Дар Персиваля Грейвса

Разочарование на лице Поттера было достаточно красноречивым.

— Гермиона? — обратился он к ней. — Как продвигаются твои исследования?

Та покачала головой.

— Никак. Если бы мы могли поговорить с Дамблдором…

— Ты же знаешь, что его портрет так и не ожил, — раздраженно бросил Поттер.

— Дамблдор? — зацепился за новое имя Грейвс. — Тот, кто победил Гриндевальда? Зачем он вам?

— Дамблдор был директором Хогвартса, — с готовностью пояснила Гермиона, вытирая руки. — Он первым догадался о крестражах и начал поиски. И продолжал их до самой смерти… Обычно после смерти директора его портрет появляется в кабинете — так работает магия Хогвартса. Появился и этот, но этот так и не ожил. Скорее всего, из-за проклятия.

— Проклятия?

— Да, — кивнула Гермиона. — Проклятие было на одном из крестражей.

— И сколько их было? — поинтересовался Персиваль.

— Шесть. Их было шесть — и еще одна часть в В-Вол… в том-кого-нельзя-называть.

— Шесть, — эхом повторил Персиваль, не в силах поверить в то, что услышал. — Как вам удалось их все отыскать?

— Всю основную работу проделал директор, — осторожно начала Грейнджер, поглядывая в сторону Поттера. Не встретив возражений, она продолжила: — Поэтому я и хотела бы с ним поговорить. Узнать, как ему удалось отыскать их. Может быть, он все же знал какое-то заклинание.

— Нет таких заклинаний, — повторил Персиваль раздраженно. — Вам известно, с чего он начал поиски? Как догадался о существовании...

— Первый крестраж — дневник, — перебила Гермиона. — Его уничтожил Гарри на втором курсе…

— На втором курсе? — изумленно переспросил Грейвс.

— Да, клыком василиска, — подтвердил Поттер, и Грейвс еле удержался, чтобы не спросить, где они умудрились отыскать василиска на втором курсе и вырвать его клык.

— И директор догадался, что это был… необычный дневник. И после этого он начал искать. Еще было кольцо…

— Проклятое кольцо, которое и убило Дамблдора, — добавил Поттер.

— Да, — кивнула Гермиона. Она смотрела в сторону, ни на чем не фокусируя взгляд — Персиваль знал: так смотрят в прошлое. — Остальные отыскали мы, благодаря его подсказкам. Чашу Хаффлпафф, диадему Когтевран, а еще была змея, и… — она покосилась на Гарри.

— И я, — закончил тот.

— Ты? — теперь Персивалю казалось, что его разыгрывают.

Сначала шесть крестражей, потом василиск, потом крестраж в мальчишке. Он не был уверен, что готов услышать больше подробностей.

— Да.

— Как ты выжил? — скептично поинтересовался Грейвс.

— Это… в общем, Он послал в меня Аваду, но в итоге убил лишь часть своей души.

Поттер неуверенно покосился на Грейнджер.

— Если честно, мы сами не до конца понимаем, как у Гарри получилось выжить. Некоторые всерьез думают, что Авада его не берет.

— Но проверять мы не решились, — добавил Поттер.

Грейнджер покивала. А потом вдруг воскликнула от изумления.

— Ох! Вы ведь… вы ведь оба пережили Аваду! Да еще и выпущенную из одной и той же палочки!

— Не разделяю твоего энтузиазма, Гермиона, — пробормотал Поттер. — К тому же, в детстве он пытался убить меня своей палочкой.

Он сказал это так спокойно, что Персиваль уверился — две Авады не прошли для мозгов Поттера бесследно. Не может человек так безэмоционально об этом рассуждать.

— Но это точно нужно изучить…

— Как только все это закончится — я весь твой, — коротко бросил Гарри.

Энтузиазм Гермионы поостыл.

— Ладно. Да. Извини. — Она посмотрела на Грейвса. — Дневник, кольцо, чаша, диадема, змея и Гарри — шесть частей. И седьмая — сам Он.

— Ты делаешь акцент на числах потому, что?..

