В стороне от дороги

* * *

Бригадир строителей Василий Андреевич Белов, закончив работу, собрался домой. Ребята из бригады оживленно обсуждали предстоящую рыбалку.

— Нет, туда не поедем. Там же на днях пожар был. Наверное, до сих пор гарью несет.

Белов повернулся.

— Пожар-то где был? — поинтересовался он.

— А ты чего, Андреич, разве не слыхал? — удивился парень. — Овощная база горела. Помнишь, которую мы в том году ремонтировали? Говорят, кто-то контору поджег.

Доро́гой Белов снова вспомнил о пожаре. Далась ему эта контора. Впрочем, ничего удивительного. Сколько труда они тогда вложили. Блестели покрашенные полы, преобразились кабинеты, оклеенные светлыми обоями. И все это за несколько часов уничтожил огонь. И следов не оставил.

Белов представил директорский кабинет, до половины облицованный небольшими квадратами полированной плиты. А в углах каждого квадрата — медные, как пятаки, кнопки. Красиво сделали. Директору понравилось.

Белов остановился. Он вдруг вспомнил вроде незначительный эпизод, на который тогда и внимания не обратил. А вдруг... Да нет, не может быть... Просто узнал о пожаре — вот и полезла в голову всякая ерунда. Но в милицию все-таки сходить надо. Расскажу, как было. А уж им виднее, имеет это значение или не имеет, решил он.

Сержант в отделе милиции расспросил его, по какому он вопросу и, узнав, что речь идет о пожаре на овощной базе, направил к старшему оперуполномоченному ОБХСС майору Лаврентьеву.

Белов отыскал нужный кабинет, приоткрыл дверь и, спросив разрешения, вошел.

— Моя фамилия Белов. Василий Андреевич, — представился он и смущенно добавил: — Вам это, конечно, ни о чем не говорит. Но я ремонтировал овощную базу, на которой недавно был пожар.

— Слушаю вас, Василий Андреевич.

Белов неторопливо, обстоятельно начал рассказывать, как проходил на базе ремонт:

— Сам я отделывал кабинет директора базы Сударкина. Примерно до половины шла облицовка полированными квадратами. Я их делал с отступом от стены примерно на десять сантиметров. А сверху закрыл одной полированной доской. Получилось что-то вроде длинной, во всю стену, тумбы. Директор остался доволен.

Потом Сударкин позвал к себе бригадира, плотно прикрыл дверь. Рабочий день уже закончился. Да. Точно закончился. Строители разошлись, а он немного задержался, оформляя наряды.

— Есть идея, Андреич, — обратился к нему Сударкин. — Понимаешь, тут пустяшная доработка требуется. Я тебе, конечно, заплачу.

Директор постучал по полированному квадрату.

— Место зря пропадает. Уловил? — подмигнул он бригадиру. — Полезную площадь нужно использовать. Ты, бригадир, сделай мне в одном квадратике что-то вроде аптечки. Ну, чтоб внутри ящик получился. Уловил?

— Уловил, — кивнул бригадир. — А зачем он вам?

— Любознательный ты, Андреич, — усмехнулся Сударкин. — Но у меня тайн от тебя нет. Буду там держать мыло, полотенце, одеколон. Ну, всякую всячину, которую в ящик стола положить неудобно.

Белов согласился. Вся работа отняла полчаса, не больше.

— Я уже потом, когда ремонт заканчивали, случайно обнаружил, что кто-то на этой самой «аптечке» поставил потайной замок. Не полотенце же директор решил запирать.

Нередко, когда совершается преступление, на помощь милиции приходят люди. Те, кто не может примириться со злом, не может спокойно сидеть в своей квартире, если рядом беда. Немало таких людей встречал Лаврентьев. Но знал он и других, трусливо запирающих двери. Такие обычно ничего не видят, ничего не знают. Но если приходит беда к ним, они громче всех возмущаются равнодушием окружающих. Это ведь их лично коснулось.

Оставшись один, Лаврентьев попытался суммировать информацию, полученную за последние дни.

Итак, обгоревший Черкашин. Чемоданчик с деньгами, спрятанный в яме. И, наконец, тайник в кабинете Сударкина. Четкой, логической цепи не получалось. Какое-то звено явно выпадало. Между Черкашиным и Сударкиным не просматривалось никакой связи. Но как все-таки Черкашин оказался в конторе?