Змея, крокодил и собака

ГЛАВА 4

На самом деле

ни одна женщина не хочет,

чтобы мужчина похитил её.

Она только хочет, чтобы

у него возникло такое желание.

– Почему ты не преследовал этого типа? – требовательно спросила я.

Эмерсон захлопнул дверь спальни и бесцеремонно швырнул меня на кровать. Он принёс меня наверх на руках, тяжело дыша. Наши комнаты находились на третьем этаже, но мне показалось, что дыхание участилось от гнева, а не от усталости. Тон, в котором прозвучал ответ, ещё больше укрепил эту теорию.

– Не задавай глупых вопросов, Пибоди! Он швырнул тебя прямо на меня, как тюк с бельём. Ты бы предпочла, чтобы я шлёпнулся на пол? Даже если бы я хранил хладнокровие, отреагировал бы чисто инстинктивно. К тому времени, как я оправился, он уже давно исчез.

Я села и принялась расправлять растрёпанные волосы. Шлем потерялся где-то по пути. Я напомнила себе поискать его на следующий день – он был новым и очень дорогим.

– Мои завуалированные упрёки несправедливы, Эмерсон. Я извиняюсь. Ему понадобилось не больше минуты, чтобы стать неузнаваемым, сбросив покрывало. Не точная копия твоего, но чрезвычайно похожа.

– Черти бы побрали этот маскарадный наряд! – Эмерсон сорвал с себя халат, отбросил его в угол и стащил головной убор. Я вскрикнула:

– У тебя на лице кровь! Подойди поближе и дай мне взглянуть.

После короткого мужественного ворчания он согласился подвергнуть себя моему осмотру. (Ему нравится, когда вокруг него суетятся, но он отказывается признать этот факт.) Небольшой след крови на виске остался рядом с нежным пятном, которое, несомненно, к утру превратится в фиолетовый кровоподтёк.

– Что с тобой, к дьяволу, случилось? – спросила я.

Эмерсон вытянулся на кровати.

– Так, небольшое приключение. Или ты считаешь, что Божественное Наставление прислало меня на помощь в самый подходящий момент?

– Я могу поверить в Божественное Наставление, дорогой. Разве ты не всегда рядом со мной, когда угрожает опасность?

Наклонившись к нему, я прижалась губами к ране. Эмерсон охнул.

– Что случилось?

– Я вышел немного покурить и поболтать о чём-нибудь более интеллектуальном, – объяснил Эмерсон.

– Из отеля?

– Никто в отеле – за исключением тебя, дорогая – не способен на разумную беседу. Я думал, что неподалёку слоняются Абдул или Али. Но, когда я безмятежно прогуливался по саду, на меня напали трое мужчин.

– Трое? И только-то?

Эмерсон нахмурился:

– Всё кажется довольно странным, – протянул он. – Парни, по моему мнению – заурядные каирские бандиты. Если бы они намеревались убить меня, то могли беспрепятственно это сделать – тебе известно, что все они носят с собой ножи. Но об оружии не было и речи – одни пустые руки.

– Пустые руки не могли нанести эту рану, – заметила я, указывая на его висок.

– У одного из них была дубинка. Чёртова куфия помогла – смягчила удар. Тогда я малость разозлился. После того, как я расправился с двумя, третий убежал. Я бы хотел его кое о чём расспросить, но мне пришло в голову, что ты можешь оказаться в таком же положении, поэтому лучше разобраться, как у тебя дела.

Я встала и занялась поисками аптечки.

– Почему тебе пришло в голову именно это? Твои враги – не обязательно мои, и хочу сказать, Эмерсон, что с годами ты приобрёл немало... Куда, к дьяволу, я засунула коробку с бинтами? Суфраги навёл беспорядок в багаже, ничего не найдёшь.

Эмерсон сел.

– Почему ты считаешь, что это суфраги?

Наконец, я нашла аптечку – ящичек был цел, но лежал не на своём месте. Эмерсон, рассматривавший свой багаж, выпрямился.

– Похоже, что ничего не взяли.

Я кивнула в знак согласия. Он держал длинную узкую коробку из прочного картона, которая раньше не попадалась мне на глаза.

