13-й отдел НКВД

Глава 16

— Эй, пацан. Стой!

Поймал за плечо пробегающего мимо подростка. Выглядел он, конечно, очень художественно. Кепка, штаны, подвязанные веревкой, которые ему точно были велики на пару размеров, рубаха, заправленная одним концом. Лицо — чумазое, будто возился в грязи.

— Чего тебе? — Шмыгнул носом, а потом скинул мою руку уверенным жестом.

— Где ваш главный? Директор имею в виду.

— Почем мне знать. Иди вон в дом. Там, наверное.

Пацан сплюнул на землю, а потом рванул по каким-то своим, судя по скорости, очень важным делам.

Место, куда нас с Лизой привез Николай выглядело несколько гротескно. С одной стороны, дом явно ранее принадлежал дворянской семье. В три этажа, длинный фасад, два крыла буквой "п" уходят вглубь. Перед крыльцом старый, заброшенный фонтан с одиноко стоящей в середине античной статуей, вид которой вызывал желание отмыть ее или хотя бы очистить от грязи. Дорожки заросшие травой. Кусты, некогда имевшие художественную форму, теперь просто беспорядочно росли в разные стороны.

По территории бегали, занятые своими "серьезными" делами пацаны от десяти и где-то до пятнадцати. Чисто пацаны. Девчонок не наблюдалось ни одной. Похоже, у них тут разделению по половому признаку.

Не знаю, что я ожидал увидеть в заведении подобного толка, но все же, наверное, как минимум, более радостной картины. Из разряда того пионерского прошлого, которое показывали в фильмах. Дети — в белых рубашках, брюках со "стрелками". Причесанные, умытые, с красными галстуками на шее. Советский союз же. А тут такое впечатление, будто по всей Москве собрали шпану, мечтающую, где-то что-то стырить, и уж точно не встающую на зарядку утром под бодрый звук горна. Со стороны глянуть — чисто потенциальные малолетние бандиты.

Николай высадил нас перед высоким забором с воротами и калиткой. Табличка сообщала посетителям, что это — первый образцовый детский дом. Да уж… Образцовый. Как же тогда выглядят среднего уровня заведения.

— Ладно, пойдем в дом. — Я посмотрел вслед сбежавшему пацану, а потом направился к широким ступеням, ведущим внутрь здания.

— Почему товарищ майор дал тебе машину? — Лиза шла следом. На нее, кстати, окружающая обстановка не произвела шокирующего впечатления.

— Потому что я очень нужный для партии и Родины человек.

— Ну-ну… — девчонка скептически усмехнулась, — А если серьезно?

— Да я как раз и не шучу.

Лиза слегка надула губы, демонстрируя обиду. Думает, не хочу говорить с ней по-взрослому. А ведь сказал чистую правду. Забыл только добавить к партии и Родине лично Лаврентия Павловича Берию. А так-то все верно.

— Зачем мы сюда приехали? — Девчонку прямо распирало на откровенные беседы.

Аж странно. То готова меня прибить собственноручно, то в душу лезет.

— Нужно поговорить с директором. Ищу кое-что.

— По делу нашей работы?

— Угу. По нему.

— Никита Пахомович не накажет, что меня с собой взял? Может, не нужно было в открытую с тобой ехать.

Хотел ответить ей, Никита Пахомович приставил ко мне Николая в качестве соглядатая. Какое уж тут в открытую или закрытую. Но промолчал.

На первом этаже было тихо. Наши шаги эхом разлетались по углам.

— Чего надоти? — Из-за поворота вынырнула пожилая женщина, похоже уборщица. По крайней мере, тряпка и ведро в руке свидетельствовали, она не случайный человек.

— Директора нам бы. Здравствуйте.

— Дирехтора? Зачем тебе, сынок, дирехтор? За ней ничего нет. Точно тебе говорю. Я ещё Владимира Ильича застала. Видела, как тебя. Можешь моим словам верить. Год уже тут работаю.

Вот черт. На мне же форма НКВД. Похоже, решила, ищу их руководителя с плохим умыслом.

— Да нет. Мне поговорить. Не переживайте. Это личное.

— Личное? Знаю ваше личное. Гляди, ежли соврал… — Уборщица многозначительно погрозила пальцем. Всё-таки страшные люди, эти бабушки со швабрами. Никого не боятся. — Идите вон на второй этаж. Там увидишь кабинет. Да по мытому не ходи! Ирод!

