Нелёгкое дело – укротить миллионера

Глава 19

=Мышь=

Тяжелая рука ложится на плечо. Поворачиваю голову и шарахаюсь от незнакомого лица. Морщинистое, сухое, кожа бледная, будто пергамент, а волосы седыми кудрями топорщаться на лбу. Сморщенные губы приоткрываются и говорят ласково-елейно:

– Не отвяжешься от него, не избавишься. Судьба будет сталкивать, пока не научишься любить себя. Пока не простишь себя! – палец больно утыкается в мой лоб, и я опрокидываюсь назад, но успеваю чудом поймать равновесие и понять, что мне все приснилось.

Карандаши и ручки с глухим стуком слетают на пол. Я ловлю их занемевшими пальцами, в голове вертится ураган эмоций, от которого перед глазами темнеет. Приседаю около стола врача и кричу без голоса. Я не хочу с Русланом видеться. Быть рядом не хочу. Быть его игрушкой. Не. Хо-чу!

– Агата? – мягкий стук каблуков врача, и меня подхватывают под руку, тянут на кушетку. – Приляг. Давай, не упирайся, – теплые ладони накрывают лоб, проверяют пульс, раскрывают жакет и приподнимают блузу. Щупают без разрешения.

Я не сопротивляюсь. Холодное прикосновение к коже, меня пронзает током, отчего пытаюсь встать, отталкиваю руки, но меня снова укладывают на кушетку.

– Не поднимайся, у тебя пульс слабый. Ты сколько не спала? – ложится на плечо взволнованный голос.

– День, два… – шепчу, глядя в туман перед глазами, – или три. Как приехали сюда, не могла нормально уснуть.

– Вот что делает с людьми любовь, – восхищенно цокает языком врач и, наконец, отступает, но сразу возвращается. Стучит чем-то, но я не вижу, лишь слышу и морщусь от резких звуков. – А сейчас спать, любвеобильная мадам. Вместе с женихом пробудете у меня еще пару суток. Не отпущу завтра, хоть стреляйте. Как раз и проверим вероятную беременность. Лады? – холодный укол в руку заставляет меня сцепить зубы.

– Только Русу ничего не говорите, – выдыхаю, когда тело становится тяжелым, а язык вязким. Липнет к нёбу.

– Еще чего. Такой сюрприз оставим для особого случая.

Перед тем, как уплыть в плотный сон без сновидений, мне удалось рассмотреть лицо перед собой. Белокожее, дерзкое, с обворожительной улыбкой и бездонными синими глазами.

– Эх, всех красоток уже разобрали, – шепчет он и исчезает в молоке сна.

Шепот долго не прекращается. Он льется со всех сторон, втягивая меня в воронку, и плавно перетекает в другой голос, близкий и родной, но такой ненавистный мне.

– Моя Агата. Как драгоценный камень, – легкие прикосновения скользят по щеке, застывают у края скулы, затем движутся вверх, к губам. Плавно обводят их по контуру крупным пальцем, поднимаются по спинке носа, топая кончиками. Гладят одну бровь, затем вторую, затем снова вниз, к подбородку. Словно изучают. – Я помню тебя. Значит, это что-то значит, – говорит Руслан шепотом. Ласковым и обволакивающим, а я боюсь шевельнуться. Глаза открыла, но все еще не дышу – боюсь выдать, что проснулась. Боюсь, что иллюзия нормального мужчины развеется в пыль, и Рус, сорвав маску, станет давить и мучить.

Мужчина лежит на боку, подперев голову кулаком. Он очень близко ко мне, а правая рука вольно блуждает по моему лицу. Нахал!

Хочу дернуться, спрыгнуть с кровати, но не могу. Я будто приморожена его переменами. Он такой другой без памяти. Не тот, что топтался и выматывал, не тот, что грозился сломать, отомстить за то, что я не делала. Не тот, что поймал меня в толпе, чтобы поиграться и выбросить. Уже одно это знание заставляет сжимать кулаки и сдерживаться от прямого удара в его красивый нос.

Я смотрю на его лицо, перевязанное повязкой, растрепанные отросшие волосы. Смотрю на Руслана и задыхаюсь, потому что хочу быть от него подальше – он действует на меня, как яд, отравляет, даже ничего не делая. Медленно убивает.

