Когда в задаче одни неизвестные

Капитан Кучеренко

Он постоял на перроне, посмотрел в одну сторону, в другую. Следует, пожалуй, двинуться налево — в этой стороне пункт технического осмотра вагонов, дальше локомотивное депо, много всяких зданий, много и темных углов.

Рассвет еще не пробился. Хорошо, прожектора светили. Но как ни приглядывался Кучеренко, на перроне не было никаких заметных следов драки, борьбы.

Он шел зигзагами, и мужчина в железнодорожной фуражке, попавшийся навстречу, смотрел на него с недоумением и даже с опаской.

— Товарищ, подождите, пожалуйста.

Железнодорожник приостановился.

— Закурить, что ли?.. Я не курю.

Кучеренко подошел ближе.

— Я из железнодорожной милиции.

— А, из милиции. Формы-то нет, не поймешь.

— Это не столь важно... А беспокою вас вот почему. Не заметили, случаем, — на путях или тут, на перроне, — никто при вас не скандалил?

— Нет не видел, — помотал головой железнодорожник. Полез в карман. — Закурите?

«А ведь говорил, что не курит», — отметил про себя Кучеренко.

— Нет, спасибо. А следов драки или чего-то необычного, подозрительного не наблюдали?

— И этого не видел, — железнодорожник чиркнул спичкой, прикурил. — Говорят, около вокзала кого-то порезали. Но я не видел.

— А что говорят о нем?

— Говорят, увезли на «скорой»...

— Кто это вам говорил?

— Все у нас говорят, на пункте технического осмотра.

— Так, добре... Там есть кто-нибудь, на вашем пункте?

— Есть, есть. Зайдите, может, чего скажут.

Из двери в дежурку пункта технического осмотра вагонов в лицо пахнуло мазутом, застоявшимся табачным дымом.

— Здравствуйте, товарищи.

— Здравствуй, нежданный полуночник, — ответил пожилой худощавый железнодорожник, с тонким хрящеватым носом.

— Здравствуйте, — нестройно ответили другие.

— Как жизнь?

— А вам по какой такой надобности? — спросил худощавый.

— Это из нашей, из железнодорожной милиции, — сказал вместо Кучеренко парнишка с грязным пятном под носом.

— Верно, — кивнул Кучеренко. — Видимо, встречались?

— Встречались, — улыбнулся паренек. — Это когда на перроне танцы устроили...

И Кучеренко сразу вспомнил: дурачились пареньки на перроне — рвали струны гитар, задирали пассажиров. Пришлось одернуть.

— Ну, а минувшим вечером не танцевал? — спросил паренька.

— Когда? Работать надо.

— Ладно, потолкуем еще... А пока, — Кучеренко глянул на худощавого, — хотел бы с вами поговорить.

— Это пожалуйста, — отозвался тот.

— Выйдем, чтобы не мешать товарищами, покурим на свежем воздухе.

На улице худощавый насторожился. Покосился по сторонам, прежде чем сесть на скамейку. «Вроде бы и этот трусит, как тот, что давал закурить, — подивился Кучеренко. — Чего это они?»

— Не было ли тут поблизости ссоры какой-нибудь, драки?

— Да, товарищ начальник, — облегченно вздохнул худощавый, — да, слышали про случай с ножом.

— Где именно? И кто он, раненый?

— А кто его знает — кто... Если б знать.

— Ну, а где ранили?

— Кто ж его знает, где. Говорят, у старого вокзала лежал.

— И никто из вас не видел его?

— Не было таких.

— А от кого вы слышали об этом раненом?

— Один наш заходил, на танцах был в парке.

— Его фамилия? Адрес?

— Чего там, он тоже ничего толком не видал. Подошел к народу, а того, который лежал, уже на носилках поволокли в машину «скорой».

И все же Кучеренко записал фамилию и имя парня, заходившего на пункт после танцев, — Сергеев Эдуард.

Кучеренко решил пройти по пути, может, составители поездов что-то видели.

Обогнул длинный состав — никого. Полез через тормозную площадку одного из вагонов состава, что стоял на следующем пути. Отметил про себя: «К утру вроде похолодало». Спрыгнул на землю.

— Эй, ты, чего тут шатаешься? — услышал вдруг.

Двое железнодорожников стояли, курили. Молча подождали, пока Кучеренко подошел к ним, представился и спросил:

— Не видели случайно, не было где-то здесь, на путях, какого скандала, драки?

— Драки не видел, — ответил один из железнодорожников, приглядываясь, куда бы бросить окурок. — А вот шел на работу — навстречу двое парней ведут одного, тот еле перебирает ногами. Думал — пьяный. Подошли ближе — тот, в середине, держится руками за живот, на руках — кровь.

— В какое время? Когда это было?

— Где-то около двадцати одного тридцати... Да, по московскому времени. Так, пожалуй.

— А в каком месте вы встретили тех троих?

— На перроне, почти напротив ПТО, пункта техосмотра...

— Куда они шли, в какую сторону?

— Да так, между тупиковыми путями. Со стороны локомотивного депо.

— Как они были одеты?

— Тот, с кровищей — и сейчас вижу руки, — тот в клетчатой рубахе... Да, это точно.

— А другие парни? Как они выглядели?

— Другие? Что-то не помню... Один был повыше, другой пониже. А вот как одеты... Не помню, на того все глядел, в середке, которого вели.

— Так, добре... Вы о чем-нибудь с ними говорили?

— Нет. Думаю, ведут — значит, все в порядке, доведут. А так — нет, не говорил.

— Попытайтесь все-таки вспомнить, как они одеты.

— Тот, повыше, пожалуй, в сером костюме.

— А другой?

— Нет, не припомню...