Рысюхин, надо выпить!

«Так оно обычно и бывает» — подтвердил дед. — «Продуманные и толковые планы идут по одному месту из-за совершенно непредсказуемых случайностей и совпадений, а самые дурацкие по тем же причинам проходят. Причём их авторы даже не понимают всей степени своей дурости, и что выехали на голом везении».

— Уже с новыми документами он приехал в Могилёв и тут, похоже, решил нарушать все запреты подряд, по списку: поселился в губернском городе, потом ещё и недвижимость в нём приобрёл, устроился в образовательное учреждение, пусть и не на преподавательскую должность, сдал экзамен на классный чин, а потом ещё и выслужил следующий, тринадцатый, медаль за выслугу лет себе повесил. Всё это, хоть и тянуло уже на уголовщину, но меня в принципе не касалось: то дело Третьего отделения, поскольку эту крысу его бог покровительства не лишил, потому формально он лицо «благородное», но преступления его с магией не связаны. Я и сбросил дело смежникам, в расчёте на небольшую благодарность за сделанную за них работу. Они дело взяли охотно — к концу года показатели улучшить, чем плохо. Нарыли заодно кучу мелких махинаций этого деятеля и, вишенкой на торте, участие в этих махинациях Жабицкого. Причём ладно бы по-крупному крали, так ведь нет — от силы сто-сто пятьдесят рублей в месяц выходило, причём не каждому, а всего, и не каждый месяц. В среднем за тридцать-сорок рублей ежемесячного «приварка» этот придурок замазался.

Мурлыкин замолчал, разливая чай, а заодно и нагнетая интригу. Поскольку пока что это всё действительно не выглядело чем-то таким, ради чего меня требовалось срочно утаскивать для разговора.

— В общем, арестовывать его приехали рутинно, не ожидая ничего особенного. Разве что начальник нашего Управления счёл возможным лично вставить фитиля Жабицкому — и за то, что мундир замарал, и за то, из-за какой мелочи измазался. Потом наличие такого чина на месте хорошо сыграло, да… В общем, пока наши ехали в Буйничи, при обыске у Пасюка дома нашли — даже не в тайнике, просто в ящике стола, в мешочке замшевом — два крупных макра. Хотели было их без затей приплюсовать к хищениям, но среди отправленных туда чинов по счастью оказался один глазастый и памятный, опознал в них те самые, что были три с половиной года назад в академии подменены на муляжи в ходе теракта.

— Ух ты ж ёж…

— И не говори. В начале усомнились, проверили — точно они! Позвонили на мобилет Его Превосходительству (кстати, дай мне свой контакт, а то до смешного доходит, когда связаться надо) — и тут всё закрутилось по-настоящему! После первых же допросов, когда Пасюченко понял, сколько и чего мы о нём знаем и «поплыл» — и Пятое отделение подключилось, и Второе, и СИБ подтянулась на огонёк. В общем, если до ареста крысы всё шло ни шатко, ни валко, то вот после все забегали, как наскипидаренные.

— Подождите, Второе отделение⁈ Это же контрразведка⁈

— Вот-вот. Пасюченко заявил, что его вынудили пойти на подмену кристаллов. Некие джентльмены…

— Джентльмены? Не господа?

— Может, конечно, херры или мусью, работавшие под них, это сейчас другие люди выясняют. Так вот, они прошли по той же цепочке, что и я, и пришли к нему с угрозой раскрыть «истинное лицо». В качестве альтернативы за выполнение «небольшой просьбы» пообещали посодействовать в получении паспорта любой страны Британского Доминиона и разрешили оставить краденые макры себе в качестве оплаты.

— Подождите. Пообещали не паспорт даже, а «помощь в получении»? Извините, выдать бланк заявления с переводом — уже «помощь». И разрешили оставить себе улики, вместо того, чтобы выкупить их или оплатить уничтожение⁈ И он согласился⁈

— Ну, он упирает на «безвыходность ситуации», что откровенная чушь — но в целом да, согласился.

— И что, так и не понял, что его поимели за фантик от ириски⁈

— Фу, как грубо — сказали бы в «обществе», но в целом верно.

— Хорошо хоть ума хватило не продавать сразу, поскольку его на этой операции бы прихватили гарантированно.

