Князь Рысев

Глава 13

Новые способности, пробудившиеся в моем теле, подмигнули и сказали, что отныне они станут моими — за небольшую плату в виде маны и за немалую в очках способностей. А дабы мне все не показалось страшным наебаловом, ударившая меня по голове ачивка «Будь со мной понежнее, семпай» за заключение первого контракта насыпала горсть опыта. И выдала демоверсию способностей.

Хороших таких, годных. Демоническая сила обещала увеличивать значение моей собственной ровнехонько в три раза, а дьявольский щит обещал сроком на три секунды спасать почти от любого физического и не очень урона. Будь у меня такая штука раньше, и я бы справился с Менделевым в два счета. Словно всего этого было мало, от щедрот мне подарили сатанинскую тень. Вылезала со спины, могла отсоединяться, принимать на себя урон, ну и двинуть кулаком в челюсть — пусть и слабенько, но могла.

Заполучив такое, я готов был не то что Майю спасать — Смольный брать. Где тут дрын какой-нибудь?

Потом все пошло не так радужно, как мне хотелось бы…

Дрына бы мне не хватило. Я кусал губы, пытаясь вспомнить, с какого момента все пошло не так? Наверное, с того самого, как вообще решил не послушаться советов Ибрагима и прыгнул сюда с обеих ног.

Теперь вот наслаждаюсь жарким курортом.

Демон, стоявший передо мной, был неказист, как тысяча чертей и один грешонок. До клыкача в вертлявости ему было далеко, а в силе он точно уступал толстопозому великану. А вот бесконечной ярости было точно не занимать.

Желтая, мерзкая слюна чуть ли не рекой текла с кривозубой пасти. Он повторял заклятия, проклятия и треклятия, справедливо желая возложить их на наши с Биской головы. Сайгаком он отступал, едва кто-то из нас оказывался в опасной к нему близости. Проклятия жидкими кляксами падали у наших ног, отвратными наростами норовили заляпать нас жгучей жижей. Я вертелся, будто юла — не помню, сколько у меня там в графе ловкости, но точно бы хватило, чтобы танцевать диско. Сейчас же я отплясывал невиданный ранее танец «пошли вы все к черту».

Лишь капли этой дряни, брызнувшей мне на оголенный живот, хватило, чтобы с ног до головы пробрало жутким омерзением. Мрак из самой глубины души поднимался к сердцу, норовя оплести его черными нитями.

Нелепо попятившись, я отступил, почуял, как горлу подкатил тошнотворный комок. Даже с силами бесовки здесь оставались те, кто мог надрать мне задницу.

Бися пришла мне на смену. Едва возрадовавшийся своему успеху черт возлелеял надежды задавить меня, как она выросла перед ним опасностью. Острые, разом удлинившиеся ногти тотчас обратились когтями — кинжалами они вонзились в мягкое подбрюшье демона.

Тот запоздало заспешил прочь, из рваных ран живота показались неприглядные мертвецки-синюшные потроха, наш противник завыл. Заградившие его собой кляксы стремились скверной осесть на нежной коже дьяволицы — та вертелась, словно волчок. Разинув рот, она издала зычный, отнюдь не девичий вопль — булькавшая перед ней жижа, не выдержав, лопнула, разлетаясь во все стороны.

Я боялся, что этим дождем зацепит и меня. Вновь оказавшись на ногах, что было сил топнул. Злость, обида, ненависть — все мрачное, что только было в душе, потекло по венам новыми силами. Я чуял, что могу поднять слона, и это только левой. Клякса от Биси юркнула мне под ноги, распознав во мне угрозу для своего господина. Из мрачной, маслянистой жижи потек противный для ушей птичий клекот. Растянувшись, словно ожившая простыня, она обещала зажать меня в своих объятиях, спеленать, накрыть с головой.

Не медля, я подхватил покоившийся рядом булыжник с меня размером — тягуче затрещали обвивавшие его корни адских цветов. Россыпью бросились прочь прятавшиеся под ним грешата, вредными кошками замельтешили под ногами.

