Граф Суворов. Том 4

Глава 29

— Победителя на трибуну. — объявил распорядитель, как только государь замолчал, и откуда-то из подсобного помещения на арену выехал пьедестал с кафедрой. При этом со стороны зрителей было совершенно не заметно что вся конструкция установлена на небольшой автомобиль. Хотя… судя по качественной сборке это мог быть постоянный реквизит.

Щиты над королевской ложей никуда не исчезли, но государь просто прошел сквозь них, а потом шагнул с края платформы. Я ожидал чего угодно, что он рухнет вниз и просто приземлиться, показав выдающиеся физические данные. Что он поймает себя прессом, как я недавно. Но вместо этого Петр словно не заметил, что идет по воздуху. И лишь едва заметное свечение под ботинками позволяло понять, что он использует конструкты на недоступном мне уровне. Пока недоступном.

Десятки камер следовали за правителем империи попятам, и я оказался на столько заворожен этим зрелищем, что не сразу понял в какой ситуации оказался. Я стою в паре метров от правителя величайшей в мире империи, пусть и находящейся в состоянии смуты, близкой к гражданской войне, но все еще сильной и независимой. А еще я стою истуканом, с мечом в руке, в то время как сообразительный Михаил уже рухнул на пол.

Уловив в глазах Петра искорку веселья, я запоздало опустился на одно колено и протянул меч на вытянутых руках. В этот раз задержка была уже по вине правителя. Хотя может он так соблюдал драматическую паузу? А через несколько секунд меч у меня из рук приняли.

— Клянешься ли ты, Александр, во всем блюсти интересы Российской Империи, охранять ее людей и государство Российское. Не жалеть ни крови, ни головы своей, сражаясь с её ворогами, истребляя лихих людей и их супостатов? — прозвучал громкий, четкий и куда более возвышенный, чем минуту назад голос.

— Клянусь! — ответил я, как можно уверенней. Пришлось даже прану перераспределить, чтобы не запороть момент. — Империя превыше всего!

— Силой и властью своей нарекаю тебя бароном Арылахским! — произнес государь, поочередно коснувшись моих плеч мечом. — Встань!

— Да, государь. — тут же ответил я, поднявшись, и впервые наши глаза встретились. Я успел сообразить, что это может быть проявлением неуважения и тут же чуть склонил голову, разорвав зрительный контакт, но кажется что-то пошло не так.

Всего на мгновение, на долю секунды, я почувствовал опасность, от которой хотелось бежать. Немедля провалиться сквозь землю. Ударить себя прессом с максимальной силой, лишь бы оказаться как можно дальше от её источника — стоявшего передо мной императора. Но почти сразу чувство опасности замолкло, оставив меня в недоумении — что это было?

— Прошу за мной, барон. Покажем нашему народу, что государь умеет держать слово и быть щедрым. — произнес Петр, и уверенной походкой направился к передвижной трибуне. Мне ничего не оставалось, кроме как держаться следом. Разве что по воздуху я ходить не умел, так что пришлось подбросить себя прессом, чтобы оказаться на указанном императором месте.

— Граждане, дети мои, сестры… и братья. Сегодня мы празднуем победу достойного, но не его одного. За полгода соревнований были выявлены сотни выдающихся дарников, и каждому из них выпал шанс добиться большего. Как и этот юноша, они поступят на службу нашего государства, чтобы вести за собой обычных людей, защищать их, не жалея живота своего, и бороться с нашими врагами до последнего. — говорил император, и я с удивлением понял что не чувствую в его словах фальши. Он верил в то, что произносит. В величие империи, в обязанность сильного защищать слабых. В обязанности, приходящие с возможностями.

А со всех сторон нас окружали сотни камер, передающие картинку миллионам человек по всей империи и за ее пределами. Обычный день, для многих стал уникальным событием. Император обращался к своей нации. А потом все резко кончилось, и мне оставалось только помахать рукой, стоя чуть ниже и дальше императора от трибуны. Камеры разошлись в стороны, беря общий план, и прожекторы начали гаснуть.

— Идём. — приказал Петр, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним в боковой коридор, ведущий к императорской ложе. Но примерно в середине коридора нас уже встречали те самые четверо гвардейцев и Строганов, которого держали под надзором.

— Ваше императорское величество. — глубоко склонился Василий. — Ваше сиятельство, поздравляю вас с получением официального титула.

— Суворовский? — коротко спросил Петр, взглядом указав на Строгонова.

— Так точно. — еще ниже склонился Василий.

— Псы… — выдохнул император, а затем, обернувшись, без размаха ударил меня по лицу. Я не чувствовал опасности, но даже на ускоренных рефлексах все что успел сделать — подставить щит, которого правитель просто не заметил. Меня отбросило в сторону, словно тряпичную куклу, с разбитой губы потекла кровь. И я успел заметить, как император вытирает платком собственную ладонь. А затем он сорвал камень, висящий у меня на груди. — Под стражу, обоих. В камеры до выяснения.

— Слушаюсь. — ответил самый рослый из гвардейцев, чье лицо было не рассмотреть под украшенным завитками шлемом.

— Что? Стойте! Мы ни в чем не виновны! — попытался возразить Строганов, но его тут же огрели по затылку прикладом, и обмякшее тело подхватили с двух сторон.

— Окажешь сопротивление — умрешь. — взглянув на меня произнес Петр. — Это понятно?

— Кристально. — ответил я, поднимаясь. — Ведите…

Я не стал дергаться, но руки мне все равно скрутили за спиной и куда-то поволокли. А император, удостоверившись что его приказ выполняется беспрекословно двинулся в другую сторону.

25 мая 15:40. Императорская ложа.

— Надя, уйди. — приказал Петр, буквально ворвавшись в небольшое помещение.

