Рыкарь

Глава 6. «Делай деньги, делай деньги, позабыв тоску и лень…»

Российская Империя, пригород Санкт — Петербурга, загородное поместье Долгоруковых, неделю спустя после Имперского Бала Осеннего Равноденствия

Кортеж из трех машин с гербами рода Юсуповых, не снижая скорость, прошли КП охраны периметра загородного поместья Долгоруковых.

Тимофей Ильич Юсупов, сидя в салоне центрального внедорожника, скривился, словно от зубной боли, едва из-за деревьев показалось огромное поместье Долгоруковых. Князь Юсупов ненавидел это место, проклинал весь этот род, но уже полвека действовал в его интересах. Он ненавидел императорского лекаря, но выполнял все его «пожелания» вот уже сорок лет! Слишком крепко держал его Долгоруков, слишком много в руках самого известного лекаря империи было способов манипулировать и интриговать, и компромата собранного Долгоруковыми на большинство старших родов Империи, хватило бы на сотню закрытых казней в застенках Тайного Приказа…

Кортеж припарковался, и выдрессированная охрана моментально выскочила из соседних машин, оцепила кортеж, а начальник смены открыл дверь князя и занял место за правым плечом Юсупова, когда князь выбрался из машины.

— Добрый день, Тимофей Ильич. Андрей Павлович ожидает вас в своем кабинете. — Юсупова встречал начальник службы безопасности Долгоруковых, Аркадий Соловьев с двумя бойцами.

— Веди. — Коротко ответил князь и двинулся за начальникох СБ Долгоруковых.

Огромный особняк встретил Юсупова полной тишиной. Не было слышно ни домочадцев, ни привычного шума на кухне, не были видно никого из слуг… Словно не в особняке княжеского рода, а на кладбище…

— Что это за тишина в особняке? — Спросил Юсупов, проходя по коридору на первом этаже до личного кабинета главы рода Долгоруковых.

— Князь отправил почти всех домочадцев в московское поместье. Сейчас здесь проживают только он, наследник и двое правнуков, которые учатся в императорском лицее. Так что вашей беседе ничего и никто не помешает. — Ответил Аркадий, подходя к двери кабинета, и постучал в нее трижды.

— Войдите. — Раздался властный голос с другой стороны.

Соловьев распахнул дверь и пропустил вперед Юсупова.

Князь вошел в этой ненавистный кабинет, выполненный в английском стиле. Его самый заклятый "друг" сидел в своем кресле во главе стола. Князь Долгоруков грел в руках пузатый бокал с виски, в хрустальной пепельнице дымилась раскуренная сигара. Юсупов машинально отметил, что пепельница новая, да и макет английского корабля, который стоял над камином, пропал. Да и стулья обновились…

— Здравствуй, Андрей Павлович. — Поприветствовал хозяина кабинета князь Юсупов.

— Здравствуй — здравствуй, дорогой. Рад тебя видеть! Что-то ты осунулся с последней встречи. Как здоровье? Не болеешь? — Князь поднялся из-за стола и вышел навстречу Юсупову.

Долгоруков крепко пожал руку Юсупову. Старый князь моментально почувствовал легкую теплую тонизирующую волну, прокатившуюся по всему телу. Моментально ушла усталость последней недели, пропала легкая мигрень, тянущее чувство из мышц шеи тоже ушло, и князь с удовольствием покрутил головой.

— Присаживайся, Тимофей Ильич, присаживайся. В ногах, как говориться, правды нет. — Долгоруков кивнул на пару кресел, стоящих у камина, — Аркаша, ты гостей с собой забери, идите там, кофейку, чайку попейте, нам с Тимофей Ильичом есть о чем пошушукаться.

— Да, господин. — Кивнул Соловьев и увел своих коллег вслед за собой.