Не обратил на них внимания, пер, как танк — под ботинком что-то, а может, и кто-то противно хрустел и чавкал.

Поганой слизью мерзость бросилась на меня, встретившись лишь с твердостью камня. Еще не распознав обмана, спешно проливалась, желая обхватить его полностью, клякса пузырилась и булькала. Я отступил лишь на шаг — адские силы грешным пламенем собирались мне в руку.

От удара вздрогнула земля, булыжник хрустнул, красиво разлетаясь в мелкое крошево с обхватившим его заклятием. Мне в лицо брызнуло мерзким, я отстранился. Благо, что бесова защита сама легла на меня баффом — сызнова чуять на себе хватку скверны мне хотелось меньше всего на свете.

Краем уха я услышал шепот — скорчившийся на грязной земле рогач готовил нам очередной сюрприз. Встрепенулась на миг замешкавшаяся Бися — «благости» предполагались ей. Тень за моей спиной ожила, обратившись кривым, несуразным двойником, бросившись от меня прочь, как от прокаженного. Поймала собой брошенные из последних сил чертом проклятия, не давая им возможности разрастись и стать чем-то большим.

Через мгновение судьба демона была предрешена. Дьяволица выдохнула, утерла пот со лба, отрицательно покачала головой. Казалось, отдых теперь уже нужен ей.

— Ну и бес ты, должна я тебе сказать...

Я был с ней крайне не согласен, но спорить не стал. Словно из компьютерной игры мы шагнули в бесталанное фэнтези: наш путь лежал через Сад Грехов.

Я чаял увидеть, как на дивных, почти родом из библии, пылающих кустах плодоносит похоть и разрастается разврат. Я уже упоминал, что мне было бы неплохо прикрыть свой фонтан и желать что-либо увидеть? Потому что местная вселенная в худших традициях книг по саморазвитию очень уж выборочно давала то, что я хочу.

Вместо этого здесь было нечто похожее на детский сад для чертей.

— Грешата, думаешь, откуда берутся? Грешника-то молитвами отпевают, грехи отпускают, тут плетьми секут. А из них новые черти потом и народятся. Они-то потом своего грешника и терзают — а ты как думал? Каждому по тяжести грехов воздают. — Бися поясняла просто и без изысков, а мне казалось, что она вот-вот из бесстыдной чертовки обратится в благообразную монашку. С такими-то наставлениями! Не ответил, кивнул в ответ, покорно соглашаясь. Интересное, конечно, мироустройство, ничего не скажешь...

— А ты живой, — продолжала она.

А я живой. Снова кивнул, снова не спорил. Не отмоленный, не от... поенный? Не отпоённый? Неважно. Главное же другое...

— Где ж ты таких грехов нахвататься успел? — недоумевая, злилась Бися. Здесь, в саду этом, если верить ее словам любой грех разрастается до небывалых размеров. И всяк горазд оказать радушный прием своему бывшему носителю.

— Это не мои, — прочистив горло, хрипло отозвался, покачав головой, и ткнул себя же пальцем в грудь. — Его.

— Ты мне-то не звезди! — вырвалось у демоницы. — Тут только грехи, которые ты на свою душу навлек, пока тут был. Ты что вытворял? Ел детей? Насиловал фламинго? Ты всего день в этом мире от силы!

Я лишь пожал ей плечами в ответ, утер пот со лба.

— Я всего лишь пытался выжить. Не думаю, что это очень уж грешно.

— Тут без тебя решают, что грех, а что нет! — все больше ярилась девчонка. Земля под ее копытцами вздрогнула, я краем уха уловил неприятный, противный шорох. Тело среагировало само. Пушечным выстрелом бросился, к ней сшиб с ног; кубарем мы покатились по земле.

В мое лицо тотчас же уперлось что-то мягкое, небольшое, бесконечно упругое. Я стиснул непрошенную подушку, отрывая от нее лицо — и увидел только чрезмерно испуганное лицо дьяволицы. И без того красная кожа на ее щеках налилась совсем уж пунцовым румянцем — я самым наглым образом держался за ее небольшую грудь.