Мы с Лизой шустро, на цыпочках пробежали вдоль стены к широкой лестнице. Девчонка тихо хихикала себе под нос. Ее, похоже, сильно веселила ситуация, в которой простая уборщица ругает "страшного" чекиста.

Дверь с табличкой "директор" оказалась прямо перед нами, как только поднялись на нужный этаж.

Я тактично постучал, а потом толкнул деревянную створку.

В кабинете, за столом, закрыв лицо руками сидела женщина.

— Здравствуйте. — В гробовой тишине мой голос прозвучал слишком резко.

Незнакомка убрала ладони и посмотрела на нас туманным, потерянным взглядом, но тут же охнула, вскочила с места и бросилась навстречу.

— Иван! Симонов! Ты?! — Она подбежала, а потом буквально повисла у меня на шее. Я растерялся от столь бурного выражения эмоций. Причем, женщина, судя по вздрагивающим плечам, плакала.

Лиза поймала мой растерянный взгляд, а потом указала подбородком на особу, намекая, мол, обними, дурак. Судя по всему, Иваныча тут хорошо помнили и любили. Девчонка логично расценила, что я теоретически тоже женщину знаю.

— Чего не приходил?! Больше года тебя не видела! Ой, здравствуйте. — Моя шея была освобождена и внимание переключилось на Лизоньку. — Анастасия Дмитриевна я. Здешний директор. Вы… Невеста Ивана? Да проходите. Присаживайтесь. Я сейчас чаю соображу.

Особа, оказавшаяся хозяйкой всего этого заведения, принялась суетиться. Доставать чашки, пакет с сухарями.

— А меня Лиза зовут. Но я не невеста. Мы служим вместе. — Девчонка подошла к одному из стульев, стоявших у стены, села, расправив на коленях складки платья, а потом кивнула на соседний, приглашая составить ей компанию.

— Да? — Анастасия Дмитриевна с сомнением оглядела наряд девчонки, затем мою форму. Однако, вопросов не стала задавать. — Вот. Кушайте. Я за чаем схожу.

— Не надо. Мы ненадолго. Просто ехал мимо и решил зайти.

Лизонька посмотрела на меня, но, видимо, решила уточнения оставить на потом. Уж она то точно знала, ехали мы не мимо, а очень даже целенаправленно.

— Да? Ну, как же так? — Директор немного растерялась. Она искренне была рада видеть Иваныча и ей ужасно хотелось эту радость показать всеми доступными способами.

— Все хорошо. Не беспокойтесь. — Я улыбнулся ей, — Лучше расскажите, как Вы тут?

— Ой, да что я? Нормально все. Воспитанники расстраивают иногда, но это, сам знаешь, обычное явление. Вот воюю по-тихоньку.

Я с интересом изучал лицо Анастасии Дмитриевны. Женщина без возраста. В волосах седина, вокруг глаз морщины, уголки рта опущены вниз, а взгляд при этом — молодой, смеющийся. Даже не определишь, сколько ей лет.

— Иван, ты то как? Последний раз слышала о тебе только от Никиты… от товарища Тихонова, то есть. Приезжал, смотрел ребят. Сам знаешь, с тобой ведь так же получилось.

От Никиты? Они друзья что ли? Знакомые? Любовники? Может, вообще, семья? Мне же ничего о майоре не известно.

— Да? Хвалит? Ругает? — Черт, и не спросишь ведь прямо, как вообще сложилось, что Тихонов здесь Иваныча приглядел. А мне это очень интересно.

— Ну, он приезжал, ты еще в школе особого назначения учился. Воспитанников смотрел, а потом все про тебя расспрашивал. Про вашу компанию. Наверное, опасался, что они могут навредить тебе в будущем. Сам знаешь, товарищ Тихонов тебя приглядел ещё здесь. Увидел будущего чекиста. А парни твои… Не по той дорожке пошли. Сергей и Виктор, как в училище устроились, потом на завод, где-то ухитрились впутаться в плохие дела. Связались не с теми людьми. Уж не знаю, почему. Себя виню. Не смогла их на правильный путь наставить. Погибли оба. А Василий… да ты знаешь, наверное, он в церковь ударился. Или не слышал? Вот уж совсем не ожидала этого от Васьки.

