Мастер...

Таких примеров имелась масса. Юти пришла к выводу, что абсолютно нормальных людей так же мало, как оазисов в сухих землях Пределов. Можно противиться им, но лучше принять как неизбежную данность. Ведь мы не кричим на грозовую тучу в сезон дождей или не показываем кулак пустынному солнцу.

Но еще больше Юти хотелось есть, отпарить в теплой воде с солью уставшие ноги (с мозолями благодаря двум кольцам регенерации удалось немного справиться) и лечь на мягкую подушку, а не свернуться на твердой земле. Потому после недолгих колебаний она кивнула так резко, что шапка съехала ей на лоб.

— Хорошо, — сказал Ерикан таким тоном, что стало ясно, ничего хорошего ждать не приходится.

Зато уже в закатных лучах заискивающего весеннего солнца они входили в Весерин. Юти с любопытством, так свойственным молодым натурам, бывшим где-то в первый раз, внимательно оценивала для себя этот небольшой по всем меркам городок.

Самое главное, с чего можно было начать — это окрестности близ Весерина. Девочке бросились в глаза расчищенные от леса поля и пара крохотных деревушек. Что означало одно — народ несмотря на культ этих самых Вельд у власти, живет здесь неплохо, раз сеет хлеб и выкорчевывает деревья.

Второе — городская стража. По ней всегда можно много сказать о самом правителе. Когда девочка после долгих лет скитаний вновь вернулась в Райдар, то отметила сытых равнодушных солдат, для которых служба стала чем-то рутинным и скорее мешающим основным делам.

Здесь их встретили цепкие бойцы, закованные в отменные доспехи. Юти даже подумала, что гвардейцы Весерина не в пример лучше своих визави из Конструкта. Был среди солдат и Егерь — тощий старик с голодным взглядом и торчащими скулами. Юти даже сначала подумала, что он темнокожий, так обильно тот оказался изукрашен татуировками зверей Скверны.

Их остановили, долго расспрашивали: «Откуда, куда, зачем?». Благо, фантазия Ерикана вкупе с его показательной кротостью и смирением, которую старик великолепно изображал при встрече с солдатами, сделали свое дело. И путники пошли дальше.

Третьей отметкой Одаренной стала чистота и порядок на улицах города, тоже бросившиеся в глаза. Как сказал как-то Ерикан, Конструкт — это город контрастов. Лицко иногда добавлял, что каждому нужно увидеть их столицу, прежде, чем умереть. Юти понимала, о чем говорит и один, и другой.

Все зависело от района где ты жил. К примеру, на Медной аллеи был вылизан каждый булыжник мостовой, тогда как площадь Подаяния, на которой и располагался храм Аншары, представлялась весьма неприятным и грязным местом. Так было не только в Конструкте. Стоило тебе уйти немного от центральной улицы в Сотрете, как глазам открывалась подлинная изнанка города. А подворотни у рынков Пелта вообще были своеобразным испытанием для крепости желудка.

Однако в Весерине оказалось по-другому. По крайней мере, за ту треть часа и множество улочек, которые удалось пройти, Юти не видела пьяных, одурманенных лесным маком или попросту нищих. Никого не тошнило в переулках, никто не мочился за углом и ни одна добрая душа ни разу не вылила им под ноги помои или просто грязную воду. А ведь прошли они порядочно, пока наконец Ерикан не кивнул на крохотную дверь скромного трактира с едва заметной вывеской.

Юти даже на машинально сжалась. Обычно в таких заведениях водилась публика самого низкого пошиба. Да и водил, как правило, ее Ерикан в места похуже, потому что там было значительно дешевле. Однако и здесь девочку ждало удивление.

Да, место оказалось небогатым, впрочем, столы предстали чистыми, немногочисленная публика скромно и молчаливо выпивала и закусывала, без всякого намека на возможные непотребства, а в трактире пахло чем-то мясным, жирным и невероятно вкусным.

Ерикан занял стол в углу, всем своим видом давая понять, что он сделал самое основное, а Юти пошла договариваться о постели и еде. К ее удивлению, все прошло даже быстрее, легче и, что немаловажно, дешевле, чем ей представлялось. Каких-то шестьдесят медяков.

Огромную миску рагу с кроликом Одаренная не съела, буквально проглотила, обжигая язык, торопливо закусывая ржаным хлебом, квашеной капустой и хрустя луком. Едва успела хватануть огненный, только уже в другом смысле, глоток местного эля, как Ерикан забрал кружку себе. Однако настроение Юти уже нельзя было ничем испортить.

К тому же, в скромной комнате на втором этаже помимо двух высоких кроватей с соломенными матрасами, столом и лампой, имелось еще кое-что, а конкретнее — небольшой чан с подогретой водой. Юти с наслаждением помылась, даже простернула одежду, очищая от грязи и глядя, как Ерикан посапывает, мирно переваривая в себе две кружки крепкого местного эля.

Вскоре девочка растянулась на жесткой кровати, которая после земли в лесу казалось ей мягкой периной. И даже прикрыла глаза, тут же провалившись в сон. Ей снилось нечто невероятно теплое, приятное и яркое, вместе с тем лишенной четкой формы и размеров.

В действительность ее вернули быстро, точно по щелчку. От удара двери о косяк девочка мгновенное открыла глаза и почти сразу оказалась на ногах. Старик неплохо натаскал ее, ибо не успел противник в лице стражников вторгнуться в их временное жилище, а Юти уже была готова к бою. И ночным гостям бы явно не поздоровилось, если бы не старик. На плечи девочки легли тяжелые руки Ерикана, а сам старик негромко шепнул ей.

— Не надо.

Наконец перед стражниками вышла женщина в свободном балахоне с капюшоном, похожим на тот, который носят храмовники. