Змея, крокодил и собака

ГЛАВА 9

Мученичество зачастую

является результатом

чрезмерной доверчивости.

Эмерсон обожает драматические объявления. Но боюсь, что результаты его разочаровали. Вместо выражений восторженного энтузиазма или презрительного недоверия (от которых он просто счастлив), последовало лишь скептическое хмыканье Сайруса. Оба молодых человека, можно сказать, и пикнуть боялись, а я приподняла брови и заметила:

– Её похоронили в королевской гробнице, с мужем и ребёнком.

Эмерсон выпил чай. Затем протянул свою чашку, чтобы её вновь наполнили, и вступил в битву, приносящую ему наслаждение, и (должна признаться) большей частью – победу и триумф.

– Найдены только фрагменты его саркофага, ни один из них не мог принадлежать ей. Если Нефертити умерла до мужа...

– Никто не знает, когда она умерла, – ответила я. – Если она пережила царствование Тутанхамона, то могла отправиться с мужем в Фивы и быть похороненной...

– Да, да, – нетерпеливо прервал Эмерсон. – Всё это – праздные размышления. Но именно вы сообщили мне, что в последние годы на рынке антиквариата появились предметы, где обозначено её имя, и что ходят слухи о феллахах, которые несли золотой гроб через высокогорную пустыню за Долиной Царей.

(В действительности это рассказал ему Чарли в надежде отвлечь его от вечерней инквизиции с помощью археологических сплетен. Попытка не удалась).

– Такие слухи ходят по всему Египту, – бросил Сайрус, но, вопреки пренебрежительному тону, в глазах зажёгся свет пробудившегося интереса. Для человека с таким романтическим темпераментом, как у Сайруса, не могло существовать более захватывающего открытия, чем место последнего упокоения прелестной жены фараона-еретика.

– Конечно, – согласился Эмерсон. – И я не верил в золотой гроб. Такой уникальный объект не мог быть продан, не оставив признаков своего прохождения сквозь грязный мир торговцев и коллекционеров. Но обратите внимание на главное слово – «золотой». Любой артефакт, сделанный из золота или покрытый им, может запустить мельничные колёса сплетен, а их обычное действие – возникновение преувеличений. Ещё более значительным является появление подобных объектов на рынке антиквариата. Если вы помните, это случилось, например, когда Масперо прибрал к рукам тайник королевских мумий в 1883 году. Жители Эль-Гурны[169], которые нашли этот тайник, начали продавать предметы из него, и имена на этих предметах указывали, что они, должно быть, взяты из могилы, неизвестной археологам.

– Да, но... – начала я.

– Для меня – никаких «но», МИСС Пибоди. В королевском вади есть и другие гробницы. Некоторые из них известны мне уже много лет, и я уверен, что существуют другие. Да и сама королевская гробница не была должным образом исследована – имеются проходы и комнаты, которые ещё не обнаружены. Некоторые из уже существующих кажутся странно неполными. Проклятье, Эхнатон тринадцать лет своего пребывания в Амарне готовил себе гробницу. Он должен был заняться этим в первую очередь. На пограничных стелах высечены упоминания о его намерении, так что...

– Эти же надписи предполагают, что королева разделила гробницу с мужем, – перебила я. – «Построят мне гробницу на восточной горе, моё захоронение будет там... и погребение Великой королевской жены Нефертити будет там»...

– Да, но слово «там» относится к самой гробнице или к восточной горе? – Эмерсон наклонился вперёд, его глаза блестели от радости спора, или, я бы сказала, научной дискуссии. – Далее в надписи говорится: «Если она (Нефертити, то есть) умрёт в любом городе на севере, юге, западе или востоке, её принесут и похоронят в Ахетатоне». Там не сказано – «в моей гробнице в Ахетатоне»...

– И не нужно было говорить об этом, учитывая контекст. Он имел в виду...

