Граф Суворов. Том 4

Глава 6

Не знаю, что именно взбрело в голову Ольге, может — сыграл свою роль ее женское одиночество. Может — то, что она была выдана за мужчину которого так и не познала. А может все было куда проще и банальней, и она решила поиздеваться над подростком, резко набравшем массу, и находящегося в стадии гормонального роста. Мне на это было далеко наплевать, как и на нее в целом. Если бы не поведение девушки за столом.

— Всем приятного аппетита. — пожелал я, и выждав для порядка приступил к трапезе. Было довольно проблематично не набросится на еду по привычке, выработанной в училище, а есть спокойно и размеренно. Но хоть пища оказалась достаточно привычной — никаких рябчиков с ананасами и прочих непонятных излишеств.

Наваристый борщ, в котором мяса было куда больше, чем капусты, да еще и со свежей, а не пастеризованной сметаной. Черный гречишный хлеб, настоящий, скорее даже толстая лепешка с хрустящей корочкой. Картошка с котлетами и подливой. А на десерт, или скорее закусь — миниатюрные блинчики со сметаной и икрой. Мужчинам поставили запотевший графинчик с беленькой и хрустальные рюмки. Мне же пришлось обходиться морсом. Но поесть нормально мне не дали.

Стоило всем чинно приступить к трапезе, как что-то тронуло меня за ногу. В начале я подумал, что это кошка, но, когда прикосновение начало подниматься по голени, стало понятно — это развлекается Ольга. Мне удалось сохранить самообладание и продолжить есть с невозмутимым лицом, девушка же стреляла в меня глазами, томно улыбаясь и помешивала ложкой суп.

— Прошу прощения, но ваша кошка совсем от рук отбилась. — проговорил я, скинув стопу Ольги, когда та положила мне ногу на колено и начала двигаться к паху. — Надо, наверное, ее на улице держать.

— Что? какая еще кошка? — удивленно посмотрела на меня Людмила. — Может в вашем училище и держат животных, но в нашем доме справляются без них.

— У супруги аллергия на шерсть. — заметил Мирослав. — Так что мне, можно сказать повезло. Обходимся без дорогих соболиных шуб. Разве что из искусственного меха, для порядка.

— Да, тебе со мной очень повезло, дорогой. — вежливо улыбнулась Людмила.

— Жаль на золото, платину и бриллианты аллергии нет. — тяжело вздохнул граф, явно чтобы поддержать беседу, и из вежливости я улыбнулся, вместе со всеми.

— У нас в училище таких кошек и в самом деле полно. — продолжил я. — Лезут куда не просят, некоторые даже утверждают, что благородной крови.

— Кошки? — уточнил Мирослав.

— Кошки. — кивнул я. — И их хозяева.

Ольга, поняв намек, второй раз лезть не стала, но, когда за невинными беседами мы перешли к десерту, а мужчины хапнули по одной, потребовала себе клубники.

Поставив перед собой тарелку с крупными красными ягодами, Ольга макала их в сметану, а затем собирала ее пухлыми губками. Делала она это так артистично и со вкусом, что даже Роман, прибежавший на ужин в последний момент, сглотнул слюну и что-то пробормотал.

— Да, ягоды зимой — это шикарно. — вздохнул я, и Ольга победно улыбнулась, прежде чем я продолжил. — Но бананы смотрелись бы лучше.

— Бананы? — не сразу поняв в чем дело пробормотала Ольга. А вот Мирослав с Романом меня явно поняли, заухмылявшись и тут же хряпнув еще по одной. Людмила же прикрыла глаза, чуть подвинулась к Ольге и прошептала ей несколько слов на ушко.

— Банан? Куда? — не веря проговорила девушка, и почти сразу получила несколько добавочных комментариев. Щеки княжны Меньшиковой вспыхнули, она резко отодвинула стул, и не попрощавшись удалилась.

— Хорош! — усмехнувшись заметил Мирослав. — Слова не мальчика, но мужа!

