Я всегда буду с тобой

– Доброе утро, дедушка Иван! Проходите! – доброжелательно, решив взять инициативу в свои руки, начал Антон. – Чем вы так взволнованы, что-то случилось?

В ответ дед с силой ударил палкой по полу. Лицо его было перекошено, глаза округлились, руки дрожали.

– Бандиты! Бандиты усе! – наконец громко выкрикнул дедушка Иван и смачно сплюнул.

Антон непонимающе пожал плечами.

– Кто бандиты-то, дед Ваня? Объясните, что произошло, – осторожно поинтересовался Александр.

– Усе бандиты! – рявкнул кипящий негодованием дед.

– Успокойтесь, дедушка, присядьте! Давайте-ка лучше мы вас своей фирменной «Компанейкой» угостим да поговорим спокойно, – находчиво предложил шеф. – Только, простите, закуски нету.

Дед несколько раз негодующе потряс головой и, отбросив палку к окну, деловито плюхнулся в кресло. Уловив момент, Антон быстро вытащил из бара водку и, налив деду добрых сто грамм, аккуратно поставил перед ним «взрослую» стопку. Не заставляя себя упрашивать, дед быстро опрокинул содержимое, которое, судя по его поведению, действовало на старика не хуже валерианы, и, немного успокоившись, в третий раз повторил:

– Усе бандиты… – и добавил: – А она дура!

– Дед Иван, ну не томите нас своими прелюдиями, говорите, в чем дело? – вышел из себя Антон.

– Вот и ты, как она, словами всякими француськими воздух трясешь! Не томи меня при людях… Ты ето об чем? Вы мне, соколики, с вашим бизнесом наскрозь мозги запутали. Заставили меня монитронинговой разведкой заниматься, тапереча говорите, шо я томлю вас при людях. А старуха моя чокнутая из-за вас меня коза нострой задрипанным обозвала!

– Коза нострой? – недоуменно переглянулись друзья. Едва ли дряхлый сельский старик мог быть представителем грозной сицилийской мафии, пусть даже задрипанным.

– Угу, – закивал дед, – и усе из-за вас!

– Да расскажите вы, в конце концов, в чем дело?! – требовательно спросил Гончаренко, вплотную приблизившись к грозному представителю преступного клана.

– Щас, – спокойно ответил дед, красноречиво кивнув на пустую стопку, – от с мыслями зберусь…

– Дед Вань, может, вам для быстроты мышления еще грамм пятьдесят налить? – сориентировался Антон.

– Да я это, вроде как и не хочу, Антошенька, – начал жеманиться дед, – но коли ты так просишь, отказать не могу, уважу, наливай!

После очередной порции «Компанейки» дед счастливо откинулся на спинку кресла и блаженно прошептал:

– Хорошо-то як…

– И… – грозно глядя на деда, сказал Антон.

– Значит, так, тапереча усе вам, соколики, доповидаю, – с сосредоточенным видом приступил дедушка к рассказу. – Я, знаете, когда-то давно в партии состоял, хотя хто там раньше не состоял! Так вот, она хоть и говном оказалась, однако кой-чему мудрому нас научила. Вот и я, кода давали мне усякие там поручения, знал, шо у кровь расшибусь, а выполнить обязан!

– Дед Ваня, мы про партию тоже много чего знаем, вы по существу, пожалуйста, говорите, – перебил Гончаренко заливавшегося соловьем деда.

– А я, сынок, токо по сучеству и говорю, – возмутился дед, – и не сбивайте меня! Так вот, вы мне наказали монитронингом заниматься, разведкой то исть. Я к етому поручению со всею сурьезностью отнесся. Где ни бываю, усе про завод ваш разговор зачинаю, мнение обчества про вас спрашиваю. В общем, усе як вы велели. А тут давеча сижу я биля магазина на скамейке, покуриваю да с мужиками нашими разговор веду. Мужики хотели у буфет зайти, по стопочке пропустить, а Мария, стерва така, совсем без понимания к народу, на обед зараза собралась. Весь настрой нам испоганила! Выпить хочется, а нема чего! Хреново дело! Тады Хведор, сосед мой, так, легонько нам говорить, шо у сына его на веранде в бутылях запрятана заводская «Компанейка». Бутыли большие, по десять литров, и ежли мы аккуратненько по сто грамм из них отольем, то сын его ни шиша не заметить.

Сообразив, к чему клонит дед, Антон нервно зашагал по кабинету. Глядя на его огромную курсирующую фигуру, дед взволнованно заерзал в кресле.

– Продолжайте, дед Ваня, – учтиво попросил его Александр.

– А може, мне этого… того… для успокоения еще чуток принять, – заискивающе улыбнулся дед, – а то Антоша нервичает, и мне якось не по себя делатся.

– Нет уж, дедушка, сначала о деле! – резко возразил Антон.

– Ну, дык я ж и говорю, – кивнул дед. – Отож, сообразил я, шо до чего, и вызвался ему помочь в ефтом дельце. А ну, думаю, разузнаю, промонитроню, звидки взялась у сусида заводская водочка, да ешо в таком мочном количестве. Пришли мы к Хведору, а у его на веранде аж пять бутылев огромных за шторкой стоять. Пока мы з них понемногу отливали, я и выведал, шо по ночам, через заводську стену, шо запрятана за трансформатерной будкой, мужики через кембрик водку-то и сливають! Во! – выкрикнул дедушка Ваня и торжественно поднял палец вверх.

Было заметно, что деда Ивана переполняет гордость.

Неожиданно Антон остановился и резко повернулся к деду.

