Роль идей и «сценарий» возникновения сознания

Как видим, главная функция сознания – переводить наше мышление (и частично чувствование) с «языка» немой деятельности нейронов мозга на язык того, что с некоторых пор мы стали понимать, а именно на язык наименований объектов (существительные) и действий над ними (глаголы). То, что мы уже назвали, не может быть неосознанным. Потому что именно то, что мы называем и собираемся проявить находится в бездонных глубинах электрохимического и нейробиологического немого (для нас) взаимодействия нейронов. А то, посредством чего мы даем то или иное наименование этому взаимодействию, является усвоенный нами язык в каком-либо его виде. Иначе говоря, осознанным является только то, что мы можем, во-первых, выразить, а во-вторых, транслировать своему окружению и тем самым побуждать его к ответным и адекватным действиям. (Выражаем мы посредством наименований, транслируем – посредством звуков (фонем) или слов).

Исходя из этого, можно заключить, что, положим, даже пчелы и муравьи обладают, если можно так выразиться, инстинктивным сознанием, поскольку, используя некоторый набор символических знаков (движений, запахов), они общаются со своими собратьями по улью или муравейнику и передают им свой субъективный опыт.

Итак, главная функция сознания в том только и заключается, чтобы транслировать результаты «безмолвной» материальной деятельности нейронов нашего мозга нашему окружению. И эта трансляция немыслима без того, чтобы, прежде всего, переводить немые коды нейронных образований (ансамблей) в коды культурных знаков и наименований. То есть в то, что получилось в результате взаимосвязи проявления (видения, слушания, ощущения, обоняния) органов наших чувств с сочетаниями фонем нашего (нарождающегося) языка. Именно перекодировкой материальных (нейронных) кодов-соединений в коды идеальные, культурные, занимается наше сознание.

(Кстати сказать, в этом различие подходов к сознанию у А. Дамасио и у нас. А. Дамасио22 рассматривает сознание в его причастности к трем видам самости: протосамости (ощущения), базовой самости (внимание на объектах) и автобиографической самости (осмысленности своего существования в прошлом, настоящем и будущем). У нас же сознание рассмотрено в его причастности к раскрытию сути беззвучной материальной деятельности нейронов мозга в культурных знаках, имеющих вербальное звучание, то звучание, которым мы можем поделиться в первую очередь со своими сородичами).

В этом, можно сказать, заключается природное предназначение сознания – предназначение выхода на новый уровень создания новизны. Если ранее создание новизны было прерогативой лишь самой Природы, то теперь эта новизна все новых и новых видов – материальных, технических, научных, этических, культурных, социальных и т. д. – могла создаваться посредством взаимодействия нейронов мозга, принадлежащего человеческому организму. Тому организму, который стал разумным в результате обретения человекоподобным существом способности рационально-иррационального (интуитивно-инсайтного) мышления. Не возникни у него способности генерировать новые идеи, он так и остался бы человекоподобным, но не разумным существом. У человека не было более высокого природного предназначения, чем – наравне с Природой – создавать новизну все новых и новых видов, и не только материальных, но и идеальных.

В этом он продолжатель дела Природы: Природа генерирует все новые и новые виды (идеи) материальных растительных и животных существ, а человек, кроме материальной новизны (подручных средств), генерирует смысловую (идеальную) новизну (Продукцию) все новых и новых видов, которая в дальнейшем трансформируется в подручные (материальные) средства, с помощью которых получается, опять же, идеальная новизна (Продукция). (Как положим, из идеи письменности получаются сначала сами знаки письменности (подручные средства), посредством которых производится такая Продукция, как передача знания в пространстве и во времени, а вот, используя идею письменности, мы стали способны создать и идею кусочка мела и идею Интернета, Продукцией которых стал более массовый и более эффективный способ распространения и хранения знания).

А теперь для полноты картины сознания как сосредоточения рассмотрим в самом общем виде вопрос квалиаощущений, тех ощущений, которые не поддаются, – а если и поддаются, то с большим трудом – какому-либо выражению. Выше мы попытались рассмотреть вопрос, какова функция сознания и убедились в том, что к ее осуществлению, кроме материи самого мозга, причастны такие «органы» как память, язык и наша способность сосредоточения. Но здесь возникает еще один вопрос: какое отношение к функционированию сознания – а именно, к когнитивному мышлению – имеют наши квалиаощущения? Ведь именно они определяют нашу изначальную самость, наше, нами ощущаемое Я. Выскажем всего лишь наше мнение в самом обобщенном виде.

Как росту плодоносящего дерева сопутствуют и почва, и влага в почве, и лучи Солнца, и фотосинтез в листьях дерева, и много чего другого, так и сознанию, «озвучивающему» и выражающему нейронную деятельность мозга, сопутствуют разного рода квалиаощущения. Но «конечной целью» эволюции было, конечно же, не образование квалиаощущений, а создание сознания, которое бы проявляло и выражало «немую» материальную деятельность нейронов нашего мозга. Квалиаощущения, как мне представляется, – всего лишь необходимые ступени на лестнице подъема к разумному существованию. Они являются и почвой, на которой восходит сама способность разумно мыслить, и тем сопровождением, которое способствует последнему.

