Маг крови 3

Глава 17

«Что… это?.. Где… я?.. — это была первая мысль, которая появилась в голове, стоило мне открыть глаза после сна и осмотреться по сторонам. Хотя, а сна ли? Я себя чувствовал слишком гадко, чтобы назвать минувшее беспамятство обычном сном. Больше похоже на потерю сознания, дурман. Я после последних магических экспериментов чувствовал себя не в пример лучше, чем в данный момент. Конечно, после отдыха в постели, но ведь и сейчас я нахожусь… кхм. — Что… за… ерунда?!».

Даже мысли были тяжёлыми, переваливающиеся в голове, как камни, кантуемые рабочими. Видимо, не только мысли, но и реакция с осознанием, потому как лишь спустя минуту, до меня дошло, что лежу я не в кровати, а на чём — то твёрдом и жёстком.

Взгляд упирался в неровную, изрытую мелкими трещинами и бугорками поверхность светло — коричневого цвета, похожего на грубо обработанную в столярной мастерской древесину ореха. Стена тянулась влево и вправо на несколько метров. Точно рассмотреть не получалось, так как не то чтобы повернуть голову, но даже двинуть глазами у меня не было никаких сил. Видел я чётко лишь то, что находилось точно передо мной, всё находившееся сбоку и замечаемое краем взгляда сильно размазывалось и расплывалось.

Некоторое время спустя чувствительность и контроль тела стали улучшаться. Я сумел повернуть голову влево и рассмотреть то, что находилось в той стороне. Увы, увидел не так чтобы много. Лишь понял, что нахожусь в комнате, стилизованной под лесной уголок, чьи стены выполнены в виде плотного частокола из тонких и высоких жердей, верхние концы которых были увешаны… черепами.

«Что, блин, за сказка про колдунью и красавицу, стащившую гребешок с клубком?», — подумал я с сильной досадой и не менее сильным недоумением.

Ещё чуть позже, когда моё самочувствие заметно улучшилось, я понял, что нахожусь где — то в лесу под огромным деревом, которое окружено частоколом с черепами. Лежу на утрамбованной земле. Рядом торчат узловатые чёрные и блестящие, как антрацит, корни. Некоторые их них были обломаны или отмерли и их частью срубили, оставив торчать концы из земли. Эти обрубки неизвестный мастер или мастера превратили при помощи резца в фигурки бабочек, птиц, змей, жуков. Талантом резчик обладал невероятным! Казалось, что каждая фигурка вот — вот оживёт, взмахнёт крыльями или стремглав скользнёт между корней, прячась от взгляда.

А ещё я оказался к этим корням привязан в позе витрувианского человека в круге с изображений Да Винчи. На теле ни клочка одежды, даже набедренной повязки нет и по мере того, как возвращались силы и чувствительность с ними приходили и неприятные ощущения от впивающихся в кожу мелких предметов, бугорков подо мной, каких — то колючек.

Как я тут оказался… не помню. Даже не знаю такого места. Может, Зелёный город? Там как раз полно растительности и деревья вымахали с момента Переноса о — го — го какие. Но кто построил частокол, кто навесил черепа разных существ (там были не только человеческие, но и орочьи, эльфийские) на него? А резьба? Это точно дело рук человека или кого — то из прочих разумных рас — орка, эльфа, гнома. Сомневаюсь, что в Зелёном городе кто — то из вышеперечисленных сможет выжить и чувствовать себя настолько комфортно, чтобы заниматься резьбой. В моём графстве точно нет подобных лесных исполинов со стволами в шесть — семь метров диаметром на первый взгляд.

«Ничего не помню… чёрт, что же со мной случилось, куда все воспоминания подевались?», — застонал я мысленно. В голове из последних событий было лишь одно: я с Аней в очередной раз тайком ото всех после ещё одного переливания кровавой магической эссенции отправился в знакомую балку, чей склон промёрз уже на метр и не думал таять. Это последствия второй поездки, когда Аня вошла в раж и превратилась в натуральную Снежную королеву, способную взмахом руки не просто заморозить чьё — то сердце, но и вообще заморозить весь организм со всем прочим ливером.

