О чём плачут на Руси

IV

А мой соседский друг

страдал не меньше,

удар сильнейший-

ведь мать его мертва.

Фортуна предала,

иль у земли здешней

обряд древнейший?

Но, чем ещё мне

оправдать

разбитую всей жизни гладь,

которая была ценнейшей.

Нет сумасшедшей,

более труднейшей,

когда без матушки на путь

вдруг нужно встать.

Не нужно лгать.

Не может быть тот путь добрейшим,

у сироты не может быть.

И не сокрыть

вам этой правды, не омыть,

не объяснить,

когда истёрты в кровь

малютки пальцы,

которыми он стены теребит,

не плоть той тёплой мамы…

А вам странно?

А ведь всё слишком уж банально,

рвано,

разорванная рана

всё струит.

От холода

и в неодушевлённой ванной

от полотенца

мамин запах не стоит,

а через год

и вовсе он забыт.

Вот, что странно.

И ни на каплю

не гуманно

всё капает с ресниц.

Не заменит,

не простит,

она рожденья не простит,

тебя как будто заново родит,

в раба,

в ничтожество

ведь превратит.

Чужая,

средь бетонных плит,

страшнее твой гранит,

им, как надгробным камнем

ты храним,

он позже пояснит,

ну, а пока болит,

болит…