Наиболее ярким примером последнего – то есть сопровождения – является сопровождение спонтанного (инсайтного) явления смысла идеи в наше сознание целым эскортом ранее уже не раз нами упомянутых интеллектуальных квалиаощущений, а именно: интеллектуального удовольствия от понимания смысла этой идеи, удивления от внезапности его явления и уверенности в истинности, надежности и единственности данного смысла. Смысл же данного сопровождения, несомненно, в том, чтобы сразу же обратить наше внимание, – а, вернее, сосредоточить его – на необходимости раскрытия содержания смысла идеи и фиксирования его в знаках культуры, размещаемых далее в нашей памяти. В противном случае он может бесследно «улетучиться» из нашего сознания.

Можно предположить, что только что перечисленные квалиаощущения, наверное, являются одними из последних приобретений человеческой психики. И возникли они – в том виде, в котором мы их испытываем – вместе с обретением человеком способности генерировать новые идеи, той способности, которая сделала человекоподобное существо человеком разумным и вместе с тем социальным, а не стадным. Радоваться и удивляться внезапно явленной в наше сознание новизне способен только тот, кто затратил труд на разрешение какой-либо значимой задачи, значимой для того окружения близких нам людей, среди которых мы находимся сами.

Так что в моем представлении квалиаощущения – это те дрожжи, на которых поднялся пирог когнитивного мышления. Потому что они в подавляющем своем большинстве взывали к тому, чтобы их заметили и поняли. Именно для этого возникла потребность их выражения, вылившаяся в Необходимость совместного проживания. Любая эмоция – это, прежде всего, посыл к объединению. Не будь нашего окружения, нам не было бы необходимости проявлять свои эмоции, а значит, не было бы потребности их выражать.

Но сама эмоция, несмотря, как правило, на бурность ее как внешнего, так и внутреннего проявления, не обладает конкретным смыслом – он расплывчат и туманен. Только выражение в понимаемых нами знаках культуры придает этому смыслу конкретное содержание. А отсюда уже рукой подать к выражению логически оформленной мысли, мысли, следующей логике, то есть соблюдающей причинно-следственную связь как между нашими действиями, так и явлениями окружающей нас действительности. Так что вполне можно предположить, что квалиаощущения в определенной своей совокупности инициировали и сопровождали возникновение способности, прежде всего, продуктивно мыслить, а вместе с тем и осознавать продукты мышления и, отчасти, нашего чувствования.

1.12.Заключение

1. Так что же такое сознание? Определяя сознание, мы должны в первую очередь исходить из того, что задача человека разумного в том, чтобы неосознаваемые нами материальные (бессознательные) процессы в нашем мозге адекватным образом переводить, – а вернее, трансформировать – в то, что нами может быть осознано, то есть выражено (проинтерпретировано, проявлено, «озвучено») в знакомых нам артефактах (знаках, словах, наименованиях, образах, символах и т. д.) культуры. И только во вторую очередь мы должны быть обеспокоены передачей того, что мы выведали (узнали) у самих себя и выразили сами тому социальному окружению, которое заинтересовано в получении новой информации (знания). Потому что человеческое сообщество развивается только тогда, когда происходит возникновение нового знания и обмен оным внутри данного сообщества. В отсутствии последнего невозможно как возникновение цивилизационного общества, так и его функционирование.

Так что сознание не есть какая-то химера, неуловимая ни нашим умом, ни нашими чувствами. Более того, оно не есть та среда, в которую погружено наше мышление, наше чувствование и наши действия. Сознание есть каждый раз возобновляемый процесс сосредоточения на том, и слежения за тем, что могло бы выразить наши мысли, наши чувства и наши действия. А выразить мы можем только через то, что нам уже знакомо, что нами уже осознано – через знаки культуры. Не будь у нас культуры и не будь сознания, каждый из нас был бы "заперт" внутри самого себя. То есть мы были бы обречены на животное существование, определяемое природными инстинктами. Инстинкты – база животного существования, неподчинение инстинктам грозит гибелью, но подчинение одним только инстинктам не дает возможности выбраться из круговой колеи и оказаться на просторах многогранного разумного существования.

И чтобы выбраться из нескончаемой колеи подобного существования, нам потребовалось создать Культуру и тем самым обрести сознание. А вот обретя культуру и сознание, мы вышли уже на совершенно новый способ существования, а именно, на рекурсивно-контингентный способ получения нового знания, без которого нет каких-либо перспектив развития.

Так что получается: возникновение сознания у человека шло параллельным курсом с возникновением культуры – культуры, в первую очередь, в виде речи. А побудительным мотивом развития их обеих, как мы предполагаем, было не столько желание общения со своими сородичами, сколько возникновение у человекоподобного существа способности генерировать новые идеи. (Индивиды, продуктивно мыслящие, были – и остаются – закоперщиками развития цивилизации). Потому что только спонтанное – как бы ниоткуда! – проникновение смыслов новых идей из (материального) бессознательного в (идеальное) сознание, в буквальном смысле, «принуждало» человека искать средства как выражения этих смыслов знаками нарождающейся культуры, так и претворения этих смыслов (идей) в практику самой развивающейся интеллектуально-материальной жизни. Ведь, как мы видим, – правда, постфактум, – развитие цивилизации в целом осуществлялось и продолжает осуществляться только посредством перманентного генерирования все новых и новых идей. Вне этого процесса социум – существо недееспособное. (И мы «не знаем» об этом только потому, что еще ни разу, слава Богу, не оказывались в этой ситуации, в ситуации отсутствия притока новых идей в течение достаточно продолжительного времени). Потому что только человек продуктивно мыслящий является той заводной пружиной часового механизма функционирования.