Я всегда буду с тобой

Особо радужного настроения за столом никто не испытывал. Поужинали они быстро. Все хотели поскорее добраться до уютной постели.

Выспавшись впервые за всю неделю, друзья поехали на завод пораньше. Все еще ощущая напряженность нескольких предыдущих суток, они с определенным удивлением восприняли атмосферу будничной беззаботности, царившую вокруг.

– Что-то кругом все подозрительно спокойно, – озабоченно прокомментировал Стойко, останавливаясь возле проходной завода.

– Да, – согласился Гончаренко, подумав: «Такое затишье бывает только перед бурей».

Зайдя в приемную, Александр с болью посмотрел на пустующий стол секретарши. Во имя чего погибла эта молодая симпатичная девушка? Она хотела красивой жизни и легких денег, однако вместо этого получила бандитскую пулю.

– Жаль дурочку, – в сердцах выдавил Антон и тяжело вздохнул. – Надо сказать Роберту, пусть поинтересуется, что с Аллой. Несмотря на то, что она напоследок успела сделать для нас, мы все равно обязаны ее похоронить. Я так хочу.

Поговорив с Робертом, друзья разошлись по кабинетам. Текущих дел у них накопилось немало. Так как Катя все эти дни оставалась дома, то основные финансовые документы, подлежащие проверке и визированию, девочки из бухгалтерии несли Гончаренко. Стараясь поскорее разобраться с возвышавшейся на столе кипой бумаг, Александр с головой погрузился в работу. Оторваться от дел его заставил телефонный звонок.

– Саня, зайди ко мне, – попросил Антон, явно сдерживая волнение.

Густой сигаретный дым, висевший в кабинете шефа, выдавал присутствие здесь Коваленко. Действительно, Сергей дымил возле окна с интенсивностью дореволюционного паровоза. Сидевший за столом Антон мрачно смотрел на экран компьютера.

– Что случилось? – первым делом поинтересовался Гончаренко.

– Иди почитай, – зло процедил шеф.

Подойдя к столу, Александр пробежал глазами новое сообщение:

Сука, сначала ты просто перешел мне дорогу, а теперь начал мочить моих людей. Тебе хана!

– Вот, гнида, это кто еще кому дорогу перешел, – выругался Гончаренко.

– У него свои расклады, – зло хмыкнул Антон. – Серый, переговори, пожалуйста, с Ветровым. Нам надо срочно усилить охрану. Объясним коллективу, что с сегодняшнего дня на заводе начинаются учения по гражданской обороне.

– Понял, сделаю, – пустив струю сигаретного дыма, коротко ответил Коваленко.

– Ладно, вопрос решили. Серый, расскажи, как твои успехи, – попросил шеф. – В первую очередь меня интересует, удалось ли разговорить Кешу?

– К сожалению, пока нет. Он оказался крепким орешком. Пришлось, правда, подпортить его портрет. Однако и это ничуть не помогло. Утром у нас беседы тоже не получилось. Может, он на самом деле предан этому треклятому Акиму?

– Или боится его, – высказал предположение Гончаренко.

– И я все больше и больше склоняюсь к этому, – оживился Коваленко. – Утром я ему сказал, что если до вечера не расколется, то введу сыворотку правды. И действительно это сделаю! Мне Усольцев обещал ее достать. Просто не каждый готов эту процедуру перенести, сердце может не выдержать, а он нам пока нужен живым. Ну, я этому гаденышу все рассказал. На что он мне ответил: лучше сдохнуть, чем попасть в руки Акима.

– Что же за чудовище их Аким? – воскликнул шеф.

– Кое-что об этом подонке мне все же удалось узнать. Сегодня мы вполне нормально и продуктивно пообщались с нашими договороспособными узниками. Итак, – интригующе улыбнулся Сергей, – Аким немолод, ему около шестидесяти лет.

– Так, может, это и есть Батя, о котором говорил Артем? – оживился шеф.

– Нет, – категорически отверг его предположение Коваленко, – этот тип хромает. В августе у него был день рождения, так Федор с Кешей ему позолоченную палку подарили. Далее, он недавно вернулся с зоны. Он там «общак» держал. На воле у него оставался преемник, сын. Во время накопления капитала они прибрали к рукам огромные средства и весьма успешно вложили их в производство. Однако, стараясь особо не светиться, Аким ставил у руля своих людей. Сейчас его сын очень большой человек, работает то ли в полиции, то ли в прокуратуре.