– Что-то подложили? Открывай с осторожностью, Эмерсон!

– Нет, это моя собственность. Вернее, наша. – Он снял крышку, и я увидела блеск золота и насыщенную лазурную синеву.

– Пресвятые Небеса! – воскликнула я. – Это же знаки царской власти, которые Нефрет забрала с собой из Города Святой Горы, королевские скипетры. Зачем ты привёз их сюда?

Один скипетр напоминал пастушеский посох, символизируя заботу короля о его подданных. Он был составлен из чередующихся колец золота и лазурита. Другой представлял из себя короткий жезл из золотой фольги и тёмно-синего стекла над бронзовым стержнем, на котором крепились три гибких ремешка из тех же материалов (золотые бусины чередовались с синими), заканчивавшиеся цилиндрическими стержнями из твёрдого золота. Цепь представляла (как я всегда считала) другой аспект правления: власть и господство. Если бы этот жезл изготовили из более прочных материалов (поскольку подобный кнут, несомненно, существовал), им можно было бы нанести весьма болезненные удары. В Египте таких предметов до сих пор не находили, хотя об их наличии извещали многочисленные картины и барельефы.

– Разве мы не договорились, – спросил Эмерсон, – что бесчестно скрывать эти замечательные предметы от учёных? Они уникальны, им две тысячи лет, и все эти годы заветные реликвии бережно хранили. Они принадлежат не нам, но всему миру.

– Ну, да... теоретически мы, конечно, договаривались, и я думаю так же, но мы не можем предъявить их, не объяснив, где нашли.

– Безусловно. Мы найдём их в этом сезоне.

Я затаила дыхание.

– Это гениальная идея, Эмерсон. Поистине блестящая. Никто не сможет лучше тебя организовать убедительную и одновременно вводящую в заблуждение атмосферу.

Эмерсон коснулся расщелины в подбородке. Он выглядел несколько обеспокоенным.

– Обман противен мне, Пибоди, признаюсь честно – но что ещё нам делать? Фивы кажутся наиболее вероятным местом для… э-э… подобного открытия, кушитские завоеватели Двадцать шестой династии находились там в течение некоторого времени. Мы должны каким-то образом объяснить сведения о древней мероитической культуре, которые приобрели прошлой зимой. Рано или поздно один из нас, а может быть, и Уолтер, позволит себе обмолвку. Выше человеческих сил – писать о предмете, не отображая данные, которыми мы не должны обладать.

– Согласна. Действительно, в статье, которую ты в июне отправил в «Zeitschrift»[84]…

– Чёрт возьми, Пибоди, я ничего такого не позволил себе в этой статье!

– В любом случае, – сказала я успокаивающе, – у нас ещё есть какое-то время до публикации.

– Научные журналы всегда отстают от графика, – согласился Эмерсон. – Значит, ты тоже так считаешь, Пибоди?

– То есть? – Я рылась в коробке с медицинскими снадобьями.

– Я удивлён, Пибоди. Обычно ты первой обнаруживаешь знамения и угрозы во всём происходящем. И хотя вокруг полно людей, которые имеют основания не любить нас, недавние инциденты заставляют задуматься о совершенно иной теории.

Он сел на край кровати. Я убрала ему волосы со лба и наложила антисептик на рану. Поглощённый своей теорией, он проигнорировал знаки внимания, которые обычно сопровождал жалобами.

– Наш багаж определённо подвергся обыску. Но не с целью ограбления – ничего не взяли. Сегодня вечером на нас обоих напали. Но не с целью убийства – судя по всему, просто намеревались похитить. Либо одного, либо обоих. Вопрос: зачем?

– Кто-то из старых врагов решил заняться нами и, злорадствуя, подвергнуть умопомрачающим пыткам, – предположила я.

– Вечно ты веселишься, Пибоди, – усмехнулся Эмерсон. – Что ты делаешь? Не нужны мне эти чёртовы бинты.

Я отрезала кусок пластыря.

– Закончим с этим, Эмерсон. Нечего ходить вокруг да около.

