Корпус Смерти

Глава 12…риторически…

Посмотри, продаётся душа

Разобщенный строй. Поднятые щиты. До боли в суставах сжавшиеся на рукоятях оружия ладони. Сбитые костяшки. Мозоли на руках и ногах. Тяжелые сапоги. Доспехи и голые тела, разукрашенные вечным узором пота, грязи и крови. Суровые лица, шрамы, морщины, задубевшая кожа.

Ярость.

Ненависть.

Отвага.

Стиснутые зубы, крошащаяся эмаль. Кровь на губах.

Гулкий стук в висках.

Сердце, колотящееся о все внутренности разом.

Оскаленное звериное нутро, проступившее под узловатыми переломанными и неправильно сросшимися пальцами недоношенного и незаконорожденного дитя войны. Уродливого, голодного, изможденного и насквозь пропитавшегося кровью. Кровью невинных людей и последних отморозков, догматы Светлых богов — ложь. Здесь правит бал лишь честная сталь и воля их Темных коллег, незримо и неосязаемо скользящих между бойцами, наделяя их силой, или же с корнем вырывая возможность увидеть алое зарево рассвета.

Сшибка.

Отец Монстров не видит этого, но прекрасно отдает себе отчет, что именно там произошло. Он знает как и за что сегодня умрут, вот только понятия не имеет кто именно. Иронично, не правда ли?

Только за то, чтобы быть в покое,

Первые ряды попросту перестают существовать, как биологический вид. Треск щитов. Вооруженные ублюдки смешиваются в разбрызганный по всему берегу салат того, чего попросту нет места в цивилизованном обществе, но того, на чьих костях это общество и обрело лицемерно шаткий и опасно хрупкий пред взором порождений самых низменных страстей, обуревающих всех и каждого, мир. Сколько в мире альтруистов? Которые творят добро на право и налево не ради репутации или иного дерьма, которое рассыплется невесомым пеплом, когда придет час решить кому ты поклонялся и куда отправишься после смерти. А сколько маньяков, воров, убийц, насильников и просто конченых отбросов общества?

Ужас и ярость — сильнейшие чувства из всего спектра, доступного человекам. Куда там счастью и умиротворенности.

Кровь.

Безумный вопль. Дикий крик.

Сталь переплетается со сталью в иррациональном танце насилия, калеча и умерщвляя дрожащую в предвкушении садистического наслаждения плоть. Кости ломаются и дробятся в неоднородный порошок под тяжестью сапогов.

Кровь.

Адская мясорубка. Задние ряды давят передние, буквально вминая их в аналогичную ересь со стороны соперника.

Цельнометаллическое ядро наемников ковена заточенным кинжалом в печень входит в брешь, оставленную тушей Темного.

Ярко-зеленые глаза и вырванные щеки. Кольчуга и лысый череп, туго обтянутый кожей. Безымянный северянин, присягнувший Хаосу на верность, и человек, воздающий хвалы Великой Четверке, пересекаются взглядами. Сколько человек пало в грязь из-за религиозных распрей? Сколько стягов и деревень сожжено, дабы их обгоревшие трупы были брошены к подножию сущностей совершенно иного уровня силы, могущества и воздействия на окружающую реальность.

Тычок копьем.

Отца Монстров выбивает из седла. Доспех выдержал удар тронутого порчей ублюдка, как и амортизация — наверное, даже распухшей гематомы не останется.

Весело-весело, больно тебе там,

Лицом вниз.

Грязь смешанная с песком.

Торчащие пальцами плохо зарытых мертвецов корни давно выкорчеванных деревьев.

Обе стороны шли в мочилово не единым кулаком, плечо к плечу, когда щит закрывает тебя и частично товарища по оружию. А просто толпой.

Чьи-то ноги.

Лезвия Смерти.

Костяные ножи скрещиваются с пластинами Кровавой Жатвы, дабы дланью Алекса Мерсера в его лучшие годы, вырвать кусок лодыжки у опасно близко расположившегося ублюдка. Кровь брызжет в лицо, закрывает обзор красной мутью, стекает по шлему.

