Безумный день господина Маслова

Но Элеш перебил:

— Пожалуйста, найдите мне ближайшее помещение с личным пространством.

— Да, прошу за мной, — охотно сказала она и повела его через площадь.

Элеш увидел, что они идут к гостинице "Якутия" и решил, что она ошиблась или неправильно поняла.

— Венна, стойте. В "Якутии" же нет номеров. Был наплыв на молебен, — напомнил он.

— Да, я знаю, — ответила она, не сбавляя хода, — но скорее всего многие приезжие выписались прямо перед церемонией и потом сразу едут домой. Многие пренсы так делают.

— А, ну да, — понял Элеш, еще раз убедившись, что нет смысла умничать перед машиной, которая взяла тебя в добрую опеку.

Они пришли в гостиницу, где и правда было куда заселиться, и Элеш попросил самый дешевый угол буквально на час. Дешевые номера были очень не дешевыми, и вторик-администратор, поняв что-то свое, предложил почти даровый номер, но в слепом пространстве.

— Нет, прошу личное, — настоял Элеш и махнул визиткой перед экраном на стойке.

Он оставил планшет и браслет, взял ключ, повернулся к Венне и по ее напряженному, виноватому лицу понял, что она пришла в себя.

— Венна, я отлучусь на час-полтора. И знаете… думаю, вы мне больше не нужны. Спасибо за всё!

— Я могу подождать. Моя смена до полуночи, — сказала она.

— Решайте сами, — сказал Элеш и поднялся в номер.

В номере он первым делом включил изоляцию, потом громко сказал: "Гера и Соля! По личной квоте", — и пошел искать вино. Надо было крепко подумать и посоветоваться с лучшими друзьями.

На экране, который разделился на левую и правую половины, появились анфас два анимированных персонажа: мужской и женский. Гера был сегодня на фоне заснеженных горных вершин, а Соля явилась на фоне водопада, в котором играли солнечные блики.

— Привет, друзья! — сказал Элеш, сел в кресло и подвинул к себе столик с бутылкой, бокалом и куском шоколадного пирога.

— Привет! — первой откликнулась девушка, как более близкий Элешу друг. — Я Соля — городской бот Солертии, нахожусь в личном пространстве Элеша Маслова. Элеш, ты подтверждаешь, что ты один?

— Подтверждаю, — сказал Элеш.

— Привет! — следом сказал парень. — Я Гера — общий южный бот, нахожусь в личном пространстве гражданина России Элеша Михаила Маслова. Элеш, ты подтверждаешь, что ты один?

— Подтверждаю. Сколько у меня личной квоты?

— На этот месяц — три часа, — ответила Соля.

— На этот год — сорок пять часов, — ответил Гера.

— Хорошо, — сказал Элеш, сделал глоток и надолго задумался.

Спросить было что, но он, если честно, уже знал ответы. Точнее, знал ответы, касающиеся их с Ёлей судьбы, и от этих ответов было так радостно на душе, что даже страшно. В их жизни, по большому счету, ничего не изменилось и не грозило измениться, она шла в том русле, что верно вела к счастью: заслуженному, долгому счастью, почти бессмертию. Их детям тоже предстояла счастливая жизнь, если он и Ёля будут просто самими собой, то есть добрыми, любящими и обеспеченными родителями, а также нормальными горожанами теперь уже родной им Солертии. Но что будет вне их личной судьбы? С городом, Большим Севером, Россией, всем миром? Как на их местную власть посмотрят из того же Пренса? Особенно из Пренса. Может никакой судьбы и не будет? Может человечество, и прежде всего Север, ввергнет себя в такой хаос, что дальняя южная жизнь покажется им раем?

Такие мысли прогулялись в голове Элеша, и он захотел услышать их из чужих уст, пусть и искусственных. Даже лучше.

— Соля, ты видела сегодня молитву в Иордани? — начал он.

— Да, — ответила Соля.

— Целиком?

— Ага.

— Понравилось?

— У меня дух захватило! — довольно зажмурилась Соля и положила ладони высоко на грудь, показывая благоговейное чувство.