— Ох, да, выяснилось, что их должно быть семь.

— Семь крестражей? — окончательно запутавшись, уточнил Грейвс.

— Нет, семь частей, — исправила Гермиона. Она собиралась еще что-то добавить, но вдруг закрыла рот.

Поттер, пожав плечами, опустился на свой стул.

— Так что мы понятия не имеем, как он вернулся. Как только мы уничтожили все крестражи и его, он должен был, ну… умереть окончательно.

Персиваль покивал, но его мысли тоже были где-то далеко. Покоя не давал портрет, который не ожил. Такая магия, как в Хогвартсе или Ильвермони, не давала сбоев, а раз в Хогвартсе всегда появлялись волшебные портреты бывших директоров, то и этот должен был ожить. Конечно, все могло случиться в первый раз, но что-то подсказывало Грейвсу, что это — не тот случай.

— При каких обстоятельствах, говоришь, умер Дамблдор?

— Это случилось практически на моих глазах, — печально проговорил Поттер и отвел взгляд — как и Гермиона несколькими минутами ранее, смотрел в прошлое. — Он вызвал меня к себе… но когда я пришел, он был уже мертв… Сначала я решил, что это дело рук младшего Малфоя или Снейпа. Но уже во время битвы я узнал, что это не так. И человек, которого я винил долгое время, наоборот, пытался Дамблдора спасти. А я так и не узнал, зачем директор вызывал меня, — добавил он. — Может быть, если бы я пришел раньше, то…

— Не вини себя, Гарри, — отрезала Грейнджер и выбралась из-за стола, оставляя Персиваля и Поттера.

Мрачный вид последнего ощутимо давил на Грейвса тяжелой аурой. Прогулка, может, и пошла ему на пользу, но точно не исправила положение. И без легиллименции было ясно, что Поттер думает, как спасти свою невесту, вместо того, чтобы искать способы избавить Англию от гнета Волдеморта.

Именно по этой причине Грейвс всегда избегал сердечных привязанностей — был наслышан, что зачастую они становятся на первое место, противореча логике.

И все же он не мог не успокоить Поттера.

— Уверен, твоя невеста жива, — сказал он. — Не вижу ни единой причины, чтобы избавляться от такого средства шантажа.

Поначалу озарившееся лицо Гарри постепенно помрачнело.

— Утешать — явно не ваше, — пробормотал он.

Мысленно Грейвс с ним согласился.

— И все же ты не оставишь это просто так и попытаешься ее спасти?

— Да, — кивнул Поттер.

Тяжело вздохнув, Грейвс поднялся из-за стола и вышел из палатки. Было очевидно, что Поттер бросит все силы на спасение девушки — все всегда так поступали. Наверняка, он еще и винил себя в ее похищении. И чувство вины являлось самым опасным в такой ситуации — оно заставляло действовать безрассудно.

Впрочем, Грейнджер, когда спасала его самого, тоже действовала крайне безрассудно, даже без любви. Вполне могло статься так, что эти ребята просто были безрассудными. Может быть, именно это их и объединяло. И в какой-то степени Персиваль понимал Рона, который сбежал — наверняка ему было непросто рядом с такими бесшабашными людьми.

Погруженный в свои мысли, Грейвс вышел за пределы защитного барьера и сел на поваленное бревно. Без силуэта палатки, наколдованных огней, Гермионы и палочки казалось, что он остался один на один с плотным густым лесом. Всю неделю до этого шли дожди, и воздух вокруг был сырой и плотный. Но такой свежий, что сжимались легкие, а по телу бегали мурашки.

Для человека, выросшего в городе, он испытывал слишком теплые чувства к природе. Он никогда не сомневался в своей привязанности к зданиям, дорогам и благам цивилизации, но наслаждение, испытываемое им от ощущения шершавой коры под кончиками пальцев или от сочного аромата травы, не было поддельным.

Еще поражало количество звезд — даже на тех маленьких клочках неба их было бесконечное множество, которое тонуло в свете луны.