– Да успокоитесь вы оба? – возопил Сайрус. Его бородка дрожала от попыток сжать зубы. – Этот человек мёртв уже более трёх тысяч лет, и, как бы то ни было, его истинные намерения не означают проклятия. Я хочу знать: где находятся эти другие гробницы, о которых вы говорили, и почему… э-э… чёрт вас возьми, вы не раскапывали их?

– Вам известны мои методы, Вандергельт, – ответил Эмерсон. – По крайней мере, вы так заявляете. Я никогда не начинал раскопки, если не могу закончить работу без отсрочки. Открытие участка или гробницы привлекает внимание воров или других археологов, чья деятельность не менее разрушительна. У меня есть знания или сильные подозрения насчёт шести других участков...

Он позволил словам повиснуть в воздухе. Затем безапелляционно заявил:

– Мы извиняем вас, Чарльз и Рене. Без сомнения, до обеда вы желаете освежиться.

Двое мужчин не в состоянии изобразить массовое паническое бегство, но честно попытались.

Эмерсон потянулся за трубкой и обсыпал табаком все бумаги. Как только дверь закрылась, он уронил:

– Надеюсь, вы не возражаете против того, что я избавился от ваших сотрудников, Вандергельт?

– Мои возражения не принесли бы никакого результата, – ответил Сайрус. – Но, кажется, я вижу, к чему вы клоните, и чем меньше эти двое простодушных знают, тем лучше. Вы подозреваете, что Винси попытается узнать ваше мнение об этих неисследованных гробницах?

– Глупости! – воскликнула я. – Мы точно знаем, что нужно Винси, и это не имеет никакого отношения к...

– Могу ли я напомнить вам, – раскатисто промурлыкал Эмерсон, что обычно возвещало особенно уничижительное замечание, – что джентльмен спросил меня, а не вас?

– Не нужно мне напоминать – я уже увидела результат его вопроса, – огрызнулась я. – Но могу ли я напомнить вам, что вы не посчитали нужным посвятить в подробности ни меня, ни Сайруса? О чём, к дьяволу, ему спрашивать вас?

– Мой разум был слегка повреждён, – прибегнул Эмерсон к одному из тех приводящих в ярость трюков, с помощью которых мужчины избегают прямого ответа. – Детали ускользают от меня.

– Да неужели?! – воскликнула я. – Ну вот что, Эмерсон...

– Не стоит тратить время, дорогая моя, – произнёс Сайрус под издевательскую улыбку Эмерсона, адресованную мне. – Давайте вернёмся к вопросу о гробницах в королевском вади. Я считаю, что в этом сезоне вашей истинной целью являются они. Так какой же смысл возиться с этой кирпичной кладкой в долине?

Эмерсон широко открыл глаза.

– Ну почему же? Я собираюсь заняться и тем, и другим, а также скопировать пограничные стелы. Мы начнём в долине, как я уже говорил. – Поднявшись, он потянулся, будто большая кошка. – Я должен переодеться к ужину. Уверен, МИСС Пибоди, что вы намереваетесь сделать то же самое, ибо ваша одежда больше подходит для будуара, нежели для обеденного стола. Следует соблюдать приличия, знаете ли…

Он ушёл. Мы с Сайрусом молча смотрели друг на друга. Его обычно каменное лицо было мягким из-за сочувствия, которое он не осмеливался выразить вслух, и поскольку я не испытывала желания услышать сочувственные слова, то не собиралась поощрять его к высказываниям.

– Чтоб ему провалиться, – любезно произнесла я.

– Вы же понимаете – он что-то замышляет.

– О, да. Ум Эмерсона – открытая книга для меня. Его память может пострадать, но характер совершенно не изменился.

– И как вы намерены поступить?

– Как и всегда, когда это возможно – буду следовать советам, изложенным в Писании. «Довлеет дневи злоба его»[170] – на мой взгляд, одно из самых мудрых изречений в этой замечательной Книге. Я подумаю о сумасшедших планах Эмерсона, когда он попытается воплотить их в жизнь. Кто знает, что может произойти до того времени? А теперь, с вашего разрешения...

– Вы собираетесь переодеться? – спросил Сайрус.