«Или не успели уехать? Помню, что переливание было, а потом… потом…», — в голове крутились какие — то обрывки мыслей, смутные образы, но соединяться в цельную картину они отказывались напрочь. Вновь разболелась голова, стала накатывать тошнота, а вместе с ней возникла сильная жажда. Неприятные ощущения накатывали, путали мысли, рвали связь с реальностью.

Кажется, я даже потерял сознание. Когда же очнулся, то увидел рядом с собой Лину, мою управляющую. Узнал я её не сразу, так как вместо привычных платьев девушка была одета в обтягивающие штаны тёмно — зелёного цвета с коричневыми и чёрными разводами, что — то похожее на свитер — водолазку того же колера, а с левого плеча свисал плащ, будто связанный из птичьего пуха всевозможных цветов, но в основе своей всё же было больше тёмных. Волосы прикрывал платок, завязанный по — пиратски. На ногах у управляющей были замшевые мокасины.

— Лина? — хрипло произнёс я. Даже скорее прошептал.

За время моего беспамятства произошли кое — какие изменения, а точнее — на мне появился амулет — переводчик.

Девушка услышала меня. Её губы искривились в злой усмешке:

— Файнаэльена Лойса из дома Пурпурного Шипа по прозвищу Чёрная Смерть.

Ко мне не сразу пришло понимание, что я уже слышал это имя и прозвище ранее. Прошла минута, прежде чем в тяжёлой голове родилась мысль — понимание — воспоминание.

— Хагха была права… и ты её убила за это.

— Права, да, — подтвердила эльфийка. — Но убила я её за другое. Эта человеческая подстилка отправила письмо своим соратникам, где упомянула про меня и попросила помощи в освобождении от рабской печати. Письмо я перехватила, но не уверена до сих пор, что то было одно. Пришлось девчонку прикончить и представить всё так, что во всём вина ошейника. Это оказалось совсем не сложно с её — то статусом чёрной рабыни. Удивительно, как шутят иногда боги: в одном месте очень далеко от своих домов сумели столкнуться два врага, которые знали друг друга. Да ещё враги, с которыми поступили их недоброжелатели одинаково, то есть, сделали бесправными безвольными рабынями…

— Как ты освободилась сама от кольца? Тебе кто — то помог? Ты сумела как — то обойти печать? — сквозь зубы спросил я, перебив её.

— Благодаря тебе, — девушка показала мне заколку из сундука, найденного в болоте. — Честно признаться, я боялась, что ты догадаешься про то, что эти украшения избавят меня от позорной печати. Я не смогла сдержаться и упомянула, что они лечат ауру, к которой и цепляется рабское заклинание. Но вы, иные, такие глупые. Ты даже не понял, что мне подарил.

— Почему ты не ушла сразу, как только избавилась от печати? Я же правильно понимаю, что на момент появления Хагхи ты уже не была рабыней и могла игнорировать мои приказы?

— Я хотела появиться дома не с позором, а с победой! — с каким — то пафосом произнесла собеседница. — Например, с сотней эльфийских жемчужин и жертвой для кровавого ритуала. Догадываешься, какую роль ты вскоре сыграешь, и чей череп окажется здесь? — она повела рукой в сторону кошмарного частокола.

— Эльфы приносят жертвы?

— Приходится. Наши мелорны нуждаются в крови сильных существ. Человеческих магов, шаманов орков, старых вампиров. Иначе они станут пожирать нас, эльфов. Эта наша сила и наша слабость…

— Файнаэльена Лойса!

Чей — то окрик оборвал девушку на полуслове, заставив её вздрогнуть и съёжиться.