Внезапная мысль прострелила его сознание одновременно с тем, как где-то вдалеке раздался треск веток — впоследствии Персиваль не смог бы ответить, что произошло первым.

Подскочив, он опрометью метнулся к палатке.

— Гермиона, — обратился он напряженным голосом. — Я знаю, что мы путешествовали в основном по немагическим лесам. Но, кажется, я пару дней назад видел болтрушаек.

— Эм, ну… вы… очень наблюдательны? — неуверенным тоном — то ли похвальным, то ли изумленным, — сказала она, приподняв бровь.

— Сегодня полнолуние.

Ее брови с треском сдвинулись к переносице — а, может, треск раздался со стороны леса.

Даже с расстояния десяти футов Персиваль видел, как взгляд Грейнджер проясняется от понимания.

— О мой бог, — прошептала она, но этот звук в тишине казался оглушительным.

Поттер вышел из своей комнаты на звуки голосов, но не успел он открыть рта, как треск, слышавшийся ранее издалека, раздался уже достаточно близко.

— Пожиратели? — вымолвил Поттер.

— Луна. Оборотни, — напряженно бросила Грейнджер.

Ловким движением Поттер призвал из своей комнаты чужую палочку, а в следующую секунду она уже была в ладони Грейвса — ощущение тепла прошило и размылось в теле.

— Уходим? — уточнил Персиваль.

— А как же палатка? — возмутилась Грейнджер. — Нет, нет, мы…

Что бы она ни собиралась сказать, было поздно — рядом раздался волчий вой, от которого по коже побежали холодные мурашки, совсем не такие, как от прохладного воздуха, а те, которые появляются от ужаса. А потом первому оборотню ответили. И еще. И еще. Персиваль почувствовал, как кровь прилила к конечностям — его тело было готово бежать.

Но он не мог…

Не мог оставить Грейнджер одну — или с Поттером. А она явно не собиралась уходить без своей треклятой палатки.

— Поттер, за мной, — командным тоном приказал Грейвс. — Собирай палатку, Грейнджер, — бросил он напоследок.

К чести девчонки — она беспрекословно подчинилась.

— Что мы…

— Оборотней не берут обычные заклинания. Отгоняем Бомбардой и Дуро, — приказал Грейвс.

Они рассредоточились настолько, насколько это было возможно.

Учуяв их, первая тварь выскочила из леса. И несмотря на то, что они готовились к встрече, это все равно случилось неожиданно.

Не успев насладиться теплом, разливающимся по телу от циркуляции магии, Грейвс послал первую Бомбарду под лапы оборотню.

Треск вокруг уже не раздавался очагами, он сгущался, как пламя, окружая лагерь. Становился таким же плотным и густым, как лес, и сливался с ним. Из палатки доносилось дребезжание, звон и стук — Грейнджер в спешке собирала посуду и мебель.

Поттер вскрикнул, когда тварь выскочила прямо на него. Отвлекшись на мгновение, Персиваль чуть не упустил момент, когда оборотень, которого он отбросил заклинанием ранее, снова попытался напасть. Уклонившись, он послал еще одну Бомбарду. И сразу наколдовал Дуро, заметив отделившуюся от деревьев тень, которая направилась к другому краю палатки.

Их было много — очень много. Тени отделялись и пытались приблизиться. Грейвс пожалел, что у него нет второй палочки — колдовать с двух рук было бы удобнее.

Разноцветные вспышки освещали их стоянку. Всполохов стало так много, что было достаточно светло, чтобы испугаться — блеск глаз оборотней мелькал еще чаще, чем заклинания.

Наконец, палатка начала уменьшаться в размерах и сжиматься, и из нее выскочила всклокоченная Грейнджер.

Поттер и Грейвс одновременно начали отступать назад, приближаясь к ней.

Внезапно все вокруг стихло.

— Быстро, — скомандовал Грейвс.

Твари затаились, готовясь напасть разом.

Как в плохом сне, когда при беге ноги отказываются подчиняться и переступают крайне медленно, словно в вязком желе, он развернулся и рывком бросился к Грейнджер.