– Это при таком-то отце? Что за ерунда! – не поверил Александр.

– Экий ты, брат, наивный. У нас и не такое возможно, – ухмыльнулся Сергей.

– Аким – это имя или погоняло? – прервал их шеф.

– Пока не скажу. Но всю имеющуюся информацию об Акиме я скинул Артему, думаю, он точно что-то раскопает. Ладно, парни, я побегу, мне надо кое-что обсудить с Костиком, – на ходу бросил Коваленко, скрываясь за дверью. – Как только будет что-то интересное от Усольцева, обещаю сразу сообщить вам.

Друзья задумчиво уставились друг на друга. В их головах царил полный раздрайв. Когда есть только одни догадки, принять верное решение сложно.

– Вот что, – прервал молчание Стойко, – работаем в обычном режиме! Как бы то ни было, у нас есть новая победа. Вчера, пока мы воевали, Игорь Иванович подписал контракт с оптовиками из Ивано-Франковска.

Выпив кофе, друзья снова разошлись по кабинетам.

Часы показывали уже почти три, но никакой весточки от Усольцева не поступало.

– Что-то долго от Артема новостей нет, – пробурчал Стойко, заглянув в кабинет своего заместителя. – И Коваленко где-то запропастился. Бросай все, идем ко мне, я кофе сварил!

– Не нервничай, значит, пока им сказать нечего, – оторвав взгляд от монитора, вздохнул Александр и поднялся.

Прошло еще с полчаса. Наконец в проеме двери с увесистым пакетом в руках застыл Коваленко. Его довольный вид выдавало и соответствующее настроение.

– Привет начальству, – радостно воскликнул он.

– Что ты принес? – нетерпеливо полюбопытствовал Антон. – Судя по твоей счастливой физиономии, не иначе как голову Акима?

– Что ты все о грустном, – картинно возмутился Сергей. – Блинчики вам притащил.

– Какие еще блинчики? – не понял товарища Александр. В его голове крутились только бандиты и горящие контракты.

– Светкины, с мясом, специально для вас приготовила! – протянул Сергей, доставая судок с румяными, издающими умопомрачительный аромат блинами.

– Ай да Светка! – обрадовался Антон и подхватил аппетитный блинчик.

Пока Стойко и Гончаренко наслаждались кулинарными шедеврами супруги Коваленко, тот подробно рассказывал им о масштабных мерах предосторожности, предпринятых Ветровым в связи с проводившимися на предприятии «учениями».

Вдруг все замерли, прислушиваясь к звукам шаркающих шагов и монотонному стуку. Насторожившись, друзья посмотрели в сторону приемной и сразу же с облегчением выдохнули. Широко распахнув двери, в кабинет по-хозяйски вошел дед Иван.

– Здорово, соколики! – бодро поздоровался он и, не дожидаясь приглашения, подошел к столу.

– Здоров, дед Ваня, а какими судьбами у нас? – насупившись, спросил Антон. Судя по выражению его лица, появление этого гостя сейчас было не совсем кстати.

– Ни шиша вы, молодые, не помните, – насмешливо хмыкнул дед и ухватился за блин. – Ух, мать его, горячий! Мабуть, от любови чи от большой работы память у вас никудышня. А хто ж мине самолично пропуск на завод выписал, не ты ли, Антошенька?

– А, да, было дело, – хлопнув себя по лбу, улыбнулся Антон. – Угощайтесь, дедушка!

– Угоститься-то, соколики, ето хорошо. Токо шо-то у меня аппетит ноне в отсутствии. Взволнован я шой-то. Успокоюсь маненько, тады, може, и уважу вас.

– Тогда говорите, что у вас за дело, – не выдержав, поторопил его Коваленко.

– А ты, сынок, не мешайся. Шо ето ты зенками на меня блистишь? Я и не ведаю, хто ты такой будешь. Друг ты Антошеньке али враг, – вскипел дед, – и не перебивай старши́х!

– Успокойтесь, дед Ваня, – вмешался Антон, – это мой друг, начальник нашей охраны Сергей Коваленко.