В кабинете главы рода Долгоруковых осталась лишь пара князей. И эту пару нельзя было назвать равными. Юсупов скривился внутри, внешне оставаясь невозмутимым. Сколько раз он бывал уже в этом кабинете. Еще будучи наследником клана, он вместе со своим отцом прибыл сюда впервые. И еще тогда главой Долгоруковых был Андрей Павлович. Этот человек держал власть в своей семье и роду уже больше века. Даже когда убили его сына, он не заперся и не закрылся, он собрал всю информацию об убийцах, и затем медленно и верно выкосил каждого из них, иногда и до третьего колена. Месть князя Долгорукова растянулась почти на двенадцать лет. И Юсупов успел ему помочь в этом, замарался в той же гадости, будучи князем…

И Юсупов прекрасно знал, что во всем мире были лишь два человека, с которыми считался князь Долгоруков. И оба почили почти двадцать лет назад. Лишь князя Боярского и прошлого Императора главный лекарь империи боялся и уважал. Но Боярского наследник престола быстро убрал после смерти своего отца, а потом и весь род самых сильных некромантов в мире извел под корень… Вот и не осталось ни одного человека, которых старый князь хоть сколько-то уважал…

— Как тебе бал прошедший, Тимоша? — Ехидно спросил старый князь, когда они остались одни.

— Как обычно, Андрей Павлович. Ничего нового не произошло. Все в рамках регламента Имперской Канцелярии. Наградили, поздравили, поели, попили, потанцевали и разошлись. — Пожал плечами Юсупов.

— Ой ли, все так просто, Тимоша? А как же твоя встреча с юным рыкарем, который прошлой весной твоего младшего внука отмудохал. Кстати, отмудохал-то за дело, за дело… Как он там, кстати? — Долгоруков глубоко затянулся сигарой.

— Нормально. Уже пару месяцев назад восстановился после травм, в вашей клинике лечение проходили, Андрей Павлович…

— Да я не про внука твоего! Как рыкарь? — Перебил его Долгоруков.

— Ничего о нем сказать не могу, слишком мало мы смогли побеседовать… — Буркнул князь Юсупов.

— Ой, Тимоша, лукавишь, как есть, лукавишь. Ну да ладно, я тебя зачем позвал-то, да, ты этого Волкова не трогай, по крайней мере, пока я не скажу. — Долгоруков продолжил дымить сигарой, глядя на реакцию Юсупова.

— Позвольте узнать, Андрей Павлович, почему вы так резко начинаете оберегать этого сопляка? — По скулам Юсупова начали гулять желваки.

— Потому что он очень способный и талантливый юноша, которого я свяжу с собой. Талантливый, способный, карта Дара просто впечатляет… Просто самородок из Сибири… Да, давно таких не видел, с полвека точно. Такие таланты гробить нельзя, никак нельзя. Таких самородков нужно вербовать и к себе завлекать, да так, чтобы работали на тебя не за страх, а за совесть. Такие нужны, и ой как нужны всегда… Жаль, конечно, жаль, что раньше мои ребятишки его не нашли, но лучше позже, чем никогда… Ну да ладно, вернемся к нашим баранам, то есть, к волкам. Тимоша, ты мой наказ понял — ты и никто из твоих бычков к Волкову и шагу не сделает, а если с его головы хоть один волосок слетит, я первым с тебя спрошу. Ты меня понял?

— Это что получается — если этого сопляка Волкова кто-нибудь тронет на улице, то спрос все равно с меня будет? Как-то несправедливо это будет, Андрей Павлович…

— Тимоша, кто на улице сможет рыкаря, даже и молодого, тронуть? Он что, с пьяным Трубецким в рюмочной столкнется и бабу не поделит? Поверь мне, это один шанс на миллиард… Ну да ладно, в чем-то ты прав. Но ты тогда подсуетись немножко, обеспечь Волкова наружкой толковой, присмотри за ним, чтобы ничего не случилось… Сделаешь, ведь, уважишь старика, в конце концов… — Долгоруков положил сигару в пепельницу, и глаза самого старого князя в империи вспыхнули глубоким изумрудным цветом.

— Я понял, Андрей Павлович, распоряжусь сегодня же. — Сглотнул князь Юсупов.

— Вот и прекрасно, Тимоша, прекрасно. А пока возьми бутылочку, разлей-ка нам коньячку… — Долгоруков откинулся на спинку кресла, вновь беря в руки сигару, глаза старого князя медленно тухли, словно угли.

* * * * *

РИ, Санкт-Петербург, Городская больница Святого Георгия, отделение хирургии и неотложной помощи

Я вошел в родное отделение хирургии. В коридоре царила тишина, лишь из дальней палаты доносился шум работающего радиоприемника.