Из сбивчивого рассказа Анастасии Дмитриевны следовало, что речь идет о товарищах Иваныча, с которыми он был наиболее дружен тут, в детском доме. По крайней мере, понял это так.

— Да уж. Неожиданно. — Кроме многозначительных фраз сказать было нечего. Да и больше хотелось послушать директрису. Вопросы прямые задавать не могу. Она Иваныча очень хорошо помнит и знает. От Тихонова слышал, конечно, в их хваленую школу поступить помогла протекция именно этой женщины. Кстати, удивительно даже. Детский дом, где одни пацаны, а заправляет им вот такая впечатлительная особа. Тут же, насколько понимаю, собраны беспризорники всех мастей.

— Ох, я расстроилась, когда узнала про Серёжу с Витей. Вроде бы, уходили отсюда с хорошим настроем, с правильными мыслями. Непонятно, как могло такое приключиться.

— Что с ними стало? Расскажите подробнее.

— Ах… да. Ты в школе был. Вас же не выпускали. Да они на заводе как-то пересеклись с ворьем. И… вобщем, там облава была. Банду то взяли, но мальчишек застрелили. Почему-то именно они попали под пулю. Говорят, сопротивление оказали. Я же интересуюсь всеми. Сам знаешь. Мои дети. Родные. После войны все думала замуж выйду, семья будет. Но… как-то не сложилось.

— Ого! Вы воевали в гражданской? — Лизонька с восхищением смотрела на Анастасию Дмитриевну.

— Да. Мы же там с Никитой Пахомовичем и познакомились. Да вон Иван знает. — Директриса махнула рукой в мою сторону.

Ага. Знает Иван. Иван, как канатаходец сейчас, балансирует между трёх огней, как бы не свалиться вниз и не разбиться в лепешку.

— Ничего себе! Вы непосредственно на поле боя были? — Лизонька была просто восхитительна. Своей непосредственной реакцией она, сама того не понимая, подталкивала Анастасию Дмитриевну к правильным разговорам.

— Да. Первая конная армия под командованием Семена Михайловича Буденного. С Деникиным воевали, с Врангелем. Есть, что вспомнить. Там и с Никитой Пахомовичем мы… познакомились. Я ведь женщина, да ещё бывшая артистка цирка. Надо мной они смеялись, мужики. Пытались задеть всячески. Но… потом смогла доказать, что ничуть не хуже.

То, как директриса произносила имя майора, пробуждало во мне очень устойчивое подозрение, никакие они не друзья. По крайней мере, она относится к нему с любовью, имеющей очень даже не товарищеский подтекст.

— Как интересно! — Лиза прижала ладони к груди и сдвинулась на край стула, будто хотела быть ближе к рассказчице. — А потом, после войны?

— После войны много ещё дел осталось. Бандитизм расцвел. Группами нападали на продовольственные склады, станции. На Смоленщине из Польши отряд перешёл, под сто человек там было. Ходил слух, что Махно их организовал, но нет. Потом когда поспокойнее стало, сюда перебралась. Беспризорников тогда расплодилось, страсть. Оно же как, война всегда после себя след оставляет. Задачу поставили, решать этот вопрос. Вот… до сих пор решаю. Сейчас, правда, гораздо больше детей, чьи родители… — Директриса замялась, подбирая слова.

— Расстеляли их, да? Вы про репрессированных? — Лизонька хлопала ресницами, всем видом демонстрируя внимание.

— Да. Про них. Как говорит товарищ Сталин, сын за отца не в ответе. Но сложно с ними тоже. Особенно пару лет назад началось. Остальные воспитанники не сильно таких детей жалуют. Норовят обидеть. Ну… Иван вон знает. Их компания так ведь и сплотилась. Василий появился позже остальных. Сын торгового представителя. Поначалу на него накинулись, но Ваня вмешался. Взял под свою опеку. И Сергею с Виктором велел помогать товарищу. Они так вчетвером постоянно и крутились. Вечно устраивали что-то. Один раз, помню, ночью сбежали в город. И до этого бегали, конечно. Но тогда чуть сами под пули не попали. Взрослые уже были, перед тем как уходить из детского дома. Так их товарищ Тихонов привел. Сказал, ухитрились оказаться там, где чекисты серьезного врага обложили. Он их за шиворот из какой-то подворотни вытащил. Представляете, Лиза. Эти дураки ещё и подглядывали, как сотрудники народного комиссариата с антисоветчиной воюют.