— Юра, ты ему льстишь. Он просто решил, что продать сразу за фунты за границей будет проще, чем продавать за рубли, а потом менять одно на другое.

— Ой, дебиииил…

— Не то слово.

— А что с ротмистром Жабицким?

— Во-первых, уже штаб-ротмистр. Во-вторых, он сейчас активно и старательно доказывает нашим коллегам из Третьего отделения и СИБовцам, что является дураком.

— В смысле?

— Ну, что он ничего не знал, не понимал и участвовал в махинациях террориста Пасюченко исключительно по дурости и жадности, а не по злому умыслу. В общем, если докажет, что дурак — поедет служить на дурацкой должности, в лучшем случае, каторжан охранять на изнанке. И в отставку выйдет в лучшем же случае штаб-ротмистром. Если не докажет достаточную степень дурости — пойдёт по этапу, за всё по совокупности.

— Да уж, всё серьёзно.

— Даже не представляешь, насколько. Некоторые обстоятельства дела о теракте закрыты отдельными обязательствами о неразглашении. Но оно на контроле на самом высшем уровне.

— Это, конечно, внушает, но при чём тут я?

— Хороший вопрос. Из-за тех событий ваша академия была, по сути, в опале. Своего рода поражение в правах до выяснения. Академия не участвовала ни в Осеннем бале у губернатора, ни в Новогодних праздниках, ни в Бале выпускников, ни в празднованиях дней рождения членов Императорской семьи — короче, ни в каких общественных и праздничных мероприятиях. Персонал был ограничен в смене места службы, было приостановлено начисление выслуги лет и наградного стажа и прочее в том же духе, в том числе и в отношении ректора. Ещё год-два и учреждение могло вообще потерять статус Академии, превратившись в пусть Высшее, но училище.

— Ого! А я и не знал…

— Так вот, буквально вчера вечером пришло сообщение, что в связи с окончанием расследования и доказательством непричастности персонала все ограничения снимаются, выслуга будет начислена и так далее. Понятное дело, что академия стоит на ушах и празднует так, что стены трясутся. Граф Кайрин, ваш ректор, используя своё положение в обществе и личные связи, добился доступа к материалам дела — не всем, разумеется, а в части касающейся, изучил и назначил главными виновниками торжества некоего студента первого курса и одного глазастого унтера. Унтер уже получил на руки сумму, которая при желании позволит выйти в отставку и открыть своё дело. А вот у студента всё ещё впереди…

— Да что там моих заслуг⁈ Просто заметил, что крыса врёт, и всё! Остальное вы и Третье отделение раскрутили!

Мурлыкин тяжко вздохнул.

— Вот из-за этого я тебя и позвал. Из-за твоей зашкаливающей щепетильности и выходящей за все рамки скромности. Во-первых, граф Кайрин — как и большинство титулованных особ — человек самолюбивый и отчасти мнительный. Отказ от награды или её части может воспринять как личную обиду, если не оскорбление. Поэтому некоторую скромность проявить нужно, но именно некоторую, и вовремя остановиться. А во-вторых, пойми, дурья голова: награждать будет не за пойманную крысу, это на самом деле — мелочь, а за снятие опалы с академии, с него лично и, в какой-то степени — со всего рода, в который он входит. За такую услугу, как снятие опалы с рода, князья отдариваются титулами и имениями, причём окружающие ещё смотрят, не слишком ли низкий титул и не слишком ли малое владение.

Будущий тесть перевёл дух.

— Ещё раз, послушай, услышь и пойми. Наша работа — это наша работа, воспринимается как должное, тем более что мы, стараниями дурака Жабицкого три с лишним года топтались на месте. В их глазах именно ты стронул дело с мёртвой точки и предоставил нам главного подозреваемого в готовом для разработки виде. И, да — род графов Кайриных просто не имеет права, не может себе позволить, не наградить за снятие опалы как следует. Им это будет ударом по самолюбию и по репутации. Пусть даже сейчас речь идёт об опале для одного из рода — они обязаны вручить тебе достойную награду, а «достойная» в этом случае — это не банальные деньги, хоть и они тоже могут быть добавлены, причём речь не о сотнях рублей и не о паре тысяч, а что-то знаковое и статусное. И не смей даже пытаться отказываться! Скромность и вежливость — да, но принять с благодарностью — обязан. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да.

[1] Пасюк — серая крыса.