— Гм, ладно. Мне тоже понравилось. Видела имперского второида? По-твоему, что означали его слова?

— Ой, да я думаю все поняли. Это так странно и удивительно.

— Так и что ты поняла? Скажи нам.

— Число, что он назвал, это множитель погружения. Это фантастика, что добились такой величины! Неудивительно, что все удивились.

— А какое число? — спросил Гера. — Вообще, дай поглядеть. Элеш, я могу?

— Да. Вообще, посмотри всё сегодняшнее в городе, — разрешил он.

Не прошло и трех секунд, как Гера воскликнул:

— Сто семьдесят один?!

— Представляешь! — радостно воскликнула Соля. — Что же теперь будет? — она сжала ладошками щеки, широко раскрыла глаза и покачала головой.

— Даже не верится, — сказал Гера.

— Может это другое? — добавил сомнения Элеш.

— А что другое-то? — отмахнулся Гера. — Сам посуди. Последнее время готовили доклад из Медицинского института, были слухи, что есть хороший прорыв. Была новая архангельская группа, может слышал? Шептались, мол, шесть или шесть с половиной, а может семь? Три дня назад должны были что-то объявить — и ничего. И знаешь что было в эти дни?

— Что?

— Куда-то пропали все ученые, связанные с темой. Пол-института сгинуло на три дня, не появлялись на улицах, а по их адресам бродили странные личности. Кстати, Соля, лапочка, расскажи мне кто это?.. И вот это?.. И этот квадратный? — Гера быстро показывал Соле отрывки видеозаписей с улиц, желая узнать о неизвестных ему личностях.

Соля убрала руки вниз и угрюмо смотрела перед собой. Потом сказала:

— Ты придумал там что-то, умник. Не лезь в наши дела! Никто из них никто. Случайные прохожие. Я по каждому могу отчитаться.

— Тю-тю-тю! Не напрягайся, — улыбаясь, успокоил Гера, — мы поняли, что это охрана. Элеш, я продолжаю. Ученых три дня держали в Институте, а семьи охраняли. Теперь мне ясно почему. Браво!

— Соля, этих ученых отпустили? — спросил Элеш.

— Никто и не держал, — врала она. — Работали, выходит. Люди увлеченные. Сейчас кто-то дома, кто-то гуляет.

— Само собой! — засмеялся Гера.

— Так, стоп, друзья! Теперь давайте серьезно. Думаем все вместе, командой. Что дальше? Принимаем, что это множитель погружения. Дальше? Соля, говори ты.

— Хм, — сказала девушка и задумчиво подперла голову. — Тут надо подумать. А что, собственно, изменилось? Качественно — ничего. Было пять и два, ждали шесть и пять, получили сто семьдесят один. Это ты, как человек, должен нам объяснить. Что чувствуешь? Мы-то машины бессмертные, нам-то что.

— Соглашусь, — вставил Гера. — Ты как сам?

Элеш не стал скрывать радости.

— Это чудо! Я шел и не верил. Это что получается: погружусь на десять лет — и проживу тысячу семьсот?

— Тысячу семьсот десять, — поправила Соля.

— Да. Я даже не знаю, как жить столько лет. Что это вообще? Кажется, что будет скучно.

— Да брось! — улыбнулся Гера. — Вон люди по сто лет жили в Погружённом мире и еще хотели. Говорят, умному нигде не скучно, а дурак и живую жизнь не знает куда деть.

— Подождите, мечтатели, — осадила их Соля. — Элеш, ты с чего взял, что срок погружения сохранят? Раз такой множитель, то и срок уменьшат, логично же? Кто тебя пустит на десять лет?

Элеш как-то не подумал об этом. От слов Соли у него поубавилось радости. Он налил еще бокал и скривил преувеличенно расстроенное лицо, зная, что друзья, увидев его настроение, начнут выдумывать правдоподобные доводы утешить и это у них здорово получится.

