Сакура-ян

Лепесток первый

Время действия: двадцать третье декабря

Место действия: храм Пэннён. Внутренний двор.

Ших-щих… Ших-ших…

Метла в моих руках издаёт ритмичный звук, сметая с каменной дорожки немногочисленные листья. Хорошая работа. Можно даже сказать, — творческая. И на свежем воздухе. А творческая — от того, что можно творить в своей голове любые «беспределы» и никто не пристанет. Снаружи ведь всё чинно. Человек занят общественно-полезным делом, — метёт. Замечательное времяпрепровождение для того, кому нужно привести мозги в порядок. Вроде меня.

На «подметальные работы» я попал благодаря настоятельнице монастыря. После явления хористкам «чуда обретения голоса», они разделились. Некоторые из них понесли «благую весть» своему духовному начальству, а другие — повели меня кормить. И это было очень человечно со стороны последних, ибо в организме действительно уже ощущался критический уровень нехватки сил. К моменту частичного восстановления энергии (когда я заканчивал перекусывать в храмовой едальне тем, что нашлось для страждущего в неурочное время), появилась настоятельница в окружении небольшой свиты. Наверное, на её памяти не так много происходило «чудес», чтобы не прийти самой посмотреть на «осенённого благодатью».

Поговорили. Рассказал ей про сон. О золотых песчинках, которые приманивал к себе голосом. Про то, что в итоге оказался осыпан ими с головы до ног. И как после решил «попробовать» помочь хору, услышав его песнопения. Продемонстрировал, «как теперь могу», сдуру зарядив по памяти «Аве, Мария» на языке оригинала. У всех присутствующих при первых звуках «ангельского приветствия», одномоментно округлившись, распахнулись глаза. Но, к сожалению, «недолго музыка играла». Голос «дал петуха», затем вдруг не хватило воздуха и всё завершилось скомканно и позорно. Наверное, торопливо сожранное после голодухи — упёрлось внутри в диафрагму, лишив её возможности нормального движения. Отсюда и недостача кислорода. Впрочем, мой недолгий «взвыв» оказался достаточным, чтобы настоятельница убедилась в отсутствии преувеличений в рассказах сестёр и наличия в стенах храма какого-то феномена.

Дальше пошли скучные разговоры — «а кто, да что, да почему?», на которые я односложно отвечал — «не помню». Но я, действительно, — нифига не помню, как очутился там, где сейчас пребываю. На очередной вопрос так и ответил категоричным тоном — «не помню, надо вспоминать». Настоятельница, после этого, внимательно посмотрев в мои глаза, дала указание, — «ни о чём её не расспрашивать и занять посильной работой». Вот, выдали дворницкий инструмент, работаю. Здесь, кстати, офигительно красиво. По календарю уже завершение первого месяца зимы, но именно тут задержалась осень. Листья на деревьях — жёлтые, красные, зелёные. И воздух. После сеульского, как говорится, — «хоть ложкой ешь». Горы вокруг. Красота — неописуемая.

Ших-щих… Ших-ших…

А если честно, то при разговоре с настоятельницей, — особого вранья и не было. Действительно не помню, как я досюда добирался. В то же время, окружающая обстановка не вызывает особого удивления, словно она знакома. Короче, у меня взаправду какие-то проблемы с головой…

Ших-щих… Ших-ших…

Дометаю дорожку до конца. Дальше — стена, а в ней — проход к небольшой площади перед главным входом в храм. Там же, у колонн, стоят траурные венки, в память о погибших. Каких-то моряков убили. Вот что за жизнь? Всё время кого-нибудь убивают. Тут себя вспомнить до конца не получается, а люди только и заняты умножением друг друга на ноль…

Попялившись издали на колышущиеся ленты и посетовав на то, что у корейцев сразу не разберёшь — «какой венок праздничный, а какой — траурный», вздыхаю и перехожу на другую дорожку. Подметать в другую сторону.

Ших-щих… Ших-ших…

В памяти неожиданно всплывает музыка и слова песни.

Чую, время пришло — и захлопнулась дверь.

Ангел пропел — и полопалась кожа.

Мы выпили жизнь, но не стали мудрей.

Мы прожили смерть, но не стали моложе.

Дворник, милый дворник,

Подмети меня с мостовой.

Дворник, дворник.

Жопа с метлой…

«Будто про меня написано». — думаю меланхолично, размахивая выданным орудием труда. — «И метла, и жопа…»

(примерно в то же время. Храм Пэннён. В одном из зданий культового комплекса)

— Я знаю, кто такая эта ЮЧжин…

— Кто же она, госпожа настоятельница?

— Эта девочка уже была здесь. Искала ответы на непростые вопросы. С тех пор она сильно изменилась и оттого я не сразу её узнала. На самом деле, — её зовут Пак ЮнМи. Она участница известной музыкальной группы.

— Вы точно уверены?

— … Я видела её выступление на благотворительном концерте. Это она.

— О-у, тогда некоторые вещи становятся проще. ЮнМи утверждает, что ничего не помнит. Может, если напомнить её имя, то память вернётся?

— Не нужно.

— Почему, настоятельница?

— Пусть всё идёт своим путём. Сначала — странные вопросы, затем концерт, после которого не было ни одного самоубийства среди школьников и, как награда, — синие глаза. Теперь, — сон, в котором осыпают золотом, а после — голос удивительной красоты. Я думаю, — этой девочке покровительствует сама ГуаньИнь. Поэтому наша помощь ей не нужна. Мы можем лишь на всю жизнь сохранить в своём сердце благодарность за предоставленную возможность стать свидетелями чуда.

— «Чуда»?! Неужели такое возможно?!

— Чудеса приходят в мир, когда тот в них нуждается. Но не всем суждено оказаться в избранном месте и своими глазами увидеть, как меняется будущее.