– Дедушка, а если это неправда?

– Э, соколик, – хитро улыбнулся дед. – Я тапереча хоч и стар, да мозги ешо не усе растерял. Разве ж я не понимаю, шо идти к вам с одним монитронингом, без настоящей боевой разведки, полдела сделать.

– И какая же была разведка? – удивленно спросил Александр.

– Настоящая! – приосанившись, важно ответил дед и продолжил: – Вернулся я с Хведором к мужикам, а самому и сто грамм в горло не йдет, понимаете, як заволновался, усе об деле думаю. Вот и решил я вечером в настоящую разведку идтить. На щастя, возле той трансформатерной будки моя бывшая полюбовница живет. Тапереча она уже давно не молодуха, лет двадцать як овдовела, но я старых чувстов не забываю! Раньше дровишки ей покалывал, порой мог и приголубить, а тапереча все, не колется! Завяли помидоры. Даа… Если и загляну до нее, то только повздыхаем да молодые годы вспомним. От я и подумал, не проследить ли мне из Наташкиного викна, шо ж там происходить будет.

– Дед, да вы настоящий Штирлиц! – восхищенно воскликнул Антон.

– А то не! – подмигнул дед и снова бросил взгляд на стакан.

– Дедушка, не томите, – поторопил старика Гончаренко.

– Значица, увечери, як только моя старуха улеглась спать, я тихесенько шмыг з хаты и до Натальи. Немного посидели, поговорили, а потом я у нее биля забора пишов покурить да воришек покараулить. Почти пачку папирос высмалил, аж у горле запершило. Уж и стоять-то мне невпереливки, а никого нема! И только кода первые пивни почали голосить, увидел я, як двое парней за ту будку шмыгнули. Я папироску быстренько загасил и як справжний партизан за ими тихесенько пошел. Ой, и страшно було! Ну, думаю, гады, не дам красть у мого Антошеньки! Вот и подглядел я за ими. Они кирпичик-то со стены аккуратненько выймают, а оттуда трубочка тоненькая выходит. А из нее горилочка струечкой бежить. Набрали те парни десь бутылок пять, каждая десь литра два и, засунув на место кирпичик, удалились. Ясно дело, я мог их и напугать, мог и палкой по голове огреть, но силы уже не те! Лучше, думаю, поскорее вам расскажу.

– Дед Иван, да вы герой! Я бы вам медаль дал! – искренне восхитился Антон и, подойдя к деду, крепко пожал ему руку. – Спасибо! Спасибо огромное!

От удовольствия дед зарделся.

– Я, соколики, от души и сердца для вас старався!

– Да, удивили вы нас, – задумчиво произнес Александр. – Вы хоть после такой трудовой ночи немного поспали?

Неожиданно дед расплакался. Искренне, как-то по-детски.

– Негде мине таперича больше спать, – размазывая по щекам слезы, с досадой всплакнул он.

– Это как? – удивился Гончаренко.

– Выгнала меня моя старуха з дому, – сквозь слезы, обиженно буркнул дед.

– За что? – участливо поинтересовался Антон.

– Э, на беду много-то и не надоть. Одного людского глаза да дурного языка хватит, шоб порядну людыну оговорить, – раздосадованно махнул рукой дедушка. – Так вышло, шо Наталчина соседка, коды ночью по нужде на двор выходыла, меня возле заборчика курящего увидела. Слепая, слепая, говорить, а у темноте, сука, меня разглядела! От и донесла моей старухе. А та, стара дура, приревновала, небось. Выкинула з веранды мой пинджак с сапогами и погнала меня со двора, да ешо на всю вулицю коза нострой начала обзывать!

Несмотря на то, что на головы друзей с самого утра сыпались одни неприятности, услышав последнюю фразу деда Вани, они не удержались от смеха.

– Соколики, вы чегой-то надо мной так гогочете? – изумился дед.

– Дед Вань, так вас баба Нюра как назвала – коза нострой или Казановой? – борясь с приступами хохота, спросил Антон.

– А кака тут, соколик, ризныця, шо одно слово, шо другое матерное и не нашенское! Я вже и не упомню, токо мине от етого слова так на душе обидно стало, – с досадой вздохнул дедушка и со значением посмотрел на пустую стопку.

Твердо пообещав деду Ивану немедленно уладить его конфликт с бабой Нюрой, а за проявленный героизм и бдительность наградить его денежной премией, Антон и Александр распрощались с очень, что тут греха таить, ответственным и ценным работником.

– Вот тебе и дед! Один дряхлый старик смог десяток охранников заменить, – набирая телефон Ветрова, заметил Антон.

Вопреки всем ожиданиям, этот день не принес больше ничего неожиданного. Все спокойно занимались текучкой. Антон, контролируя отгрузку продукции, все время провел в цеху. Однако, с подачи деда Ивана, он все же успел разоблачить мелкую шайку заводских воришек и влепить строгача Ветрову. Приехавшая после обеда Катюша, не отрываясь от компьютера, готовила квартальный отчет, а Александр, вооружившись калькулятором, медленно открывал страницы финансовых документов.

Ближе к вечеру в кабинет Гончаренко заглянул шеф.

– Саня, бросай дела, всех не переделаешь. Сегодня как-никак выходной.

– Имеются какие-то предложения? – ухмыльнувшись, спросил Александр.

– Поехали деду Ване орден вручать, да с бабкой его помирить надо, старик этого заслуживает.

– Предлагаешь ехать вдвоем?

– Я предвидел твой вопрос, – засмеялся Антон, – Лиля, Катя и дети уже в машине, пошевеливайся!