— Но я… — попыталась возразить законная супруга.

— Прочь! — рявкнул император, и Надежда вскочила с кресла, только в коридоре перейдя на обычный шаг. В такой ярости она мужа видела всего несколько раз в жизни. И каждый это приводило либо к массовой гибели людей, либо к кардинальным изменениям во власти или государстве в целом.

— Ну что, ссыкуха мелкая, доигралась? — посмотрел сверху вниз император на дочку. — Как давно ты в курсе, кто он?

— …что ты имеешь ввиду? — пропищала Мария, но стоило отцу приблизиться как она тихо взвизгнула, прикрывшись руками.

— Не строй из себя идиотку! Ты не просто так с меня обещание взяла, да только не подумала, что само его существование — угроза мне и государству в целом! — рявкнул Петр, заставив Машку еще сильнее вжаться в кресло. — Как давно?

— С нового года. Но я не знала. Догадывалась, но даже анализы ничего толком не дали. Мы с ним родственники не больше, чем с любым боярским родом. — попробовала пропищать девушка. — Очень дальние.

— Ну да, конечно. Только вот дед с бабкой у вас одни! — рявкнул император, садясь в кресло. — Что ж ты творишь, девочка… если бы ты мне сообщила заранее, я бы мог подготовится, успел что-то сделать. А сейчас, перед камерами. Его вся страна видела, ты хоть понимаешь, что это значит? И ни его дурацкая прическа, ни линзы никого не обманут… господи, ну что мне так с вами бабами не везет…

— Папочка, но я же ничего плохого не имела ввиду. Разве плохо если мы с ним поженимся? — протараторила Мария, встав на колени у кресла императора. — Все же хорошо станет. И у тебя, и у тети Кати.

— Ты только об этом думать можешь, да? Том как удачней замуж выскочить? — проговорил, прикрыв ладонью глаза Петр. — А то, что после его поимки бунты в войсках начаться могут? О том что сомневающиеся дворяне и бояре могут за ним пойти, а не за мной. В конце концов о том, что теперь «тете Кате», даже повод для войны не нужен, обо всем этом ты подумала, прежде чем интриги свои плести? У меня на плечах вся империя лежит, на силе и подчинении. А тут ты мне такую подлянку подкладываешь.

— …но ты же его не убил? — севшим голосом проговорила Мария.

— Я что, на идиота похож? Думаешь тупее тебя? — вновь взорвался император, но дочка прижала голову к его ногам, и Петр, с трудом взяв себя в руки, выдохнул. — Нет, конечно. От мертвого его толку еще меньше. Хоть и угрозы нет…

— Государь. — донесся вежливый, но настойчивый голос от двери.

— Я занят. — бросил Петр.

— Прошу прощения, ваше величество, но звонит ваша сестра… она говорит, что готова к переговорам. — продолжил голос, и императору пришлось собраться. Переговоры… это шанс, может не все так плохо, может еще есть возможность обернуть ситуацию себе на пользу.

— Подготовьте зал для видеоконференций и настройте связь. — сказал правитель, поднимаясь. — А ты, утри сопли и приведи себя в порядок. Посмотрим, согласится ли твоя тетка стать еще и твоей свекровью…

25 мая 15:30. Уральская республика, президентский дворец.

— Ты не можешь на это пойти… — попробовал возразить Гавриил, но женщина с выпирающим словно шар животом даже слушать его не желала.

— Могу и пойду! Он мой сын! Моя кровь! А ты, подлец, не сильно-то и удивлен… знал! Ты знал и ничего мне не сказал! — взорвалась Екатерина, держа двумя руками живот. — Так вот почему ты… ах подлец… ну и подлец! Ничего ты от меня не получишь, а попробуешь помешать — руки на себя наложу! И на ребенка!

— Успокойся, дорогая. Ты на восьмом месяце, тебе вредно так переживать. — успокаивающе проговорил президент и царь-консорт, вот только в нем самом не было ни грамма спокойствия. Это была катастрофа, самая настоящая. И ладно что Екатерина узнала о наследнике, а что будет если до нее дойдет информация о попытках похищения. А если их представят как покушения?

Нужно срочно найти виновного, и, к счастью, парочка таких козлов отпущения у него вполне имелась. Князья Меньшиковы давно ждали своей участи в одной из лабораторий. Правда пока они в роли управляющих, но это легко исправить. Закрытая казнь решит проблему, а можно просто отдать их Екатерине… на опыты.

25 мая 16-20. Летний императорский дворец. Зал для видеоконференций.

— …двадцать тысяч пробужденных алмазов ежегодно. — продолжит список требований Петр, прекрасно видя, как нервничает сестра, теребящая в руках платок. — А через три года, после двадцати, они с Марией поженятся.

— Ты уступишь ему трон? — с искренним удивлением проговорила Екатерина.

— С какой стати? Но я сделаю его наследником в случае моей смерти, и это если до того у меня самого не родится сын, способный взять власть в свои руки. — жестко ответил Петр. — Но я подарю ему жизнь и обеспечу достойное содержание.

— Я хочу поговорить с ним. — пылко проговорила Екатерина, и тут же стоящий вне ее поля зрения ассистент замотал головой.

— Только после получения от тебя первой партии и гарантий мира. — ответил император. — По-хорошему, ты должна сдаться. Распустить весь свой сброд и вернуть наконец империю в нормальное состояние. Я твой брат, и не хочу, чтобы между нами стояла вражда. Но я понимаю, что все зависит не только от тебя. Ты уже наобещала своим подданным непонятно что, издала указы, противоречащие моим…

— Тебе не понять. Материнское сердце требовало отмщения. Я была уверена, что ты его убил… но теперь… — проговорила Екатерина, поджав губы, и с трудом сдерживая слезы, стоящие в глазах.