Ракушка на шляпе, или Путешествие по святым местам Атлантиды

В средневековой Англии было два главных места паломничества — Кентербери и Вальсингам. Гробница святого Томаса Бекета — и монастырь Девы Марии с главным объектом поклонения: Домом Святого Семейства в Назарете; внутри можно было увидеть статую Святой Девы, сидящей на кипарисовом троне. (Ничего странного; дети тоже играют в домики, и разве не сказал Спаситель: будьте как дети?)

Традиция паломничества стала угасать после разрыва Генриха VIII с Римом и разгона монахов как паразитического класса. Что касается архиепископа Томаса Бекета, то в 1538 году король велел привлечь его к суду за предательство; свирепость Генриха распространилась и на давно усопших, а репертуар обвинений был тот же. За неявкой в суд подсудимого признали виновным и постановили конфисковать его имущество. Вот уж действительно, как сказал поэт: «Letum non omnia finit», «со смертью не все кончается». Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Деревня Вальсингам (Уолсингем) расположена в графстве Норфолк, в тридцати милях севернее Нориджа. Паломники шли туда той же дорогой, которую проплясал в 1600 году уже известный нам Вилли Кемп. Помните, у меня в балладе:

Между Бэри и Нориджем путь нехорош,
В дождь и слякоть зимою его не пройдешь,
Не видать по пути богомольцев…

Как я уже сказал, после упразднения монастырей паломничество сильно сократилось. Но след в английской традиции (и литературе) оно оставило длинный. Даже помимо «Кентерберийских рассказов» Чосера. Вот популярные в шекспировские времена стихи, авторство которых издавна приписывали сэру Уолтеру Рэли:

Дорога в Вальсингам

— «Скажи мне, честный пилигрим,
Что был в святом краю:
Ты не встречал ли на пути
Любимую мою?»

— «Как знать, быть может, и встречал,
Немало дев и дам
Я видел на пути своем
В преславный Вальсингам».

— «Нет, пилигрим, другой такой
На свете не найти,
Она легка, она светла,
Как ангел во плоти».

— «Да, сэр, такую я встречал,
Воистину она
Походкой нимфа, а лицом,
Как серафим, светла».

— «Она покинула меня
Обетам вопреки,
Та, что клялась любить меня
До гробовой доски».

— «Но отчего она ушла
(Поведай, не таясь),
Та, что любила горячо
И в верности клялась?»

— «Увы, тогда я молод был,
Теперь наоборот,
Любви не мил опавший сад,
Постыл увядший плод.

Любовь — капризное дитя,
Уж так устроен свет,
Желанье для нее закон,
Других законов нет.

Хоть век живи, не разобрать,
Где правда в ней, где ложь;
То, что купил ценою слез,
Утратишь ни за грош».

— «Да, такова любовь порой,
Для женщин это щит,
Которым всяческая блажь
Прикрыться норовит.

Но настоящая любовь —
Неугасимый свет,
Не знает убыли она,
И гибели ей нет».