Истинная для генерала-дракона

Глава 7. Я теперь твое воспоминание

Я открыла глаза и уставилась в темнеющее предгрозовое небо. Порывы ветра рвали мою юбку, трепали подол, заставляя меня неуверенно качаться на ногах на краю скалистого берега.

А обрыв над морем так близко… Один неверный шаг, и я сорвусь вниз.

Но разве не за этим я пришла?

— Эсмина! Стой!

Его голос заставил меня задрожать еще сильнее. Теперь не от ветра, а от страха, что он остановит!

Я развернулась к Риграну, вставая спиной к обрыву.

— Не подходи! — закричала я, выставила вперед руку, зажгла негасимое пламя и прочертила между нами непреодолимую линию из живого огня.

— Не делай глупостей! — проорал в ответ рассерженный супруг. — Сейчас же вер-р-рнись в замок!

Никогда!

Я никогда больше не буду сидеть в своей комнате, привязанная к столбикам кровати. Не буду слушать его мучительный рев за стеной. Не буду склонять голову из-за бессилия что-либо изменить.

С меня хватит. С него хватит! Нашу веру друг в друга не вернуть.

Я горько улыбнулась, прекрасно понимая мудрость, переданную мне по роду. Чувства — не феникс, из пепла не возродятся.

Да, теперь я это отчетливо осознала.

— Эсми! — ревел Ригран, перекрывая рев моего огня. — Вер-р-рнись! Пр-р-рошу! Обещаю, я все решу!

Ничего ты не решишь, любимый. Ты уже от меня отрекся. Ты уже сжег наши чувства в огне гнева. Теперь на месте любви только пепел. Мертвый пепел…

Я сделала шаг назад, ощущая, как осыпается каменная крошка под ногами.

— Эсми!

Ригран рванул сквозь огонь, наплевав, что язычки пламени слизывают с него защитную чешую, добираются до кожи и поджаривают его заживо. Даже быстрое восстановление драконов нескоро залечит раны от живого огня.

— Не подходи! — зарыдала я, снова вытянула руку вперед, делая из огня петлю и захватывая шею мужа. — Отпусти меня, — взмолилась я, удерживая его в пяти шагах от себя. — Если во мне укрепится плод от Эшназара, ты никогда не простишь меня!

— Прощу, Эсми… — прохрипел Ригран, но я лишь крепче затянула огненную петлю.

Поздно говорить, когда ничего уже не исправишь.

— Нет, Ригран, — я покачала головой и стерла непослушные слезы, — нет, любимый. Ты пойдешь против принца, против его брата. Ты погубишь свой род, но ничего не добьешься.

Ригран сопротивлялся, я чувствовала его магию, сражающуюся с моей. Но магия фениксов драконам не по силам. Я помнила, что сам король раздумывал, не оставить ли меня себе, а его брат Эшназар просто опоил меня с помощью своей сестры-змеюки и уложил в свою постель, не спрашивая.

Я предала Риграна… Но я не хотела! Все было сделано против моей воли!

И ничего уже не вернешь. Если я останусь жива, Ригран полетит мстить брату короля. И тогда прощения не будет никому. Ни ему, ни мне.

Я должна уйти. Сама.

В памяти всплыла детская песенка, которую напевала мне бабушка, когда укачивала перед сном. Песенка казалась страшной, и я старалась уснуть как можно быстрее, чтобы не слушать ее до конца.

Не можешь сгореть,

Не можешь умереть,

Не можешь забыть,

И не можешь стереть.

Когда по небу феникс летает,

Беды и горя он не знает,

Но копятся его печали,

Ложась грузом на сердце ему.

Он будет погружаться в это небо,

Надеясь, что печаль слетит, как пепел,

Но не горят его воспоминанья,

Возвращаясь на сердце к нему.

Стань сама своим воспоминанием.

Заучи навек мое посланье:

Ты сгореть вовек не сможешь

И не сможешь забыть!

Забери свои воспоминания,

Отнеси их к морю с последним дыханием,

Только всплыть ты уже не сможешь,

Но ты сможешь забыть, все сможешь забыть!

— Прости меня, любимый, — прошептала я. — И не пытайся спасти, если тебе дороги твои крылья!

Опустила руку, удерживающую Риграна на расстоянии, и полетела вниз с обрыва, отпустив последнее дыхание…