Когда он вспомнит, что случилось, и кто я на самом деле, все вернется на свои места. Я буду тварью, а он палачом. Я буду подстилкой, с которой он сможет делать, что захочет. Потому что Коршун иначе не умеет. Я поняла это, когда увидела его в офисе, разъяренного, готового на все, чтобы дотянуться до моей шеи.

И он никогда не узнает правду, не разберется, кто прав, а кто виноват, просто не способный на доброту и сопереживание.

Не я выбросила его на улицу, не я перевернула его жизнь с ног на голову. У этого фильма другой режиссер, а я в нем просто бедная актриса, не более. Человек, продавший тело. Дорогостоящая пустышка.

И я знала финал этого спектакля, отчего все нутро возмущалось, кричало мне остановиться. Прекратить все это! Отказаться!

Его пальцы, что легко перебирали мои волосы на подушке, внезапно поднимаются вверх и легко касаются моих ресниц.

– Ты не спишь, – говорит тихо и ласково. По телу разлетаются искры тепла, хочется прильнуть к мужчине, уткнуться носом в его грудь и забыться. Но нельзя! Это обманка! Ложь! Он не настоящий. Как бенгальский огонь. Искрит, но не обжигает, холодный, колючий, чужой огонь.

Ладонь мужчины раскрывается, он плавно скользит по щеке и вплетает пальцы в мои волосы возле виска. Еще дальше, еще, пока не замирает на затылке.

– Иди сюда, – тихо приказывает Рус. – Ты меня манишь, Агата. Я не хочу ничего вспоминать, мне и так хорошо. Есть ты и я, а все остальное незначительное какое-то.

– Это пока, – буркнув, я пытаюсь отстраниться, но он стискивает меня сильнее, приближается к губам. Слепо, но траектория верная. Замирает напротив, в сантиметре от касания, и обжигает горячим дыханием:

– Пусть это «пока» будет бесконечным, потому что я счастлив, а зрение вернется, и память вернется. Стоило ли из-за этого не спать? Когда тебя привезли без сознания, я думал с ума сойду. Винил себя. Скажи, что случилось? Авария – это медсестры подсказали, но ты что-то не договариваешь. И этот громила, по голосу ощущаю, что мощный мужик, воды в рот набрал и на мои вопросы отвечать отказался. Агата, ты объяснишь мне? Пусть я не жених, пусть это прикрытие, но мы как-то оказались в одной связке. Я хочу знать, как?

– Ты сам все вспомнишь, – я все-таки отстраняюсь, но Рус ловит мою руку и тянет снова к себе. Силищи у него намного больше, чем у меня. Приходится встать на колено, а потом и вовсе наклониться, потому что вторая рука мужчины сильнее нажимает на затылок.

От страха и волнения я давлюсь словами, упираюсь руками в его грудь, но не могу сдвинуться. Я его искренне боюсь приближать к себе.

– Агата, ты меня не обманешь. Я каким-то чудесным образом чувствую твои яркие эмоции, направленные в мою сторону, и слышу порывистые вдохи. Отвечай. Что произошло между нами?

– Нет. Отпусти. – Приходится зашипеть, потому что крепкие пальцы стягивают затылок и гнут свою линию, все ту же траекторию к губам. Приближают, ломают меня, а я не хочу. Нет! Я не сорвусь снова, достаточно одного раза. Ладно, двух.

– Не отпущу, – шепчет яростно. – Ты моя, я это чувствую. Почему же сторонишься? Боишься?

– Боюсь! Отпусти меня, – под ладонями бьется его сердце, а мое влетает в горло и перекрывает воздух.

– Я тебя обидел? – пальцы мягко раскрываются на голове, поглаживают, перебирают волосы. Млею без возможности противостоять, таю и поддаюсь его чарам. Дрожу от ласки, хочу к нему еще ближе, грудь напрягается, в животе тяжело и жарко. Ненавижу! – Прости меня, что бы я не сделал. Слышишь, мышка? Прости…

Это «мышка», как удар наковальни, возвращает меня в реальность. Он хищная птица, а я мелкий грызун. Нельзя нам играть в эти игры. Со всей силы отталкиваюсь, но остаюсь в его крепких руках, будто в мощном клюве. Резкое движение вперед, и горячие твердые губы накрывают мой рот.