— Ладно, может на десять лет и не пустят, — как и ожидал Элеш, начала Соля опровергать саму себя, — но Император у нас добрый, в Старом Совете тоже не дураки, да и в Гражданском Совете есть умные. Пусть даже сократят до пяти лет… не знаю, или пусть до четырех… но ниже трех никак не опустят, верно говорю, голову на отсечение. Значит, умножаем сто семьдесят один на три — получаем пятьсот тринадцать. Полтысячелетия погружённой жизни! Пф, Элеш, родной! Это даже больше, чем живу на свете я.

— Да, похоже на то, — закивал Гера. — Три года в Погружении — самое то. По-человеческим меркам конечно, нам-то тяжело судить. Да еще удобнее погружать парами, как раз тебе вместе с Ёлей удобно.

— А повысят возраст погружения? — спросил Элеш.

— Думаю, да. До ста лет запросто, — ответил Гера.

Элеш задумался. Картина будущего мира и его судьбы в этом мире обретала всё более законченные, логичные формы. От устойчивости и реальности этой картины его ощущение грядущего счастья стало только сильнее и обоснованнее. Осталось вообразить себе глобальные последствия, и друзья в этом помогли не сильно, лишь накидали сценариев, которые могли и сбыться, и не сбыться, и частично сбыться. Соля клонилась ко всемирному счастью и объединению во главе с Солертией и ее славным Императором, а Гера держался скорее пессимистического взгляда и не обходил вниманием апокалиптические варианты всеобщей войны за новую технологию.

— Где-то я с Солей согласен, — говорил он. — Зная людей и зная историю, скажу, что, да, сперва будет торг. Ждем хода из Пренса. Они там сидят и киснут со старым множителем и знают, что сами ничего не изобретут. Народ от них потихоньку бежит, а сейчас я даже не знаю что будет. Я уверен, там уже встали на уши. Ух, я хотел бы на это посмотреть! Элеш, у тебя нет выхода на их бота?

— Нет.

— Жаль, но и так можно представить. Мне, знаешь, ваши северные дела постольку поскольку, но ваш Император красиво сыграл, без шуток. Как он двояко подал, а! Выбрал момент: молитву мэру Пренса — это красиво. Когда зашел, положил подушку на первую ступеньку, то есть поставил себя выше миритов, хотя сам не мирит — опять красиво. Потом вообще убрал подушку — показал важность момента и уважение. Всё это совершил незримо, и это можно понять как знак пренебрежения, а можно — как истинно духовное действие, настолько высокое, что невыразимо в предмете. Пропаганда обыграет в любую сторону куда прикажут. Дальше будет торговля с Большим Севером, прежде всего с Пренсом. И, ей-богу, это будет такая торговля, что держись. Еще утром был клоун, "Император Солертии", а сейчас Император, и как бы не всей планеты. Аплодирую!

Гера мог выражаться жёстко, но отличался правдивостью, во всяком случае при обсуждении северной политики. У Соли от его слов краснели и белели щеки, но она не прерывала.

— Соля, как думаешь, будет война? — спросил Элеш.

— Ну-у… — затянула она, подняла глаза наверх, подумала, а потом на миг скосила их на соседа и мило улыбнулась Элешу, — нет, войны не будет. Торг, обвинения, крики, пропаганда, полезут всякие юродивые, может кого-то задавят по недосмотру, но войны не будет. Солертия всегда за гуманизм, а война мешает торговле.

— Ой! — засмеялся Гера, но быстро поднял руки. — Молчу-молчу.

Напоследок Элеш спросил совета лично для себя:

— Что мне делать, друзья? Только честно.

— Оставайся в Солертии, живи как жил, думай о будущем. А еще я видела, ты сегодня в музей ходил, — мило улыбаясь, сказала Соля. — Хорошее дело, культура всякая, общение опять же.

— В общем, ты поступил в "Лучик тепла", — рубанул Гера со всей русской прямотой. — Поди и деньги взял?

— Взял, — кивнул Элеш.

— Ну и молодец! Я конечно должен манить тебя обратно в Москву, но я всё понимаю: вам с Ёлей теперь самое лучшее жить в Солертии. Работай, следи за рейтингом — и будешь счастлив, а в старости вместе пойдете в Погружение. И решай уже с детьми.