Темный ревет раненным медведем.

Возле твоей любви.

Команда через интерфейс и обламывая копья, застрявшие между ребер, Истинная Химера свечкой взмывает в небеса, на ходу мутируя из средства передвижения в демона Преисподней. Оскаленная пасть с налезающими друг на друга клыками, гуманоидные очертания матерого легкоатлета, загнутые назад рога и перепончатые крылья.

Тяжелые взмахи. Как ворона, кружащаяся над развороченной могилой.

Наемники уже рядом.

Рывком подняться на ноги. Заметно качнуло в сторону.

Подошвы скользят по кровавому месиву чернозема, песка и каменного крошева.

Брошенный вверх, всё же падает вниз,

Стрела Хаоса.

Мощный низкорослый мужик с двуручной секирой умер прямо в замахе, должном располовинить кого-то из новобранцев Крига. Точно между лопаток. Сгусток нестабильной материи прожег стеганную бригантину с металлическими бляхами, кровоточащее мясо, позвоночный столб и большую часть костей с внутренностями, дабы выйдя из грудины опалить брови и редкие усы у спасенного городского стражника. Занимательное наблюдение — при ожогах практически не бывает кровотечений, ибо поцелуй огня — далеко не рваная, резаная или колотая рана, немного иной спектр поражения, но почерневшая и сжавшаяся плоть этого человека, практически угли, хлестала кровью. Примерно так же, как хижина из "Зловещих мертвецов" — до абсурда много крови. Буквально дохуища крови, чудовищным извержением вспухшего прыщом на лике Земли гейзера, ударившей в небо, обрушиваясь на головы и плечи мертвецов и убийц дланью отмщения самих небес, скорбно плачущих собственной кровью, вперемешку с мозгами и самой жизнью.

Попытка уклонится от тычка тощего чувака в грязно-черной монашеской рясе, чьего лица практически невозможно было разобрать под сложной татуировкой ритуальных символов и фраз, по итогу образовывающих зловещее подобие черепа. За его спиной лишь трупы и выжженные пятна, оставленные чадящими жирным дымом сапогами. Волнистый кинжал угодил не точно в брюхо, а скрежетнул по металлу, закрывающему правую часть тела.

Нара чутка развернуло в сторону — приложенная сила вкупе с крайне удачным моментом удара привели к тому, что химеролог оказался боком к татуированному. Мечом Рейдера, как и когтями просто невозможно достать верткого ублюдка в таком положении.

Два удара в область почки. Профессиональных, отточенных. Так бьют зэки в Исправительных колониях — глубоко и часто, дабы все внутренности перемололо в кровавые лохмотья, не оставляющие ни малейшего шанса на выживание.

Чем выше цель, тем круче паденье,

Удар локтем в лицо. Жестко, грубо.

Влажный хруст.

Кровь из сломанного носа.

Развернуть корпус, немного изменив положение левой руки, так, чтобы при столкновении, она Лезвиями Смерти врубилась в тело еретика, разворотив мышцы и по возможности повредив позвоночник.

У него не красная кровь. Едко-зеленая, тягучая, стекающая по губам, подбородку и шее, теряясь в клочьях дыма, облизывающих долговязый силуэт.

Доли секунды.

Звон.

Словно по каменной стене палкой ударил. Дрожь по всему запястью и предплечью. Легкое онемение с привкусом густой боли на фалангах пальцев.

ФУС-РО-ДА!!!!

Шутка, он ничего не кричал — без каких-либо эффектов кастанул что-то телекенетическое, что по всей видимости должно было сломать Отцу Монстров шейные позвонки с ловкостью спецназовца-диверсанта, завернувшего Снуп Дога в ковер и выкурившего его вместе с ящиком энергетиков. Но не сложилось, Нара просто снесло в сторону.

Попутно сломав ребро.