– Не совсем. Я просто признаю, что доказательства неубедительны. Но заставляют задуматься, согласна?

– Мне кажется, на этот раз твоё воображение вышло из-под контроля. – Я села рядом. – Если только тебе не известно что-то, о чём ты умолчал.

– Я ничего не знаю, – раздражённо ответил Эмерсон. – Если бы знал – не трясся бы, будто нервная старая дева. Всё по-прежнему. Мы замели следы настолько тщательно, как только смогли, Пибоди, но в вымышленном кружеве, которое мы сплели, есть несколько слабых мест. И хороший удар способен оставить зияющую дыру.

– Ты случайно не имеешь в виду, что слабое место – Церковь Святых Сына Господнего[85]? Чёрт тебя побери, Эмерсон, мне пришлось изобретать религиозную секту. Если бы мы заявили, что добрые приёмные родители Нефрет были баптистами, лютеранами или римо-католиками[86], самое беглое расследование обнаружило бы, что такая семья никогда не существовала.

– Особенно, если бы ты решила их сделать римо-католиками, – вставил Эмерсон. Увидев выражение моего лица, он поспешно добавил: – С твоей стороны это было очень умно, дорогая моя.

– Избавь меня от этого снисходительного тона, Эмерсон! Я не могу представить, что привело твой ум в такое болезненное состояние. История, которую я… мы изобрели, не более невероятна, чем целый ряд истин... И я бы хотела, чтобы ты перестал бормотать себе под нос. Это очень грубо. Говори вслух!

– Карта, – ответил Эмерсон.

– Карты Уиллоуби Форта? Разве ты не слышал, как Масперо вместе со всеми смеялся над ними..?

– Карта, – громко перебил Эмерсон, – которую Реджинальд Фортрайт показал прок…прорве офицеров в Санам Абу Доме. Все – от генерала Рандла до обычного субалтерна[87] – знали, что он отправился за своим дядей, опираясь на что-то более основательное, чем смутные слухи. ОН пропал, а МЫ – вернулись вместе с дочерью Форта. Как ты полагаешь, сколько времени понадобится любому изобретательному журналисту, чтобы состряпать из этих фактов захватывающий сценарий? Я удивлён только тем, что твоему дружку О'Коннеллу ещё не пришло это в голову. Его воображение почти такое же буйное, как…

– Это оскорбительно и незаслуженно – особенно от ТЕБЯ. Я никогда раньше не слышала... Опять бормочешь, Эмерсон. Что ты говоришь?

Пожав плечами и улыбнувшись, Эмерсон обернулся и ответил, но не на вопрос, а на лежавшие в его основе эмоции, которые послужили причиной как его, так и моих несправедливых (допускаю) обвинений. Кроткий ответ отвращает гнев, как говорится в Писании[88], но методы Эмерсона были неизмеримо более эффективными.

* * *

Я надеялась провести остаток недели в Каире, наслаждаясь удобствами отеля, но Эмерсону внезапно вздумалось посетить Мейдум. Я не возражала – разве что мысленно пожелала, чтобы он уделял мне хоть немного больше внимания.

Мы провели утро на суке. После обеда в отеле Эмерсон оставил меня читать и отдыхать, а сам удалился по каким-то делам. Вернувшись, он спокойно объявил, что мы уезжаем вечерним поездом.

– Так что поторопись со сборами, Пибоди.

Я отбросила эрмановскую «Agyptische Grammatik»[89].

– Какие сборы? В Рикке нет гостиницы.

– У меня есть друг... – начал Эмерсон.

– Я не намерена останавливаться у твоих египетских друзей. Они восхитительные люди, но не имеют ни малейших понятий о санитарии.

– Я предполагал, что ты так и скажешь. И подготовил тебе небольшой сюрприз, Пибоди. Что случилось с твоей жаждой приключений?

Я не смогла противостоять ни подобному вызову, ни улыбке Эмерсона. По мере того, как я упаковывала небольшую сумку со сменой одежды и туалетными принадлежностями, моё настроение поднималось всё выше и выше. Это было похоже на старые времена – мы с Эмерсоном одни, и вместе в пустыне!