Князь Рысев

Я глянул на краснокожую гостью и выдохнул, жизненный опыт же плюнул в сердцах. Если и следовало ждать от нее какой опасности, то точно не сейчас.

Она предалась тому же самому занятию, что и я — ее взгляд гулял по моему телу, оценивая в первую очередь руки и широкие плеча. Дочь преисподней облизнула губы, зажмурилась на миг — видимо, мой вид пришелся ей по вкусу.

Чертовки всегда мне представлялись некими несуразными, бесконечно кривыми, больше похожими на свиней и обнаженными. Эта спешила разрушить все мои представления изящной фигуркой и взяла от них разве что только самое лучшее — презрение к одежде. Ей как будто было чуждо понятие рубах, всем лифам на свете она предпочитала естественность — обнаженная, аккуратная небольшая грудь с торчащими черными точками сосков. Промежность едва скрывало лишь подобие набедренной повязки, раскачивавшееся из стороны в сторону. Она будто собиралась дразнить мой взор желанием заглянуть, какую же красоту она там прячет. Бесстыдно обнажая таз, выглядывал тонкий хвост с пушистой кисточкой на конце.

Бесовка погладила свои рога, поправляя черные волосы, одаривая меня улыбкой.

— Ну привет, живчик.

Я не знал, что ей ответить на подобное приветствие. Меня больше интересовал ее пес, с аппетитом поглядывающий то на меня, то на все еще не пришедшую в себя Майю.

Широким, в три раза больше лошадиного, копытом она наступила на хвост не успевшего ускользнуть бесенка, поддела его, пинком подбросила, поймала на лету — тот верещал, игрушкой повиснув в ее хватке.

— У вас так принято встречать людей?

— Только живых, — томно отозвалась она, облизывая собственные пальцы. — Вы же не умерли. Вас не отпели. Не отмолили. Вот на вас и напали они, грешата.

Она говорила отрывисто, покачав своим пленником из стороны в сторону. Тот быстро ей надоел, она чуть приподняла его и будто куклу швырнула своему псу — тот поймал свежую добычу на лету, лязгнул клыками.

Я сглотнул, зачем-то представив себя на его месте.

— Ты мне нравишься, живчик. Я все видела, чем вы тут занимались. Такой сильный, такой отчаянный, такой… живой. Понимаешь?

Я кивнул в ответ, хотя на самом деле терялся в догадках, о чем же именно она говорит. Внезапно выпрямившись, она рявкнула. Дернувшийся к поднимающейся Майе пес тотчас же сник, опустил голову — у него явно были на нее гастрономические планы.

— Тебя прислала Егоровна, — не спросил, лишь сказал очевидное.

— Я такого не говорила. — Она вдруг улыбнулась, зашагала, покачивая бедрами. Хвост игриво болтался из стороны в сторону, я же давил в себе острое желание что есть сил дернуть за него. Вдруг, подумалось мне, это будет стоит души? Она встрепенулась, будто только что прочла мои мысли.

— Как грубо, — почти обидевшись, отозвалась она, глянув на меня через плечо. Я бросился к Майе, помогая встать на ноги, не сводя взгляда с демонического пса. Мне так и казалось, что он в любое мгновение нарушит приказ хозяйки.

И что ты сделаешь, болтая ногами, спрашивал сарказм. Угостишь его своим ножичком для резки яблок? Я глянул на кортик, что одолжил мне Кондратьич, и ответил, что это куда лучше, чем просто закрыться руками и ждать, когда тебя сожрут.

— Ты должна провести нас к Сатане? — проговорила Майя.

Судя по всему, она видела, как появилась наша нежданная спасительница. Я был насчет хвостатой совершенно иного мнения. Спасительница? Как бы не ей вся эта катавасия и устроена. Зря, что ли, Ибрагим говорил мне, что с рогатыми нужно держать ухо востро? Я сам с усами, но его совета точно не ослушаюсь.

— Должна? — недовольно переспросила бисячка. Ей не понравилось ни то, как это было сказано, ни каким тоном. Должен признать, что огненная дочь Тармаевых не питала каких-либо теплых чувств к демонице с самого начала. Девчонку как будто в ее облике смущало все — нагота, копыта вместо ног, прямые черные волосы. И мой взгляд, пытавшийся изучить каждый изгиб демонического тела. Она ткнула меня локтем в бок, отрицательно покачала головой.

Дьяволица в один миг оказалась в опасной близости у Майи, ее ноготь коснулся шеи огненной чародейки. Та если и испугалась, то не подала виду.

— Я никогда и ничего не должна людям. — Прищур ее глаз не сулил нам обоим ничего хорошего. Я откашлялся, прочищая горло, решив, что пришло время и мне вставить свое слово, пока противостояние двух пауков в банке не перешло на следующую стадию…

Все получилось не так, как мне хотелось, но в десяток раз лучше, чем задумывалось. Я положил им обеим руки на плечи, пытаясь разнять, но обе разом оттолкнули меня прочь, будто давая понять, что лучше не вмешиваться в женские разговоры. Я сделал неосторожный шаг назад, споткнулся и в тщетных надеждах удержать равновесие подался вперед, инстинктивно выставив руки.

Ладони уперлись в две небольшие, но мягкие и приятные на ощупь подушки. Две упругие точечки тут же напряглись, начали твердеть. А я вдруг понял, что держусь за грудь демоницы.

Майя смотрела на меня в смешанных чувствах. Ее взгляд падал то на меня, то на руки, то на жутко довольную дьяволицу. Огненная чародейка разинула рот от возмущения — ей как будто так и хотелось сказать, что все должно быть наоборот! Что она предпочла бы видеть мои руки на своей груди и самодовольно взирать на завистливый взгляд чертовки.

— О, живчик! Гляжу, ты не любишь тянуть грешонка за хвост и сразу готов перейти к самому главному. Тогда будем хотя бы знакомы — меня зовут Бися.

Пылающая дочь Тармаевых готова была взорваться жутким гневом, Биска же прищурилась, как сытая кошка, будто приглашая ее на «танец».

Намечался скандал, который умер в зародыше, едва наших ушей коснулся грохот. Обернувшись на него, я прищурился, почуяв, как внутри снова просыпается ощущение близкой опасности. Ясночтение прыгало на грани, будто не ведая — включаться ему или погодить. Я ратовал за первое.

На нас что есть духу неслись телеги. Запряженные дивными конями черной масти, они тащили в себе беснующихся, едва ли не скачущих от радости непрошеных гостей.

— Твои сородичи? — спросил я разом поскучневшей демоницы. Она облизнула губы, кивнула мне в ответ и вдруг сделала какой-то знак рукой — ее псина суетливо зашевелилась.

— Что происходит? — Майя тоже поняла, что творится что-то неладное. Внутри нее боролся самый настоящий, дикий и неизбывный ужас.

— Друзья?

— Не думаю.