– О! – обрадовался дед. – Значица, ты мине, соколик, и нужон.

– Я? – насмешливо хмыкнул Коваленко. – Зачем?

– Поясни мне, як главному специлисту по монитронингу, шо это за парни у вас под забором роють? Шо ж это они таперь, не через кембрик, а трубою Антошенькину водку тырить хотять?

– А ну-ка поподробнее, – насторожился Антон.

– Значица так, – горделиво начал старик, громко шмыгнув носом. – Дело было так. Вампириха моя, видать, сегодня опять не с той ноги устала. От ее, ненормальной, даже свинка с хлева втикла. Пришлось мине самолично себе яичню смажить. Зажег я огонь, знач, сальца на сковородочку добряче кинул и ото думаю, щас поснидаю! А между делом смотрю у окно и умлеваю, як баба по двору за свиньей бегаеть. И так мене радостно в душе!

– Дед Ваня, вы покороче, пожалуйста. При чем тут баба Нюра? – начал раздражаться нетерпеливый Антон.

– А ты не перебивай! Говорить надо складно, шобы усю ситуацюю враз уяснить. Потерпи маненько! – отмахнулся дед и невозмутимо продолжил. – Смотрю я, значить, у окошко, бабиной физкультурой любуюся. Я вже и яички на сковороду кинув, як вдруг вижу, баба свиню бросила и прямиком в дом погнала. Токо я сковороду в руки взял, а вампириха на порог и як заореть на весь дом. Я с перепугу и не приметил, куда сковороду-то поставил, растерялся маненько. Заместь подставки на скатерку опустив. А она к клеенке-то и прилипла! Да хрен с ей, с той скатеркой, баба, мож быть, и не заметила. Дак не тут-то было! Не с моим счастием! Така вонь по избе пошла! Жуть! Унюхала ето баба и як заореть, шо я тунеядец, от миня одни потери, шо у меня окромя, як оправиться, больше никакой другой работы нема. Ну не вампириха?! Я знал, Антошенька, шо так воно будеть. Потому шо якраз давеча премия моя, та, шо ты выписав за водочку спасенную, тю-тю! А с ей и уважение к мене рассосалося. А то, шо она с премии себе новую челюсть сделала, баба-то забыла. Короче, полышив я ту яичницу вампирихе, шоб рот заткнула, и пошел куда глаза глядять. А на душе так тоскно, слов нема!

И хоч стар я совсем, а в таку тяжелу минуту мне завсегда моя матинка-старушка на ум прыходит. Дай, думаю, схожу к ей на могилку, хочь там от души поплачу, на жизнь свою тяжкую пожалуюсь. Прийшов я на могилку, сел на скамейку и грущу. Кругом никого нема, одни вороны каркають. А могилка-то мамкина недалече от оградки кладбищенской. Вдруг бачу, подъезжает к оградке машина, така большая, вроде как «Нива», токо ненашенская. Короче, як у тебя, Антошенька, бандитска! Я прижух и давай наблюдать. А из нее вышли два здоровых бугая бритых и, переодевшись в вашу фирмову тужурку, бегом к заводскому забору, шо рядом с кладбищем. Гляжу, а они шой-то рыть начали, прям забор-то ваш подкопать хотять. Машина, правда, ихняя вмиг уехала, не стала бугаев ожидать.

Шой-то мне ето подозрительно показалось. Опервой, морды у их ненашенские. А на заводе-то у вас почти усе сельские мужики работають, я ж у селе кажну собаку знаю. Та ето полбяды. Гляжу, як вони копають, и вдруг вижу, а бугаи от заборчика заводского шнырь, тужурки в чемойдайчик и давай за крайней могилкой бабы Степаниды ухаживать. Да так старательно задницы к небу подняли, не разгибаються! А у той-то покойницы уся родня мною знана. Нет у ее таких! Сечете, соколики? Я добряче перепугался! Став биля могилки и памятником прикинувся. Хорошо, ворона на меня не села! А тут гляжу, охрана ваша заводська идеть. И як только она кладбище миновала, бугаи те знов тужурки ваши натянули и к заводскому забору дальше копать. Я на ефто все поглядел и бегом усе прийшов вам докладать. Точно они водочку тырить через трубу собираются! – резюмировал дед, победоносно подняв над судком блин.