Кочующий Мрак

‒ Ну, хоть не решила… что Бог тебя оставил… ‒ с трудом выговаривает он и хохочет в голос.

Я смеюсь, и волна смеха уносит остатки напряжения, сковывавшего моё тело.

‒ Короче, ‒ говорит наконец он, и я не вижу, но слышу его мягкую улыбку. Он берёт мою левую ладонь и подносит к губам её тыльную сторону.

И впервые за долгое-долгое время я вспыхиваю нежностью к нему ‒ и это чувство свободно от боли.

‒ Я предлагаю обнулить нашу разнополую историю и начать с того, что то, что мы сейчас в разнополых телах, открывает перед нами ряд приятных возможностей. Я предлагаю просто насладиться моментом.

И он опять смеётся.

‒ Не, ну это ж надо…

Отпускает мою руку, садится на кровати спиной ко мне и тянется к кувшину. Наполняет стакан, пьёт и посмеивается.

И вот здесь появляется лёгкость. Я сажусь, легко и быстро расстёгиваю и снимаю пижаму и подвигаюсь вплотную к нему, моя грудь ‒ к его спине.

Амрис втягивает воздух и замирает ‒ но не так, как я тогда в ванной, прижатая им в угол, ‒ а сильно, расслабленно и свободно, как спорхнувшая с высоты птица, которая хочет насладиться парением, прежде чем начать работать крыльями. Правую руку он заводит за спину и проводит ладонью по моему бедру, левой – протягивает стакан мне. Только я беру стакан, чтобы сделать несколько глотков прохладной воды, как Амрис опускает руку, чтобы симметрично коснуться моего левого бедра.

Я едва успеваю поставить стакан на тумбочку, потому что потом Амрис поворачивается ко мне.

Я просыпаюсь ещё раз от сухого стука внутри дома. Всё ещё темно ‒ значит, я задремала совсем ненадолго. Но что это был за звук?

Смотрю в направлении, откуда пришёл звук, ‒ Амрис сидит на корточках перед печкой, разжигает огонь, и его лицо мерцает в свете огня. Он в штанах и в куртке. Рядом с ним – охапки дров, которые он, очевидно, принёс со двора.

Я не знаю, почему он это сделал. Вряд ли он сделал это специально для меня, вряд ли он услышал эту мою маленькую отчаянную мечту, чтобы кто-нибудь, кроме меня, принёс эти дурацкие дрова и затопил печь.

Но Амрис любит исполнять чужие мечты. Особенно если это такая лёгкая для исполнения мечта, как моя. Практически невозможная ещё сутки назад.

Нахожу среди постельного белья пижаму и надеваю её. Подхожу к Амрису.

‒ Дрова для леди, ‒ улыбается мне он.

Похоже, что он действительно сделал это для меня.

‒ Ты мой герой, Амрис, ‒ выдыхаю я совершенно искренне. ‒ Я даже готова тебя накормить.

‒ Признаюсь, на то был мой расчёт, ‒ смеётся он.

‒ Это не умаляет значительности твоего поступка, ‒ снисходительно улыбаюсь я. ‒ Забери меня Мрак, приятно быть тем самым человеком, для которого ты что-то делаешь.

Амрис щурится, открывает рот, чтобы сказать что-то, но медлит и, похоже, в итоге говорит что-то другое.

‒ Ты выражаешься, прямо как местные. «Забери меня Мрак», ‒ улыбается он.

‒ Да отличное же выражение. Будешь жаркое из помоли?

‒ Конечно, буду.

Гул и треск печи ‒ и так одни из самых уютных домашних звуков, но они обретают особую прелесть, когда кроме них и меня в комнате есть и человек, которому я радуюсь всем сердцем. Амрис ещё раз заглядывает внутрь печи, прикрывает дверцу, отряхивает руки о штаны и встаёт как раз тогда, когда я вернулась из погреба с извлечённым из него котелком и поставила на печь и его, и чайник. Амрис поворачивается ко мне и прижимает меня к себе. Под курткой – его горячий обнажённый торс, который я с удовольствием обнимаю, а Амрис укутывает меня сверху полами куртки и крепко целует.

Это слишком хорошо, чтобы быть реальностью, но похоже, что это реальность.

‒ Печь же не сразу нагреется, правильно? ‒ утоняет он, отстранившись.

‒ Правильно.

И он увлекает меня в постель.

