Воля рода

* * *

Свет никуда не исчезал. Горячий, назойливый, насыщенного багрового цвета, он жёг мне зрачки и совсем не желал потухать.

Я понял, что мои глаза закрыты, и свет слепит их через веки. Одновременно с этим пришло и ощущение тела… Обычного человеческого тела, только лежащего на раскалённых углях.

Зашипев, попробовал двинуться, но тут же понял, что я не совсем в порядке. Переломов у меня вроде бы не было, но кожа была словно обгоревшей и реагировала на каждое движение, а все мышцы будто палками побили.

И всё же я могу двигаться, а это хорошо… Там, в шатре перед Эвелиной, у меня было состояние намного хуже. А здесь это так, курорт, можно сказать, просто перегрелся на пляжу.

Кое-как я повернулся набок, уперевшись ладонью в раскалённый сыпучий грунт. Было слишком горячо, и я вернулся в исходное положение, чтобы передохнуть и снова попытаться.

Наконец, я утвердился на боку, глаза стало жечь поменьше, и я попробовал их открыть. Твою же псину, мне под веки будто песка сыпанули.

Я застонал, пытаясь разлепить две наждачные бумажки, в которые превратились мои веки. Ну же, ну!

Пустыня… Насколько хватает глаз, дюны до горизонта, залитые ярким солнечным светом. Здесь так ярко, что мне стало ещё жарче, чем до этого.

Чтобы перевернуться на живот, я потратил несколько минут. Потом столько же, чтобы сесть.

Я голый. Абсолютно. Зато рядом лежит магострел, и, повинуясь первому порыву, моя рука подтащила его поближе.

Вокруг пустыня, и сейчас, судя по высоте солнца, самый разгар дня. В горле такая же сухость и пустошь, и мысль о том, что не предвидится даже капли воды, делала жажду ещё невыносимее.

Не понаслышке я знал, что такое — настоящая пустыня. Чтобы в ней выжить, таких условий, как у меня, недостаточно. Нужны одежда, вода, укрытие и хотя бы примерное направление движения.

Осознание нависшей надо мной проблемы грозило вызвать панику, и я отогнал эти мысли прочь:

— Давай, Тим, — кое-как мои губы разлепились.

Не губы, а две пересохшие болячки, которые стукались корками друг по другу, извлекая звуки. Так, ладно, об этом думать некогда.

Пустыня, значит… Она у нас какая? Восточная же, мне все уши об этом прожужжали. Ну, раз Восточная, то она на востоке от… от чего? От Красногории, я так полагаю.

А значит, двигаться надо на запад. Цивилизация, пусть и магическая, только там. Вот только где он, этот запад?

Некоторое время, щурясь и прикрываясь ладонью, я смотрел на солнце, пытаясь понять, где север и юг. Немного помогла тень, которую я сам же отбрасывал на песок.

Наконец, определив направление, я повесил лямку магострела на шею, потом с криком упал на локти. И пополз, постанывая от ожогов каждый раз, когда руки погружались в раскалённый песок.

Да, Тим, давай, собери уже чакры в кулак! Немножко злости можно добавить, подбросим адреналина в кровь, а то Одержимый там притих вообще, работать не желает.

Неожиданно злость вправду добавила сил, и я даже сделал попытку встать. От удивления я на миг забыл про всё на свете.

Злость точно была моя, а вот сила… Сила явно принадлежала Одержимому, но я не чувствовал его самого. Василий да, тот будто ожил, но из-за состояния организма сейчас находился в стадии «что, вашу Луну, тут творится».

Задумываться, что случилось с Легионом, я не стал. От него было больше проблем, чем пользы, но сейчас всё было просто идеально.

Но вот чакры… Лишь мельком оглядев свои энерго-потоки, я увидел, что «Вето» не было в нижней чакре. У меня чуть дыхание не перехватило, пока я не заметил, что «кирпич» сместился на уровень выше, и теперь находился во второй земной чакре.

Да, ну твою же мать, что за издевательство?! Сейчас бы помедитировать, чтобы вконец разобраться, что мне даёт это самое «недо-Вето», но до конца медитации в этой пустыне я превращусь в жареного пса.

Злость и вправду придала мне сил идти несколько часов. Через некоторое время просто впадаешь в транс, и… шаг, ещё шаг… снова шаг, и снова шаг.

Ноги варятся в сыпучем кипятке, лямка магострела уже не просто режет плечо, а практически располовинила туловище, да и раскалённый ствол винтовки до крови натёр спину.

День казался бесконечным, но вскоре солнце всё же слезло с зенита. Каким бы псиоником или Иным я не был, всему есть предел, ведь даже магу, чтобы колдовать, нужен хотя бы глоток воды…

Стало ещё жарче, и я упал в тень бархана, с бессильной злостью думая, что боги ничем не отличаются от командования. Забросят в какую-нибудь задницу без снаряги и поддержки, а там сам разбирайся.

Нет, Тим, кажется, эта учебная иллюзия тебе уже не по зубам. Лучше бы сотню врагов дали, и я бы умер в бою, орудуя винтовкой или ножом до полного бессилия.

Эх, магострел, так и не попробовал…

Интуиция кольнула меня, и я из последних сил открыл казённик. Пирусный патрон, вашу псину. Он же заряжен!

Первое правило пустыни — подавай о себе знаки. Не только же богам всякие знамения подавать?

Я попытался отбросить все телесные ощущения, хоть это и казалось невозможным. После этого я уже не встану и не пойду… Да я и так уже не встану.

Именная привязка винтовки, как же она выглядит? Мои пальцы постукивали по деревянному прикладу, на котором отлично виднелись выжженные следы от зубов.

Через некоторое время пришло ощущение, что винтовка отвечает. Совсем как там, на двери в гробнице Борзовых, где нужен был ключ, чтобы её открыть.

Магострел ждал ключ, и я расслабился, положив палец на спусковой крючок и пытаясь передать винтовке нужный заряд огненной магии. Совсем немножко, но даже такое количество мне было трудно собрать… Главное, точная пропорция.

Выстрел грохнул в пустыне, словно гром, и я даже закричал, до того больно было отвыкшим ушам.

Уронив магострел, я некоторое время смотрел в небо, где пирусная пуля оставила чёткий дымный след. Красивый предсмертный салют, Тим.

Так, пёс ты толчковый, а ну двигайся!

Прошло полчаса, прежде чем я нашёл силы подобраться к краю бархана и выглянуть, осматривая бескрайнее песчаное море. И не сразу понял, что по вершине дюны кто-то идёт ко мне — яркое солнце совсем не давало разглядеть деталей, да ещё ветер подхватил горсть песка, бросив мне в глаза.