— Скорее малолетнего извращенца. — покачала головой Людмила. — Вы бы занялись его воспитанием, господа, а то ляпнет что-то подобное на людях, позора не оберемся. Пойдут о нас слухи как о… хотя, впрочем, о чем я, они и так ходят с самого основания рода. «Тупые солдафоны» и «псы царя», сколько я не прикладываю усилий, чтобы развеять эти предрассудки, ни меценатство, ни… пойду утешу девочку.

— Можете передать ей от меня нижайшие извинения, хотя ничего такого я не сказал, а все что она не верно истолковала, исключительно следствие ее испорченности. — проговорил я, чуть кивнув. — Хотя странно что ей пришлось что-то объяснять… мне казалось благородных девиц учат половому воспитанию.

— Возможно она прогуливала уроки. — пожав плечами сказал Роман, едва скрывая усмешку. — А может просто не поняла, о чем речь. Ты бы про огурцы ей сказал, ну или на худой конец — перец.

— Ага, острый красный перчик. И в самом деле — худой и мелкий. — хохотнул Мирослав. — Хотя, бананы они тоже разные бывают…

— Ох, мужчины. — вздохнула Людмила, поднимаясь. — Хорошего вечера, господа. Увидимся утром, дорогой, не налегай на водку.

— Да тут наляжешь. — помрачнел граф, к третьей стопке даже не притронувшись. А вот Роман, явно после тяжелого трудового дня, смахнул ее и тут же закинул в рот крохотный блинчик. Я не удержался и тоже съел пару блинов, они были просто восхитительны и таяли во рту.

— Говоришь девки лезут? — усмехнувшись спросил Мирослав, когда отпущенная служанка, поклонившись вышла из гостиной. — И какие, интересно узнать. Я про тех, что утверждают про свою благородную кровь.

— Вам ли не знать, ваше сиятельство. Уверен, после прошлых провалов служба безопасности отчитывается о каждом мало-мальски серьезном происшествии. А уж о девушках и вовсе докладывает с подробной характеристикой. — ответил я, совершенно не смущаясь вопроса.

— Куда они денутся, конечно, докладывают. Но времени все читать у меня нет, а выжимку каждый день… — отмахнулся Мирослав. — С Лисициной у тебя все серьезно? Думаешь ее всю жизнь за собой таскать?

— Ангелина… боюсь у нас куда больше, чем влюбленность, но она разумная. Понимает, что взять ее в жены я не смогу. — чуть поморщившись сказал я.

— Теперь можешь. Не первой, конечно. И даже не второй… — заметил Роман. — В этом государь нам, мужчинам, сильно подсобил.

— И много уже таких браков? — спросил я, с усмешкой. — Уверен — единицы особенно проштрафившихся, да какие-нибудь отщепенцы. Пока сам государь не покажет пример народу — многоженство будет признаком маргинала. Уж проще супругу в монастырь отправить, или даже в другое крыло дворца, запереть там на девять месяцев, а потом заявить, что она родила ребенка.

— Некоторые так и делали, даже подбирали любовниц с тем же оттенком глаз, кожи и волос. Но сам понимаешь, всегда есть нюанс. — усмехнулся Мирослав. — Старых родов, с хорошим резонансом, во всем мире по пальцам одной руки пересчитать можно. Когда действия армий зависят от того, как поведет себя верхушка, а владеющим приходится сражаться в первых рядах — риск очень велик.

— Ну, зато отсиживаться а штабе, наблюдая как чужие дети гибнут на фронте, у аристократов не выйдет. — усмехнулся я. — И полкам идти на смерть проще, понимая, что батька командир поляжет вместе с ними, а не за спинами.

— Да, стратегию войны это поменяло. — кивнул Роман, тяпнув еще одну.

— «Зато» говоришь? — пробормотал Мирослав. — Нет такого рода, который не терял бы детей, как в мелких, так и в больших конфликтах. Польза же и в самом деле есть, хотя я бы сказал — иная. Крупных боевых столкновений стало меньше. Когда убивают чужих детей, это всегда проще чем своих…

— Да, жаль только совсем конфликтов это ен прекратило. — поморщился я. — Власть важнее чужих жизней?