‒ Как тебя зовут? ‒ спрашиваю я, когда позже мы едим жаркое и пьём прит ‒ местный бодрящий напиток из листьев одноимённого дерева.

Амрис кашляет, поперхнувшись.

‒ Что, прости? ‒ изумлённо переспрашивает он.

‒ Я имею в виду ‒ как зовут человека, в теле которого ты сейчас находишься?

‒ А. Я уж испугался. Его зовут Кир Альгес. Мне кажется, я тебе говорил на входе сюда.

‒ У меня вылетело из головы. Что это за человек?

‒ Управляющий дворцовыми закупками, ‒ усмехается Амрис. ‒ Человек, который знает, где, что и почём можно купить. И, соответственно, продать.

‒ Тебя ещё не хватились там ‒ раз ты такая значительная персона?

‒ Хватились, конечно. Но я думаю, что если и ищут, то ищут не там. Вряд ли кто мог подумать, что я рвану в Ксесс.

‒ Что приводит нас к одному из самых интересных вопросов: что ты здесь делаешь?

Амрис не спеша жуёт жаркое.

‒ На этот вопрос не ответишь в двух словах, ‒ наконец отвечает он. ‒ Я думал чуть попозже тебе подробно рассказать.

‒ Почему не сейчас?

Амрис не отвечает.

‒ Ладно. Скажи мне вот, что. Ты мои сообщения получал?

Амрис кивает.

‒ Почему ты не отвечал на них? ‒ спрашиваю я очень ровным голосом. Амрис смеётся.

‒ Ты звучишь так, как будто сейчас оторвёшь мне голову.

‒ Ты правильно меня понял, ‒ улыбаюсь я.

‒ Извини. Я… был занят и в дороге. Зато! ‒ Амрис торжествующе взмахивает ложкой. ‒ Я нашёл способ обмануть Мрак.

‒ Обмануть Мрак?

‒ Я крутил варианты, как мне успешно выбраться из Альдагора. Мрак сейчас сгущается над Альдагором, и, возможно, там и останется, поэтому там заранее ощущается действие Мрака. Как будто из дел уходит удача, с каждым днём приближения Мрака ‒ всё больше. А мне нужна была удача в моём замысле, и я стал перебирать варианты, как её сохранить. И обнаружил, что если я не буду спать, то уровень моей удачи не изменится. Поэтому я добрался сюда с тем же уровнем удачи, который у меня был четыре ‒ уже пять ‒ дней назад. Умудрился не сгинуть в болотах со стороны Альдагора, благополучно ‒ нелегально ‒ пересёк границу, переправился по реке, добрался до города и даже до твоего дома в придворцовом квартале. Мне понадобилось для этого много удачи, и её как раз хватило. А сейчас мой уровень удачи такой же, как у всех в Ксессе. То есть, так себе.

‒ Амрис, выкладывай уже. Что творится в Альдагоре, что тебе понадобилось срочно рвануть в Ксесс?

Амрис облизывает губы. Чем дальше ‒ тем меньше мне нравится, что он избегает ответа. Что он скрывает?

‒ Ладно. Если кратко ‒ в Альдагоре орден жрецов Мрака хочет убрать королеву Мрака и захватить власть.

‒ Подожди. Королеву, которая и так на днях умрёт, потому что рождённая в первый день Мрака принцесса приближается к своему совершеннолетию и коронации?

‒ Именно. Нынешняя королева Мрака ‒ изящная и строгая леди лет шестидесяти ‒ умрёт как раз оттого, что её убьют. Иных вариантов я здесь не вижу, ‒ поясняет Амрис и умолкает.

‒ Так. Но пока я не вижу противоречия. Старую королеву убивают ‒ воцаряется новая. Или нет?

‒ Тридцать процентов ‒ вероятность её благополучного воцарения, ‒ мрачно отвечает Амрис. ‒ Семьдесят процентов ‒ её убивают, и начинается психоклиматическая катастрофа, которую мы как раз призваны предотвратить. Пользуясь своим положением ‒ ну, и деньгами, конечно, ‒ я узнал детали заговора, добыл, скажем так, козырную карту заговорщиков и вывез её подальше. То есть, в Ксесс.

‒ Она у тебя с собой? ‒ переспрашиваю я.

‒ Да.

‒ Скажешь, что это?

‒ Долгая история, ещё успею рассказать, ‒ отмахивается Амрис.

