Вторая итерация

– Ты не представился.

Едва я успел закончить фразу, мой визави дернул головой, взгляд поймал шагнувшего вбок бойца, и тут же сильнейший удар в челюсть на мгновение потушил сознание.

Было странно и неловко. Почему-то я сидел, а напротив меня возвышались ноги незнакомых людей. Реальность медленно вползала в голову. Язык запнулся о сломанную пару зубов, рот наполнился вкусом крови, я сглотнул. Краем глаза заметил, что Федор следит за мной, хотя тот по-прежнему оставался неподвижным манекеном. Я потянулся, чтобы подняться, и почти уперся в незнакомца, который, в свою очередь, опустился на корточки.

– Тихо, тихо, тихо. Оставайтесь на месте, и все будет хорошо.

Голос негромкий, уверенный. Мое спокойствие, и так почти ледяное, сконцентрировалось до узкого тоннеля, в котором остался лишь этот гость, боец справа и коридор, заслоненный незнакомцем.

– Это ваш смарт?

Мой визави протягивал знакомый прямоугольник.

– Не знаю, – выдавил я, шепелявя.

Человек шевельнулся, я сжался, ожидая удара, но боец просто взял мою руку в незнакомый захват, оттопырил мой палец и ткнул им по экрану смарта в руке старшего.

Смарт ожидаемо ожил. Я усмехнулся – вот почему мне не вернули его с вещами.

– Ваш, – констатировал человек напротив, кивнул и продолжил, уставившись мне в лицо: – Теперь я расскажу вам, что мы будем делать. Вставать не надо. Вам же сказали, оставайтесь на месте.

Чувствительный удар по ребрам. Больно, обидно, но не сильно.

Он начал говорить, но напрасно – я его уже не слышал. Мир изменился не сильно – все те же потоки будущего, тени прошлого, я уже приспособился к ним, а потому сразу же стал вспоминать ближайшее прошлое. Оно тут же проявилось – вот люди в комнате, вот коридор, боец на входе. О риске не думал, накрыл все словом, провалился в него, вынырнул.

Резкий возглас позади. Осмотрелся. Сижу на заднице у поворота на кухню, перед глазами угол стены, темная прихожая с белеющей входной дверью, яркий свет из комнаты позади.

Боец, блокирующий выход, застыл, что-то ответил невидимому собеседнику, развел руками. Спокойная, но резкая команда – он начал пятиться, затем разворачиваться в мою сторону, но не успел.

Когда-то, еще в студенческие годы, на день рожденья мне подарили настоящую бейсбольную биту. Она бывала в деле, настоящие американские игроки лупили ею по мячу, потом один из них, украсив нехитрый инструмент автографом, осчастливил поклонника презентом. Неведомыми путями бита попала в Россию, чтобы ее новый хозяин избрал это произведение столярного искусства подарком – вроде редкость, но и отдать не жалко. Естественно, я давным-давно забыл про нее. Каково же было мое удивление, когда, попав в квартиру дочери, обнаружил это нехитрое приспособление висящим на почетном месте в коридорной нише, украшенное собственной подсветкой. Хотелось бы думать, что это память об отце, а не хвастовство редкостной древней деревяшкой.

Что-то изменилось во мне на Мау – только этим могу объяснить, почему я бил незнакомого мне человека, как говорится, от всей души, прямо по затянутому светлой тканью кумполу, нисколько не опасаясь убить. В последний момент он что-то почувствовал, попытался пригнуться, но только сделал хуже – неизвестный американский мастер, выточивший эту биту лет шестьдесят назад, вряд ли предполагал, что она будет крушить затылки русских бандитов, или кто они там, на другом континенте за океаном во времена, когда уже и след простыл той маленькой компании, когда-то выпускавшей топовый спортинвентарь.

Стукнуло. Как будто под серым капюшоном другая деревяшка, обмотанная чем-то мягким. Боец молча рухнул. Не осел, как мои, а именно рухнул кулем, потерявшим опору мешком. В полумрак коридора на меня уставились две пары глаз, поблескивающих зеркалами очков. Незнакомец со смартом так и сидел на корточках полуобернувшись, над тем местом, где секунд десять назад был я, боец, бивший меня, стоял рядом, уже готовый к действию. Я приготовился снова нырять в восприятие, дарованное Храмом, уже наметил место скачка – позади старшего, но тот все нарушил, резко бросив уже срывающемуся с места бойцу:

– Стой! Я сам.

Опять он опоздал, я уже нырнул, но запомнил какую-то безжалостную, беспощадную злобу, пробившую и блестящие очки, и скрывавшую нижнюю часть лица маску.

Вынырнул у стены, уже ожидая, что увижу, начал резко разворачиваться, поднимая руки, и услышал характерный звонкий стук дерева по твердому полу – бита не ушла со мной, она осталась висеть в воздухе и, в полном соответствии с законом всемирного тяготения, устремилась навстречу гигантской массе поблизости – Земле. Все застыли, включая меня. Я в замешательстве, понимая, что лишился надежного оружия, и не понимая, что делать: прыгать еще раз или бить тем, что осталось, – руками. Боец, позади которого я оказался, уже разворачивался, как в замедленном кино, я видел его профиль и, ни о чем больше не думая, саданул правым кулаком в его челюсть – за зубы, гад!

Костяшки скользнули, пальцы шибануло резкой болью, но сработало. Никогда никого не отправлял в нокаут, и на тебе – первый раз, и сразу – удача!

Однако, похоже, этим она решила и ограничиться. Старший резко остановился и, пока я приходил в себя, соображал и лупил по чужой морде, развернулся и уже несся обратно. В руке у него что-то блестело, и было ясно, что еще раз прыгнуть я никак не успеваю. Предстояло встречать бешеного вооруженного зверя, уже разогнавшегося и буквально воняющего лютой злобой.

Ничего я не успел. А что можно успеть за три метра полета пушечного ядра? Расслышал лишь знакомый хлопок – так же стреляли из своих палок, похожих на глушители, пришлые гости. Старший врезался в меня, как паровоз в самоубийцу. Снес вместе со всем содержимым: даром Храма, кишками, костями и плотным обедом. Меня впечатало в стену, воздух вышибло из легких, локомотив затормозил, вяло ворочая ногами, и сполз с меня, как внезапно заснувший медведь с охотника – воняя жаждой крови, шерстью, царапая случайным прикосновением когтей. В проеме коридора вновь что-то шевельнулось, меня резко толкнуло в грудь, и свет погас.