— Сказал мальчик, не успевший окончить военное училище, а уже закопавший… сколько? Человек десять? Пятнадцать? И это, не считая покалеченных физически и морально, тех чьи судьбы благодаря тебе поломаны навсегда. — криво усмехнувшись проговорил Роман, вертя в руках хрустальную стопку. — Тот же Геннадий, чем он тебе мешал, что ты его в кому отправил?

— Вы не в курсе? Отчет не читали? — зло уточнил я.

— Он только вернулся, увидел поди в выжимке строку, а погружаться… некогда. — проговорил Мирослав. — Рома, твоему парню орденцы влили наркоту, по его собственному желанию. Убедили его в том, что Суворовы его кинули на произвол судьбы, обманули, вот он и пошел, а разнос.

— Из него вышел бы отличный гвардеец… а теперь что? — поморщился Роман.

— А теперь он будет жить, а не умрет от внутреннего кровотечения, как хотели служители Асклепия. — заметил я, повернувшись к дядьке. — Его подставили, а до этого — травили учеников наркотой. Да вы же сами в курсе, отчеты о прекращенном расследовании читали.

— Выжимку. — кивнул Роман. — Когда отец сможет вернуться в генеральный штаб? Надо хоть одну дыру заткнуть, а я не справляюсь с твоими старыми интриганами, все время кажется, что они меня переигрывают. Сплошная недосказанность, какая-то подковерная борьба, ужимки, полунамеки… устал я от этого.

— Держись, сынок, маршалом будешь. Если все закончится удачно. А даже если нет, останешься главой гвардии его императорского величества. — проговорил Мирослав, подбадривая сына, но и в этой фразе мне послышалось то, чего так боялся Роман — недосказанность.

— Раз уж разговор пошел о политике, что скажете о свадьбе Екатерины и Гавриила? — решил взять я инициативу в свои руки. — Говорят это сильно поднимет ее шансы вернуться на престол, к тому же уже добавило легитимности в глазах высшей аристократии. Она может вернуться?

— Вряд ли… — проговорил Мирослав, не слишком уверенно.

— Если эта змея снова получит власть, она всю страну в крови утопит. — с гримасой ненависти проговорил Роман. — Ее приказы… нет, если она хоть сунется обратно — я своих парней сдерживать не стану.

— Не забывай, что «твои» парни — мои вассалы. Покуда я глава рода, мы будем служить империи, а не творить военные перевороты. — отчеканил Мирослав, но выпрямившись тут же скорчился от боли. Все же до выздоровления ему было очень и очень далеко.

— А разве предыдущий переворот стал бы возможен без Суворовых? — удивленно спросил я. — Мне казалось, что ударные силы…

— Не стоит об этом болтать при посторонних, но даже если бы мы не ударили пальцем о палец — ничего бы не поменялось. — нехотя ответил Мирослав. — Даже если бы мы бросили все силы против избранно дворянским собранием и советом бояр императора, продержались бы на пару часов дольше.

— Потрясающе. — пробормотал я, прикрыв глаза. — А император, получается, об этом если и в курсе, то больше рассчитывает не на силу, а на преданность. И ресурсами род снабжает, и власти больше дал… может он еще и брак Романа поможет устроить.

— Уже пытался, дважды. — криво усмехнулся Мирослав. — Но в текущей ситуации… Мы пообещали государю, что как только непосредственная угроза жизни Роману уменьшится хоть в два раза — так сразу. Оставлять еще одну молодую вдову, не получившую даже своей первой брачной ночи — нехорошо.

— Так себе оправдание. Уверен и Петр так же думает. — заметил я.

— Всегда говори «его величество», «государь» или «император». Даже в уме. — поправил меня Мирослав. — А то оговоришься не с теми людьми, и может получиться очень нехорошо. Еще подумают, что мы тебя так научили… союзы и из-за меньшего неуважения распадались, тем более сейчас. В общем — ты меня понял. Кое-в чем Людмила права, тебя уже сейчас необходимо готовить к выходу в высшее общество.