‒ Ладно. Но как ты смог узнать детали заговора?

Амрис улыбается самодовольно и одновременно печально.

‒ Люди слабы, когда им задают вопрос, начинающийся со слов «сколько вы хотите получить денег за то, чтобы…». Некоторое время они могут отпираться, но повторение вопроса с акцентом на том, что это не вопрос «будете ли вы говорить?», а вопрос «сколько вы хотите получить денег за эту информацию?» приводит к нужному эффекту.

‒ Печально это слышать, однако.

‒ Да. Но допускаю, что не всех можно купить. Вероятно, просто в ордене Мрака в Альдагоре такой специфический контингент, что их ‒ можно.

‒ А ты занимаешься закупками при дворце, поэтому свободно распоряжаешься бюджетом, ‒ понимаю я.

‒ Да.

‒ Что это дало по вероятным исходам?

‒ Принцесса выигрывает немного времени, и её шансы на воцарение увеличиваются до пятидесяти процентов, ‒ мрачно отвечает Амрис, смотря в сторону и, похоже, думая о чём-то своём.

Я больше не могу это терпеть.

‒ Амрис. Мы здесь по делу, которое мы делаем вместе и от успеха которого зависит равновесие и процветание целого мира. Я имею право знать, что происходит. Скажи мне, что ты от меня скрываешь.

‒ Даже если после моего ответа ты с вероятностью в сто процентов отрываешь мне голову? ‒ Амрис смотрит на меня сложносочинённым взглядом, в котором есть и досада, и чувство вины, и надежда.

‒ Испытай меня.

‒ Как скажешь. Как ты думаешь, кто там принцесса?

Этот вопрос застаёт меня врасплох.

‒ В смысле?

‒ Ты знаешь, в каком смысле.

И тут до меня доходит.

‒ Да ладно!

Амрис кивает.

‒ Рэй-Йи?!

‒ Рэй-Йи, ‒ подтверждает Амрис мою догадку.

‒ Откуда ты знаешь?

‒ Я видел её. И узнал.

‒ А она?

‒ Я видел её издали, она не видела меня. Ей нельзя меня видеть. С Киром Альгесом она, понятное дело, знакома, но, если она увидит меня в его теле, к ней вернётся полная память, и это воплощение потеряет для неё смысл. Я не могу рисковать.

Амрис опирает лоб на поставленную на локоть руку и закрывает глаза.

И тут у меня в голове складывается полная картина.

‒ Амрис, ‒ медленно начинаю я. ‒ Правильно ли я понимаю, что ты уехал из Альдагора, чтобы, во-первых, с наибольшей вероятностью спасти жизнь принцессы Мрака, то есть, Рэй-Йи, или хотя бы выиграть немного времени, чтобы она сама как-то разобралась, а во-вторых, уберечь её от возвращения памяти, которое может испортить её планы на воплощение?

Амрис кивает. Открывает глаза и встречается со мной взглядом. Но ведь это ещё не всё.

‒ И на сообщения мои ты не отвечал по одной простой причине: за все четыре дня твоего пути из Альдагора в Ксесс ты ни разу не хотел увидеть меня, достаточно, чтобы отправить сообщение, потому что все четыре дня ты думал о ней.

Амрис продолжает смотреть мне в глаза.

Я делаю очень медленный вдох и очень медленный выдох.

Затем встаю, подхожу к двери, открываю её ‒ наполненное радостью быть вместе тепло утекает наружу, и вместо него меня касается приходящий снаружи холод ‒ и указываю Амрису на выход.

‒ Я же говорил, что ты оторвёшь мне голову, ‒ печально улыбается Амрис.

‒ И ты правильно меня понял.

Амрис смотрит на дверь, цокает языком и откидывается на спинку стула. Я не двигаюсь с места.

‒ Карна, я тут на нелегальном положении. Мне некуда идти. Мрак уже слишком близко, и я не смогу пересечь границу, если выйду сейчас.

‒ Это воистину твои проблемы, ‒ холодно отвечаю я.

‒ Ну, если меня поймают, то это будут общие проблемы, потому что это ставит под угрозу успех всей миссии.

Я молчу, продолжая указывать на выход.

Амрис с тихим рыком встаёт, срывает с верёвки и надевает рубашку, подхватывает свою куртку и направляется к двери.

‒ Вот поэтому в том числе так тяжело, когда я мужчина, а ты женщина.