Я улыбнулась.

– Конечно же, нет.

* * *

Я оставила нашу незваную гостью в одиночестве, так как она намекнула, что не считает мою компанию желательной. Насколько мне известно, она не выходила из своей комнаты. Ей принесли пищу отдельно, и Сайрус настоял, чтобы ночью её дверь была заперта. Но тем же вечером я решила, что серьёзную беседу с молодой женщиной нельзя отложить. Я надеялась, что Эмерсон сам захочет расспросить её, но увидела, что он об этом и не думал. Теперь его намерения стали вполне ясны. С того момента, как он заявил во весь голос, что намерен игнорировать Винси, если тот не попытается вмешаться, я заподозрила, что это заявление – неприкрытая ложь. «Если он вернётся, я с ним разберусь» – вот уж действительно! Он ожидал, что Винси «вернётся», он решительно намерен «разобраться с ним», и для того, чтобы ускорить конфронтацию, решил оставить безопасную дахабию и отправиться куда-то в пустыню – изображая привязанного козла, как приманку для тигра, в надежде, что Винси совершит новое нападение. Мне также было ясно, что Эмерсон по-прежнему скептически относился к Затерянному Оазису. (И должна признать, что сама усомнилась бы в этой истории, если бы лично не оказалась там.) Отсюда и ссылки на скрытые гробницы и сокровища Нефертити. Он использовал малейшую возможность заинтриговать противника и вынудить его атаковать. Он хотел действовать самостоятельно, в одиночестве, упрямо, не советуясь ни с кем из нас и не удостаивая нас своим доверием. Мне не оставалось иного выбора – приходилось действовать точно так же. А поскольку я была осведомлена о фактах, которые Эмерсон не знал или не хотел признавать, бремя, как обычно, легло на мои плечи.

Берта сидела у открытого окна. Холодный ночной ветерок шевелил муслиновые занавески. Одна лампа горела у кровати. В её свете я увидела, что на Берте был один из халатов, которые я купила на деревенском базаре. Он был чёрным – только молодые незамужние девушки носили цветные халаты – но, в отличие от предыдущего, чистым и неношеным. Она была похожа на гигантского ворона, съёжившегося при приближении бури. Повернувшись ко мне, она отняла руку от лица, по-прежнему закрытого вуалью.

– Почему ты считаешь нужным скрывать от меня своё лицо? – спросила я, садясь в кресло рядом с ней.

– Это неприятное зрелище.

– До сих пор? Отёк уже должен исчезнуть. Позволь мне взглянуть.

– Мне не нужна твоя медицина, Ситт Хаким. Только время – если мне будет позволено иметь его.

– Чтобы твоё лицо исцелилось – да. А для всего остального – нет. Нет, пока жизнь Отца Проклятий всё ещё в опасности.

– И твоя, Ситт Хаким. – В её голосе звучала странная нотка – словно она улыбалась, когда произносила эти слова.

– Да, очевидно. Берта, – я по-прежнему спотыкалась на этом неподобающем имени, – мы оставили тебя в покое, чтобы ты отдохнула и восстановила здоровье. Теперь настало время доказать свою искренность. Мистер Вандергельт считает, что тебя прислали сюда шпионить за нами.

– Я клянусь тебе…

– Милая моя девочка, ты говоришь не с каким-то доверчивым мужчиной, а с другой женщиной. У меня есть веские причины, неизвестные мистеру Вандергельту, верить в твои благие намерения, но ради самой себя, равно как и нас, ты должна активнее помогать мне.

– Чего вы ещё от меня хотите? Я рассказала тебе всё, что знаю.

– Ты не рассказала ничего. Мне нужны даты, имена, адреса, факты. Мы узнали – не благодаря тебе! – личность человека, который был твоим господином и мучителем. Тебе известно его истинное имя – Винси, или ты знаешь его только под именем Шланге, которое он использовал в Луксоре? Вы были в Каире вместе с ним? Когда он отправился в Луксор? Куда он делся после того, как сбежал с виллы? Где он сейчас?