Брат, послушай, чей это смех там,

— Мля-я, я маслину поймал! — истошный вопль не получился от слова "совсем". Сдавленный хрип.

Вам когда-нибудь ломали ребра?

Это больно. Очень больно, в особенности, когда острый осколок кости вспарывает потроха.

На вас наложен негативный эффект "Сломанное ребро".

Вы временно не можете нормально передвигаться и координировать свои действия.

На вас наложен негативный эффект "Внутреннее кровотечение".

Из вас вытекает жизнь… в вас.

Выдохнуть, куда-то в небо. Вместе с кровью и слюной, смешавшихся в розоватую жижу, склизкой массой измазавшей половину лица, сокрытого под устрашающего вида шлемом — "Оскал" слетел после удара копьем, рассыпавшись в интерфейсе ворохом красных сообщений. Или раньше?

Возле твоей любви.

Болела спина.

И ноги.

И руки.

Вообще все болело.

Но знаете в чем был главный плюс Доспеха, мать его, Кровавой Жатвы помимо стильного скина Владыки Зла на минималках?

Усилием едва ворочающихся в пределах черепной коробки извилин прожать активацию главного и воистину ультимативного навыка зачарованного нечестивыми колдунствами набора металлолома. Из всех щелей, сочленений и глазниц черепов повалил багрово-черный дым.

— Пора умирать.

Медленно подняться на ноги. Все тело трясет от невообразимого потока сил. Непривычная легкость движений и дурманящая эйфория всевозможности и вседозволенности. Да я, мать вашу, всемогущ, непобедим, пахуч, небрит и непомерно крут.

Что посеяно, всё испорчено,

Это уже своего рода клише.

Момент жесткого мочилова, резня всех со всеми, но тут пути героя и злодея или же просто двух крайне мощных чепушил пересекаются — вокруг них образуется свободное пространство негласной арены. Когда из химеролога начали сочится рваные клочья дыма, в очертаниях которого совершенно точно просматривались оскаленные морды демонов, пожирающих друг друга в бесконечном хороводе звериного насилия и жестокости, чуть в сторону отступили даже союзники.

Ну и разработчики не поленились добавить пару скрытых скриптов на подобные случаи — мало кому понравится подохнуть, не превозмагая во славу Императора и НАВАРИСТОГО СУПА, а как чувак с двуручником из Блая, которому предсказали день его смерти, но жестко наебали.

Из рукава будущего трупа выскальзывает второй клинок — точная копия первого, оставившего на броне несколько глубоких царапин. Артефактные. С гард и наверший скалятся тускло поблескивающие в отблесках огня змеиные черепа.

Черный Глаз

Старший жрец

Ученик Смешного Гурлина

Покуда Ивар Отступник координирует действия вассалов, заключает союзы с разрозненными группировками, исповедующими насилие и просто старается не подохнуть, организовывая нормальное снабжение и безопасность в тылу, Черный Глаз идет в первых рядах армий, сметающих все и вся, что дерзнет бросить вызов его хозяевам — Ингору Кровавому Ужасу и Смешному Гурлину. Он опасен, жесток и плевать хотел на тактику и стратегию, ибо Князья Инферно жаждут крови — как врагов, так и своих верных слуг.

А глаза у него не черные — блекло-зеленые, безжизненные и на выкате, больше напоминающие моргалы дохлой и выпотрошенной рыбины.

— Кто ты, воин? — негромкий вопрос с прокруткой клинков в связке простеньких финтов, — Что написать на твоей могиле?

Но Нар его услышал. Отчетливо, будто ему сказали это точно в барабанную перепонку. Хриплый и надтреснутый голос, отдающийся малоприятными вибрациями в области затылка и висков.

— Я безумный варбосс всех варбоссов, — каст Оскала и по безэмоциональному лицу жреца проходит волна непонятных движений мимических мышц, которые по всей видимости можно охарактеризовать, как легкое удивление, — и меня ждет ДОРОГА ВАААААГХА!!!!!