За столом дежурной медсестры сидела Оленька, молоденькая медсестра, которая пришла в отделение уже при мне. Она склонилась над журналом дежурного обхода, выписывая указания для пациентов в отдельный блокнот.

— Оленька, добрый вечер. — Тихо поздоровался я.

Медсестра оторвалась от журнала и подняла на меня взгляд:

— Ой, Матвей, здравствуй. Ты к Володину? — Улыбнулась Оленька.

— Да, он уже прибыл?

— Ага, утром с поезда сразу в больницу приехал, до обеда проверял все журналы и карты пациентов, затем сам всех лично обошел, сейчас в ординаторской сидит. — Кивнула она.

— Я тогда пойду к нему, провожать не надо. — Я махнул рукой в сторону врачебного кабинета.

— Да, только ординаторская теперь в конце отделения, Володин распорядился, чтобы перенесли.

— Чтобы он курить мог в окно? — Усмехнулся я.

— Официально, чтобы его радио не мешало пациентам отдыхать и восстанавливаться после операционного вмешательства. — Улыбнулась Оленька.

Я быстро прошел до конца коридора, постучался и вошел в ординаторскую.

В новом помещении, как и в старом, царил запах табака, кофе и медицинской стерильности. Новое помещение, новое окно, новый подоконник, а фигура на нем та же самая. Лысый мужик с короткой черной бородой, очках в роговой оправе и белом халате с пятнами чужой крови. Володин сидел на подоконнике, одна рука лежала на колене, между указательным и средним пальцами тлела сигарета. Только в это раз Володин не спал.

— Добрый вечер, Борис Геннадьевич. — С улыбкой поздоровался я.

— А, Волков, ну, здорово, коль не шутишь. Проходи, садись. — Начальник отделения махнул рукой в сторону дивана и крепко затянулся, — Чего пришел-то?

— Так, мы же разговаривали с вами, что после окончания практики к вам приеду, чтобы работать у вас продолжить. Так вот, я от своих слов не отказываюсь. — Пожал плечами я.

— Что же, не сдался, не сдулся, не бежишь с нашего безумного корабля? — Улыбнулся Борис Геннадьевич.

— Не сдался и не сдулся, и бежать не собираюсь. Когда приступать могу? — Ответил я.

— В старом графике и на прежней должности с прежней зарплатой?

— Да.

— Тогда все по-прежнему. В старом графике дежуришь вместе со мной трижды в неделю. И…

Оленька прервала Володина на половине речи. Влетевшая медсестра с широко раскрытыми глазами переводила взгляд с меня на Володина и обратно:

— Борис Геннадьевич, Матвей, там позвонили, к нам скорая едет, в ней трое пострадавших из автокатастрофы, семья. Отец, мать и дочь. Все тяжелые! У матери оторвало ногу в коленном суставе! Будут у нас через семь минут!

Володин перевел взгляд на меня:

— Чего стоишь, Волков! Пулей переодевайся, я один не справлюсь! Ольга! Третью операционную готовь! Звони Огаеву и всей его бригаде, пусть срочно едет в отделение! ВОЛКОВ?! Ты какого х*ра ещё в уличной одежде?!

Я улыбнулся и начал быстро скидывать одежду. Как же мне всего этого не хватало…

* * * * *

РИ, Санкт — Петербург, улица Декабристов, дом 21/2, день закрытой демонстрации информационной продукции компании «БВК»

О, как я не люблю костюмы! А еще больше я ненавижу завязывать галстуки! Только ради этого стоит ввести галстуки на застежке, как у меня в детстве был…

Сегодня был день демонстрации наших машин перед князем Кобылиным и его делегацией. И как бы мне не хотелось надевать на себя весь этот строгий деловой костюм, сейчас это было очень нужно. И нужно всем троим: и Богомолову, и Кобылину — младшему, и, в частности, мне. Эх, жаль, что в этом мире еще не было человека, который выходил на презентации в водолазке, джинсах и кроссовках… Хотя… Может мне стать основателем нового стиля?… Как говориться, посредственности копируют, гении воруют… Ну да ладно, об этом можно будет подумать, когда наша компания заберется повыше… А пока строгий регламент, строгий костюм, удавка на шею и заколка с гербом империи на галстуке…