Элиот Кровавый

Глава 61 Только кровь.

Старые руки гребли веслами по тихо реке, а река та сливалась с багровым закатом, ведь крови полна, взошла улыбка старика серпом луны на жестоком лице. Насвистывал он мелодию разрухи, плывя на остров жизни, сеять хаос: предчувствовал старик скорый привкус резни.

Багровый закат падал отражаясь в редких перьях уродливой массивной птицы. Багровое тело пылает чёрными венами, что питонами бродят по мускулистой структуре, некогда прекрасный клюв весь усеянный в невпопад поросшими зубами, двадцать два крыла прорванных из массивного бугристого позвоночника, яростно били воздух, оставляя после себя хлопки взрывной волны.

Словно не птица то вовсе, а бич людской сбежавший из ада, летящий на славную мясобойню: жуткая аура безумия исходила от сердца пернатого бедствия. Обильно усеевавшие глаза плоть источали ощущение безумия, смешанного с жаждой причинения боли: жажда разносилась многими милями сводя живность с ума.

Те что помельче дохли сразу, большие звери бежали сломя голову.

Звери спасались так быстро, будто бушующий пожар уже шпарит их копыта. Целые стаи разномастных зверей смешивались в один единый поток, словно цунами сносили деревья, растаптывали собратьев — мололи камни в своем безумном бегстве. Мелкие птицы падали штабелями с неба, а крупные уносили крылья вдаль, даже самые агрессивные виды уматывали ощущая скорую смерть.

Настоящее бедствие острым копьём пронзало небеса.

В жестоких глазах птицы отразился город. Вечнозелёный оживлённый град. Зелёная лоза опутывала стены метров шесть сот высотой. Сами же стены нерушимым кольцом охватывали город. Коричневые деревянные врата украшенные женщинами с копьями отбрасывали тень на густой лес. Торговцы по обыкновению свою столпотворились около врат: ожидая разрешения на въезд.

На стенах масса причудливых орудий. И арбалеты, и катапульты красовались в выемках, даже пушки виднелись: кристаллы их сверкали в лучах трёх солнц. А также огромные застывшие человеческоподобные древнивни, вместо сторожевых вышек.

Улицы же чистые и даже благоухающие приветливыми жизнями. Сотни лавочек готовили пищу, десятки зазывал рекламировали магазины. Торговцы на ранке яростно демонстрировали товар. А на самой окраине дворец невиданной высоты да красоты, рядом с деревом, которое подпирает ветвями сам небесный свод. Кора коричневая, бронёй нерушимой густо нарастает облике дерева, ветви могучи, опасны на вид, а листва излучает ярко-зелёное свечение, как миллионы нефритовых осколков.

Таким был Самеш, первый приграничный город с фракцией Вечных.

Атмосфера вокруг птицы стремительно менялась — и поднялись холодные ветра от взмахов крыльев, и засвистел тот ветер по пространству облаков; и скорбная мелодия пронзала спящий разум где-то в глубине сознания; и слёзы мира готовились истечь с так широко открытых глаз.

Руки бога войны готовились обнажить клинки, глашатай смерти выносил приговор, легион ликовал под славный грохот барабанов!

«Резня»

На городском рынке женщина мирно покупала свежие фрукты, рядом с ней стоял улыбающийся молодой мужчина.

Птица резко набрала максимальное ускорение возвышаясь, а после пикировала на одного из древней — массивные лапы вонзились когтями в дерево, что то хрустело под силой сжатия когтей, древень пробудился с надеждой дать отпор, но было слишком поздно, кометой полетевши вниз на городской рынок смачно стёр с земного лика десяток жизней.

Та женщина, что фрукты покупала истерически вопила глядя на пятно оставшееся от своего возлюбленного: раздавленного рукой древня.

Ворон сметал орудия да древней со стен города, из его клюва вырывался диссонирующий хохот холодящий окружающих, он намертво приковывал их тела к стенам, опутывал тела терновым поющем, разносился пылающим легионом ада по трепещущим сердцам.

Некоторые воители кидали копья, другие произносили заклинания, третье быстро разворачивали орудия.

Однако попасть по огромной птице нетривиальная задача, особенно, когда она тенью мерцает в облаках, словно ненасытный кит проглатывает лодочки, один пирует и орудия нет.

Малочисленные попадания, будто вообще не причиняли птице вреда, она спокойно передвигалась с десятком торчащих копий из туловища, отсеченные крылья маннопушками отрастали вновь.

Отчаяние распространялась от сердца к сердцу воителей.

Небо заполонялось сотнями различных огоньков, гудели громогласные взрывы, как молния отражались в ушах людей, взгляды приковывались к битве, что разворачивалась на небесном поле брани.

Центральные глаза на уродливом черепе птицы выражали хоть что-то человеческое. Но толку с этого мало.

Страшный сон восходил на каменный трон, сон, которого он так боялся, не хотел стать похожим, но стал подобен ужасам ночи.

Ворон плюнул на стены, и начал пикировать в толпу, буквально раздавливая бегущий людей в томатную пасту, каждый нырок уносил десяток жизней, ещё пару прихватывали когти, разрывая на части в воздухе.

Картина достойная увековечиванию художником садистом. Или скорбящей диве, что поёт оперу для смерти.

Земля издавала лишь крики мечущихся лиц. И крики те сливались в мелодию кровопролития, каждый исполнитель брал ноту выше, зазывая горе к порогу дома: войска готовились, люди хаотично разбегались, давка, паника, страх.

По ворону летели зачарованные стрелы, вонзаясь в дико пульсирующую плоть, магические снаряды увечили тело, однако раны нивелировались за время одного вздоха. Словно их народ прогневал злое божество, никто доселе не видел подобного зверя. С таким чертовски высоким уровнем регенерации, всего десяток минут, а такие жуткие потери!