С трудом повернув голову на звук, я увидел ещё одного эльфа. Это был высокий мужчина возрастом тридцать пять или сорок лет по человеческим меркам. Он был одет во что — то похожее на одеяние католических кардиналов, какими я себе их представляю. По крайней мере, нечто похожее я видел в советском кино про мушкетёров. Только цвет одежд был оливковый с какими — то сверкающими искрами. Длинные белоснежные волосы эльфа расплескались по его плечам. В левой руке он держал деревянный посох из тёмной древесины, на ладонь возвышающийся над головой владельца. Весь его вид испускал уверенность, властность, торжественность и силу.

— Простите меня, и’куэль, — тут же согнулась в низком поклоне Ли… Файнаэльена.

— Твоё время вышло, — произнёс эльф, потом отвернулся от девушки и шагнул к частоколу, в котором тут же появился проход. Только после этого эльфийка распрямилась и последовала за ним, бросив на меня мстительный и многообещающий взгляд. Спустя несколько секунд я вновь остался под мелорном в одиночестве. Частокол не только ограждал от взглядов, но и полностью отрезал все внешние звуки.

— Ещё посмотрим, кто тут станет кровавой жертвой, — совсем тихо прошептал я, бросив взгляд в сторону закрывшегося прохода. — Не того вы выбрали на роль агнца для заклания, длинноухие ублюдки.

Телом я всё так же не владел. Лишь кое — как мог шевелить головой, и то с большим трудом, да пользоваться худо — бедно речью. Общаться мне не с кем на данный момент, но подвижность челюстного аппарата была кстати.

— М — м — м, — я не сумел сдержать стона, когда левыми клыками прокусил себе кончик языка. До крови. — Фуки… уфафтые… ненафифу…

Рот стал наполняться кровью, но слишком медленно для моих целей, так как я не знал, когда моё одиночество вновь прервут. И потому пришлось опять кусать самого себя. Боль была страшная. Сознание мутилось, дважды я чуть не подавился и не проглотил кровь, которую собирал во рту для своего спасения.

— Пфе, пфе!

Я повернул голову набок и несколько раз плюнул кровью в резные фигурки, стараясь, чтобы красная жидкость полностью покрыла их.

— Пфе, пфе…

После второго захода я потерял сознание от напряжения. К счастью, пришёл в себя быстро и продолжил зачаровывать поделки неведомого мастера, созданных им из старых мёртвых корней мелорна.

Первой ожила одна из змеек. Вот только что была красивая фигурка, выглядевшая почти живой, и вдруг — стала таковой на самом деле.

— Ко мне… куфай, — прошепелявил я сквозь зубы, отдав приказ своему созданию. Змейка соскользнула с корня и спустя пару ударов сердца заползла мне на грудь, а потом вонзила мне в шею клыки, вырвав из меня стон и… пустив в мои вены яд.

Нет, я не сошёл с ума и не собирался покончить с жизнью столь хитрым способом. Просто голем, только что созданный мною, мог создавать яд полностью безопасный для меня и ужасно смертоносный для всех прочих. В моей крови яд голема превращался в сильнейший допинг и антидот от всех прочих ядов и зелий, растворенных во мне. Следующими ожили два жука с мощными челюстями. Правильного названия их «кусачек» я не знал, но вот у жуков — оленей на Земле почти такие же есть на морде. Вскоре яд — антидот стал действовать, возвращая моему телу подвижность. Я почувствовал, что могу шевелить пальцами на руках, да и двигать головой стало легче. Это помогло мне доплюнуть до самых дальних фигурок — бабочек и мелких птах с мелкими клювиками. Будь у меня полчаса в запасе и тогда я успел бы прийти в себя и освободиться от пут при помощи жуков. Увы, враги мне этого времени не дали.

Все фигурки, до которых сумел, кхм, доплюнуть, ожили, став моими големами. Таковых набралось целых семнадцать штук. Десять из них были бабочками и птицами, две змейками. Так же я обзавёлся одним зверьком, похожим на ласку внешним видом и размерами. Все прочие оказались различными жуками.