— Дурак, паскуда, извращенец!

Она тут же отвесила мне пощечину, а я-то ведь всего лишь спасти ее хотел. Разрывая недра земли, из самых глубин поднимался вооруженный шпагой великан — в нем было два с половиной метра росту. Лица было не разглядеть за окружающим его туманом. Черный плащ, черная шляпа — не сразу, но я узнал в нем того поганца, которого прикончил сразу же, едва оказался в этом теле.

Это, мать вашу, была самозащита! Ничего не знаю, с какого бока это грех? Но у преисподней на сей счет было иное мнение.

Бися настойчиво спихнула меня с себя, вскочила на копыта, прикрыла ощупанную грудь руками. Великан двинулся на меня резво, не давая и мгновения, чтобы сориентироваться. На меня будто бы несся скоростной поезд — удивительно ли, что я вильнул в противоположную сторону, позволив ему пронестись мимо. Остро заточенная железка пронзила воздух над моей головой, задрала волосы — мне в пору было присвистнуть собственной ловкости. Наверное, не виси дьявольская защита на кулдауне, я бы предпочел лучше воспользоваться ей, чем доверять своей второй шанс подобным авантюрам.

Резко развернувшись, противник рубанул наотмашь, попытался наколоть меня — в самый последний момент мне удалось улизнуть. Утробно зарычав о своей досаде, он поднял на меня взгляд, полный ненависти. Я почти видел, как внутри его очей пляшут огоньки реванша — будто сам Ад дал ему возможность расплатиться со мной за свою гибель.

О, он готов был воздать и щедро добавить от себя. Биси для него как будто не существовало — он сосредоточил все свое внимание на мне. Несуразно шустрый, невероятно ловкий для собственных размеров, он, казалось, был везде и сразу.

На языке ожившего покойника сидели тысячи пожеланий мне на светлую жизнь да на долгую память — но вместо него говорил клинок.

Паршивец сделал красивый пируэт, прежде чем вновь перейти в атаку, блокировал рукой мою попытку противостоять, пинком отшвырнул прочь, сбив с ног. Могучее тело великана в один шаг настигло мое сжавшееся на земле тело. Я загривком чуял, как голодное до моей крови острие клинка готово пронзить меня насквозь — здесь и прямо сейчас. Ла-адно, теперь сыграем иначе!

Я стиснул зубы. Тень с моей спины вихрем вскружилась, мглистые руки приняли всю тяжесть удара на себя, отвели его в сторону. Потом мрак, исчезая, ударил мертвецу по глазам. Не ожидав подобной подставы, он зашатался.

Восстанавливая равновесие, он резко отскочил назад. Вынырнул покоившийся в ножнах кинжал, ножницами по воздуху свистнули лезвия. Да уж, видать, парень при жизни был не из последних. То, что мне удалось убить его так легко, можно было объяснить только тем, что он не ожидал подобного от полудохлого, готового принять последний удар щенка. Не знаю, не выведи я его тогда из игры, управился бы Ибрагим с ним? Что-то мне подсказывало, что нет.

Он не давал мне покоя. Рывком я оказался на ногах лишь для того, чтобы увидеть перед собой готовое вонзиться мне промеж глаз жало. Подался вперед, поддавшись призывам собственного тела — оно у меня умница, само знает, как уберечь эту задницу от раннего упаковывания в деревянный макинтош. Ударил поганца в колено — поток тьмы с моей ладони изогнутым клинком вспорол плоть покойника. Вместо крови из него вытекло рваное облачко того самого тумана.

Боль не остановила его — словно не замечая ее, он попытался прикончить меня, прихлопнув ногой. Ну уж нет! Знаешь, парень, мне не очень по нраву те, кто машет у меня перед носом железкой. И уж точно никакого восторга не вызывают мерзавцы, готовые за деньги прикончить ребенка. В особенности когда тот самый ребенок — я и есть!