Элиот Кровавый

Кормом пастве станет кровь, кормом пастве станет плоть, кормом пастве станет дух.

И прольётся песня боли.

Ступни станут на тропу, кровь и боль утешением проклятию станут.

И жизнь отдаст ступивший, покуда не покинет последний вздох груди.

Потоки чёрных рук вырвались из свитка, терновником опутывали тело Аргуса, его облепили в десяток раз сильнее, чем Элиота в прошлый раз. Чудовище вопило и брыкалось, но медленно затягивалось вовнутрь.

Червь: Ты думаешь нас остановит твоя магия? Мы эволюционируем под окружающую среду, в любом месте сможем выжить, а потом придём за тобой! — кричал червяк.

— Да, пожалуйста! Вот только у меня совершенно другой план, давай заходи в новый домик! А потом пойдём в гости, — лицо Искры исказилось ехидной усмешкой.

Аргус полностью скрылся в свитке, в сам свиток упал на землю, заражённые, словно потеряли свою волю, они начали разбредаться разрозненными кучами.

За дорогою дорога, беспощадно крутится колесо запутанных дней.

— Что вы голубчики притихли, убивайте друг друга! — скомандовала Искра, пространство зашуршало, оживилось: разрозненные заражённые начали убивать друг друга.

Система: Не выйдет вот так убить их всех.

— Наплевать, — безразлично ответила Искра.

Искра спустилась на землю, она провела кулоном над проклятым свитком, и тот вернулся в свою обитель.

Система: Не делай этого, так будет только хуже, ты распались неуправляемый хаос на всем континенте, — холодно говорила система.

— Мне безразлично, пускай континент утонет в крови! НАША МЕСТЬ ДОЛЖНА ОСУЩЕСТВЛЯТЬСЯ! ЭТОГО ЖЕЛАЮТ МИЛЛИОНЫ СЕРДЕЦ, так что заткнись, а хотя нет, сперва скажи сколько выдержит темница, — говорили разные голоса.

Маленькая трещинка появилась на кулоне.

Система: Двадцать часов.

Система: Отнеси свиток в вулкан, и покончи с этим бедствием. Он находиться в десяти часах лёту на Востоке.

— У меня свой план, сейчас ты не имеешь власти надомной! Так что закрой пасть и отвечай только по делу!

Искра подпрыгнула высоко в небо, тело Элиота стремительно менялось, торс обратился шаром, в котором смешивались перья ворона и сотни жутких глаз, один большой глаз по центру сверкал безумным холодом, а два понеже судорожно смотрели на остановку — четыре крыла вырвались из шара, два больших и, два помельче, крылья обильно усеянные глазами. Кровь вышла из уродливого тела, она обернулась плотью, на плоти пробились маленькие глаза, отростки крутились кольцами вокруг тела.

Шар издал пронзительный писк, а после растворился: полетев в неизвестном направлении.

Всё меньше слов в которые верит Элиот, всё меньше адресов которые он хочет посетить. Года не смывают горькую муку. Когда все крики обратятся в тихий шёпот, он осознаёт, что потерял.

Если сожжённые все мосты, то даже так найдётся переправа.