— Ой! Если девочке покровительствует сама ГуаньИнь, — не будет ли это оскорблением? Ведь ЮнМи дали задание — подмести дорожки!

— Думаю, ничего страшного не случится. Труд, — это то, на чём держится мир. Если нами был сделан неправильный выбор, то мы непременно это поймём.

— Вы так думаете, госпожа настоятельница?

— Я в этом уверена, сестра.

Время действия: двадцать третье декабря, вечер

Новостной дайджест.

«… Министерство обороны Республики Корея сообщило о жертвах в военном инциденте возле острова Ёнпхёндо. По представленным данным, в результате боестолкновения с войсками Ибук погибли трое военнослужащих, девятнадцать получили ранения разной степени тяжести. Ещё трое военнослужащих числятся пропавшими без вести…»

«… новый корейский медиа-журнал «Dispatch», предназначенный для освещения самых последних новостей в индустрии кей-поп, опубликовал интервью с анонимным источником. Человек, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что был свидетелем жестокого обращения участниц группы «Корона» со своим том-боем, — Пак ЮнМи, которая, как предполагают, недавно совершила суицид. По словам источника, в группе практиковалось физическое насилие старших по отношению к младшей. Свидетель утверждает, что он однажды видел у ЮнМи огромную царапину через всю щеку, с которой ей пришлось обращаться за помощью в медицинское учреждение. «Кожа на лице была буквально разрезана» — так описал свои впечатления поделившийся информацией. — «Несомненно, что подобная рана могла быть нанесена исключительно в результате умышленного физического воздействия.

«Dispatch» занялся установлением медицинского учреждения, в которое могла обратиться предполагаемая жертва насилия, с целью проверки сведений анонимного очевидца…»

«… Правительство Республики Корея объявило в стране трёхдневный траур по погибшим военнослужащим в результате инцидента возле острова Ёнпхёндо…»

«… в сети обнародовано частное видео, на котором отлично видно, как Пак СунОк бросает жестокие обвинениями своей младшей сестре, — Пак ЮнМи, желая той смерти. После чего та убегает и с этого момента больше её никто не видел. Возможно, что именно это стало последним аргументом для известной корейской писательницы в решении покончить с собою…»

(в это время. ЮЧжин, используя компьютер, знакомится с новостями)

«Чёрт!», — возмущённо думает она про ЮнМи. — «Неужели ты в самом деле покончила с собой?! Слабачка! Я едва начала игру, как ты взяла и сдалась… Впрочем, чего ещё можно было ждать от нищенки с окраины? Никакого понятия о самоуважении. На её уровне и слов таких-то не знают!»

ЮЧжин ещё раз пробегает глазами последнее сообщение.

«Все, кто знал ЮнМи, пытаются переложить свою вину на других». — делает она вывод. — «Интересно, кто в итоге окажется крайним? У армии, министерства культуры и агентства, — это точно получится. Они располагают необходимыми ресурсами и опытом. А вот СунОк ничем подобным похвастаться не может. Могу заключить пари, что в итоге виноватой назовут её. Зря она устроила скандал на людях. Впрочем, если не умеет себя вести — это лишь её проблемы. Нужно было учиться, вместо того, чтобы строить из себя не пойми кого. То же мне — «владелица популярного сетевого канала»! Пришло время возвращаться в канаву. Хватило на пару минут славы и всё. Кх-кх-кх…

«Беда всех нищебродов в том, что они не способны к построению долгосрочных планов.» — думает ЮЧжин, выходя из операционной системы и выключая компьютер. — «Живут одним днём, как животные. Никакого удовольствия от победы. Игра, — максимум на два хода. Впрочем, — почему никакого удовольствия? А приз? Жаль, не смогу рассказать ЧжуВону, как выиграла…»

ЮЧжин смотрит на своё отражение на экране погасшего монитора.

«Ну разве я не достойна управлять людьми?» — думает она.

Время действия: двадцать четвёртое декабря

Место действия: храм Пэннён

Сижу на коврике в главном зале храма, недалеко о статуи ГуаньИнь, медитирую. А если точнее — пытаюсь. Есть хочется. И по полу дует, как-то зябко. Не май месяц за дверями, конец декабря. С утра в хоре попел. Попробовал определить свои певческие возможности. Выяснилось, — возможности есть, но управлять ими я почти не умею. Вроде и теорию знаю, и практика была, а вот поди ж ты! Срывается голос и всё. Наверное, — ситуация подобная той, когда пересаживаешься с велосипеда на мотоцикл. Количество колёс то же, но навыки нужны другие. И время, которое потребуется для приобретения этих новых навыков — явно не одна неделя. Оперные певицы годами вокал тренируют, дабы уметь направлять свой голос куда им требуется. Конечно, в кей-поп и «дым пожиже и трубы пониже», но сдуру можно и самый прекрасный инструмент запороть так, что место ему будет лишь на свалке. Вполне возможно, что учиться петь мне придётся фактически заново, а значит — завоевание мировых музыкальных чартов вновь откладывается…

От осознания данного факта, — имею в организме печаль и полное отсутствие медитативного состояния. Просто сижу, разглядываю статую.

ГуаньИнь смотрит вниз. Поза бодхисатвы означает, что она наблюдает за миром сверху. Это я знаю, монахини — «просветили». На плече статуи — верёвка, символ спасения от бед. Нехорошо так думать, кощунственно, но по мне так очень правильный выбор атрибута. Повесился, да и всё. И больше беды данного мира не волнуют, — спасся ты от них. А если допустить, что в кувшине с веткой ивы, вместо воды — жидкое мыло, так это вообще, считай, почти полный набор суицидника. Подставку найти, — не вопрос…