаете этот мусор!

Он сделал насколько мог спокойное лицо, поднял брови: мол, что это у вас, объясните? Дин сделал долгую паузу и повторил шепотом:

— Это он!

— Что это?

— Неужели и вправду не помните? Как обидно! Я надеялся порадовать. Это ваш секрет. Вы с Машей закопали его во дворе дома на Преображенской. Фантик от конфеты "Астра" производства фабрики "Олимпия" и осколок бутылочного стекла, который Маша нашла у мусорки рядом с магазином "Лавка древностей", уж магазин-то вы должны помнить. Это единственный секрет, который Маша сделала с мальчиком — вы ей очень понравились, как она сказала. А у вас, наверно, вообще единственный секрет в жизни, правда же?

— Неправда. Глупое детское развлечение, я его даже в детстве не понимал и ни одного не закапывал. Ни с Машей, ни без Маши, честно говорю, — соврал Элеш, глядя на фантик и стеклышко с максимально неубедительным отвращением.

"Что же это, что здесь происходит? — спросит ничего не понимающий читатель. — При чём тут фантики и стеклышки?"

Пояснить нетрудно, а кто-то уже и понял. Среди русских и части европейских детей есть одна старинная традиция, бог весть как передающаяся из поколения в поколение, так же, наверно, как передаются считалочки, песенки и загадки, что забываются уже годам к десяти. Это традиция закапывать секретики, или, как со всей серьезностью выражаются русские дети — секреты. Не удивимся, если когда-нибудь антропологи выяснят, что секреты делались еще детенышами питекантропов, или кто тогда ходил по неосвоенным североазиатским просторам?

Секрет делается по неизменной и овеянной древностью технологии. Берется фантик от конфеты — чем ярче, тем лучше; берется большой осколок стекла — чем темнее, тем загадочней; в великой тайне выбирается место, обычно в тени дерева, там выкапывается лунка, фантик разглаживается и прикладывается к предварительно очищенному осколку; потом этот ансамбль бумаги и стекла закапывается с тем расчетом, чтобы владелец секретика… простите, секрета… чтобы владелец секрета мог прийти через много дней, поскрести землю и за несколько секунд убедиться, что он на месте. Потом секрет прячется до следующей проверки.

В чём секрет секрета? В нём самом. Не задавайте глупых вопросов.

Что же случилось с нашим героем в тот яркий миг, когда он увидел на ладони начальника — а Дина он уже несомненно признал за начальника — когда увидел на чужой ладони свое детское сокровище? Стоит сказать, что он напрочь забыл о нем еще тогда, ребенком: может через день, может через пять, но забыл так крепко, что нынешнее воспоминание буквально оглушило его. Он не ожидал и не поверил бы, что человеческая память может устраивать такие фокусы: забыть, сделать вид, что образы стерты, а потом через полжизни в миг явить их разом и в полном объеме: в цвете, со вкусом и запахом. "Почему, в каком закоулке разума они хранились, почему сейчас они занимают всю голову, так, что кажется она лопнет?" — примерно так думал, или, во всяком случае, переживал свое состояние Элеш.

С рождения и до поступления в университет он жил на Преображенской улице, дом 460, перекресток Вологодской. Не самое красивое и престижное место Москвы, но самое родное, которое он не променял бы ни на что, кроме какого-нибудь богатого северного мегаполиса, например, Солертии. У Элеша было шесть братьев и две сестры, он был "в середине списка", и таких семей тут жило штук двадцать, не считая одиночек и стариков. Их двор был не самым просторным, и на него выходили еще три дома, один из них тыльной стороной. Во дворе было одно, зато гигантское дерево с корнями как закопанные деревья средних размеров, а весной были такие лужи, что по ним плавали на разном мусоре и играли в спасателей. Во всей этой кутерьме сделать удачный секрет было как решить олимпиадную задачу из высшей математики — почти невозможно, и от того сладость успешной операции была еще слаще.

Как верно догадался дэ Дон, у Элеша это был единственный секрет в жизни. Он и вправду еще в детстве не понимал их смысла и с радостью раскрывал чужие секреты, когда удавалось выследить незадачливого кладопрятателя. Некоторые от его разоблачений плакали, бросались предметами и визжали, но его это не останавливало.

В тот яркий летний день, о котором ему так неожиданно напомнили, Элеш подружился с девочкой в оранжевых штанах, лямками натянутых почти до шеи, с лицом, будто она съела горсть песка, и со спутанными светлыми волосами. Она вроде бы недавно появилась в их дворе, он видел ее несколько раз, а сегодня они подружились и сразу решили закопать общий на двоих секрет. Не всякие взрослые заходят так далеко в отношениях в первый же день. Двор был битком набит играющими детьми, но они сделали это прямо посреди двора, успех обеспечила операция прикрытия — поиск якобы утерянной пуговицы. Удача любит наглых — у них получилось.

Дальше воспоминание обрывалось. Кажется, он ни разу не проверил секрета, ему о нем докладывала сообщница. Но он запомнил главное: между ними было это — общее дело и общая тайна. Они поклялись страшной клятвой, что никогда не выдадут секрета, и эта клятва была для маленького Элеша такой важной, как сама смерть. Известно, как дети относятся к смерти — как к чему-то непостижимому, чем можно поклясться, и эта клятва будет страшней всего. Разве что окрик мамы, когда она недовольна и зовет на расправу, бывает страшнее.

И вот секрет перестал быть секретом и лежал на ладони чужого человека. Подруга в оранжевых штанах предала их детскую тайну, но разве должен и он пойти вслед за ней и со смехом признаться? "Нет!" — так он подумал в первую же секунду просто из какого-то суеверного чувства. Элеш решил не играть со смертельной клятвой, оставить воспоминание при себе, и даже если бы здесь явилась сама Мария Хоркина и избавила его от обещания, он лишь пожал бы плечами и сделал вид, что не узнаёт ее. Да и навряд ли узнал бы через столько лет.

Но Элеша беспокоило еще одно: он определенно помнил, что ту девочку звали не Машей, а Наташей. Он не мог убедить себя назвать ее Машей, ведь это точно была Наташа. Он не понимал, вводят ли его в заблуждение сейчас, или это память сыграла с ним еще одну шутку, подменив имя. Как бы там ни было, но признаваться он не собирался и не рискнул спросить, как секрет попал в "Лучик тепла", а главное зачем?

— Так не помните? — спросил Дин.

— Хоть убейте, — развел руками Элеш.

— Дарю вам, — сказал Дин и протянул ладонь ближе. — Простите, не дарю, а возвращаю.

— Это обязательно? Отошлите обратно этой… Марии Хоркиной.

— Считайте, что это сувенир от нее.

— Ну, спасибо, если так! — с этими словами Элеш принял подарок, повертел в руках, завернул в платок и положил во внутренний карман.

— Вот и хорошо! — сказал Дин и хлопнул себя по коленям, обозначая, что официальная часть окончена. — Пообедаем?

Элеш напрягся, на секунду подумав, что предлагается обедать здесь, но Дин встал и сказал:

— Идемте вниз. Не были в здешнем кафе? Заберем с собой Виктора и Венну, что-то мне подсказывает, что они не обедали. Мотя, я не вернусь! — крикнул он механическому питомцу.