О чём плачут на Руси

VIII

Эта исповедь

испитая

и я для неё избрана.

Немыслимо.

Но нет, всегда молчу,

секрет я сей

в могилу унесу

и унесла бы,

есть но,

что сквозь тьму

прозвучать должно.

Калечат,

да нелюбовью изувечат,

ломают юные мечты.

За что?

Зачем горят мосты?

Зачем стирают все черты?

Пусты

сердца и души,

нет, не слушай,

прочти,

молча уйди

и собери все воедино лоскуты.

Мой маленький сосед

изранен,

он не сохранен,

бесталанен,

весь разум с детства затуманен,

он так и рос,

так как пришлось.

Болезненный,

обременённый,

потерянный,

неоценённый,

чудовищный…

На сердце груз

и всё ж судить я не берусь.

Время идёт.

Держусь.

Вот иногда остановлюсь,

ему смущённо улыбнусь,

а он не хочет,

в ответ бормочет,

что никак не отвяжусь,

мне жалко,

оттого тянусь,

не злюсь,

в друзья,

видать,

я не гожусь.

И пусть.

Женился Павлик.

Всё равно подавлен.

Хоть у него и кроткая жена,

готовит,

убирает допоздна,

любви к нему

она полна,

скромна,

а мой сосед

будто в похмелье ходит,

изводит,

он её угробит,

клянусь,

он зол, как сатана.

И бьёт,

он снова бьёт,

рукой своею вновь взмахнёт

и плачет,

и ревёт она.

Какая страшная судьба.

Но, шли года.

Она ушла.

А он неугомонный бродит,

всё места будто не находит…

А я щенка нашла.

На почту

одним днём пошла,

да налетела вдруг гроза,

пыль подняла,

а тут она

в грязи

конфетку

всё грызла

и смотрит,

смотрит на меня,

глаза навыкате слегка,

смешная.

На дождь невзирая

к себе её взяла я,

зная, что честно,

смело полюблю.

Не лгу.

Мы с той поры,

как пара сапогу.

Бабуля говорит:

«Глупа».

Но, разве есть в том чья вина?

Её я Чунькой прозвала.

Она росла.

Моя бабуля померла.

Остались мы теперь вдвоём.

По вечерам грустим и ждём.

Чего не знаю.

Просто ждём.

Живём.

Не существуем.

Мы живём.

Гордые по двору идём,

каралькой хвост,

глаза с огнём,

нет преданнее друга,

чем звонкая подруга.

Бывало, в лес с ней убежишь

и смотришь вдаль,

просто стоишь,

она ускачет резво

по полю безмятежно,

изучит всю окрестность,

назад потом бежит,

сердчишко молотит,

оближет, запищит,

о, как прижмётся нежно

и счастью нет границ.