Источая безумный хохот ворон ринулся прямиком в ближайшую толпу людей, размесив её к чертям: куски конечностей разлетелись ярким фонтаном — тело вернуло человеческий облик, полностью голое тело залило кровью только убитых, лицо выражало экстаз, стать его сильна, без единой капли жира, только сухие мускулы, словно обезжиренное — от него исходило божественное присутствие — ятаган мгновенно вышел из кольца на пальце, и принялся добивать еще живых рядом: хаотично разреза все и всех. Испуская красные волны крови вдаль.

Обнажённое тело, мгновенно обернулось красным вихрем, который проходился по площади, как бы примагничивая и разрезая всё на своем пути, из облика вихря виднелись красные серпы. Вихрь набирал обороты засасывая в себя воздух, испивая литры крови, становился только стремительнее.

Лавочки буквально засасывало вовнутрь вихря, они измельчались в труху, окружающие люды хватались за бордюры, камни, просто вгрызались ногтями в землю. Воители тормозили скольжение мечами да копьями воткнуты в грунт, но вихрь набирал обороты, приговором подбирался всё ближе и ближе — люди начали отрываться от предметов летя в пасть голодного зверя, тела проходили через бушующий блендер, на который забыли надеть крышку. Потоки отходов красочно изливались месивом по разным сторонам, однако без крови, её выпили до дна. Обороты его столь стремительны, что броня измельчалась почти в пыль.

— МРАЗЬ! — выкрикнул молодой мужчина с длинными ушами, его тело повисло в воздухе, облачен же он был в белую рясу, в руках двуручный скипетр с большим кристаллом, по форме высеченный в поток бушующего ветра, который закручивает листву, его чёрные волосы развивались, словно подгоняемые яростью, брови могли бы убить строгостью, а глаза горели огнем ярости, под стать гневному оскалу, — Не думай, что можешь делать тут всё, что угодно твоей грязной душе, — молодые руки напряглись, в скипетр поступала манна, кристалл засиял холодной звездой, — Ледяной ветер, возьмись за руку с дождём, заморозь моих врагов, — громко кричал он слова заклинания. Поток холода сошел с оголовья оружия, лёд бегущими по прериям мустангами, на полотне из ветра устремлялся вниз — стихия обрушилась на вихрь, мигом заморозив тот, холод расходился дальше, замораживая землю, сковывая близлежащие дома мерзлотой. Всё застыло.

— Ну вот и нет мерзости! — гордо сказал он, гневно сверля лёд взглядом.

Как надлом кости трескался лёд, звук треска ужасом разносился по сердцу мага, теперь оно стучало отбойным молотком, гнев сменялся на ужас — волшебник разворачивался рвать когти — голый силуэт вырвался из оков льда, его ноги напряглись дабы совершить невиданный прыжок, оторвавшись от земли оставили трещины на лики той, крутящейся юлой тело устремлялось к магу — ступня легла на лицо, последовало ударная волна: голова красочно разорвалась — делая оборот вторая нога ударила в грудь — тело мага унесло вдаль, оно сломанной куклой ударилось о крышу здания, повредив черепицу и канувши внутри.

Искра приземлилась на землю, — Ну как тебе на вкус? — говорила она себе поднос, — аура гниения начала исходить от тела, словно он только, только разогревался, а теперь начнётся игра всерьёз.

Система: Остановись, ты делаешь только хуже, это приведёт к неизвестным последствиям...

— Заткнулась бы, теперь балом правлю я! И будет по моему. А чей подход лучше, мы ещё посмотрим.

Система: Тело пользователя неготово к таким силам, оно либо мутирует, либо умрёт!

— Я сильнейшее существо в этом мире, моё тело не умрёт, сейчас ты это увидишь, на что способен Я!

Зарокотали горны войны, горнило крови набирало свой темп, кузнец кровопролития яростно бил человеческие тела молотом на наковальне.

Хоть гарнизоны поднимались на бой, а войска пробуждались, но стража трепетала, такого никогда не происходило... Воины безостановочно стекались на площадь к бушующему зверю! Хаос заполнил все пространство города — несколько стражников с длинным щитами и изогнутыми мечами напали на тираническую Искру. Первая волна стражи вступила в схватку, имея крошечную надежду дать отпор — жестокие руки крепко сжали рукоять Испивающего кровь — поперёк линии горизонта открылась каровая полоса, щиты начали половиниться, а за ними тела, кровь хлыстала из-под не упавших половин тел.

Всех и махом, а они ведь хорошо обученные воины...

Разрубленные тела сгнивали под действием проклятия, и гной растекался лужей вокруг ужасной стати.

Он! Продолжил свой кровавый ход, босые ступни оставляли зловонные следы на брусчатке — вторая волна налетела на него, их жизни угасли в одном простом взмахе, лезвие клинка выпускало трехметровые дуги кристаллической крови, которые шли вперёд.

Ятаган издавал печальный вой от столь скучной резни, то и дело всхлипывали последние крики и мольбы о пощаде, но холодные жестокие глаза, не говорили. Точнее говорили, вот только весть печальна, тяжела.

В двадцати метрах подоспел отряд в пятьдесят человек, все облачённые тяжёлой бронёй, сияла в лучах солнц, украшенная росписью рун и лепестками, на груди герб с полуобнажённой женщиной, которая держит виноград, у каждого меч в руке и копье за спиной, от предметов исходило свечение.

За ними подошли маги, с левого фланга выходили щитоносцы, держа в руках большие металлические щиты больше человеческого роста, за ними ступали копейщики, вдали слышался стукот копыт, вторая часть вояк гнала на всех парах по узким улицам города к площади.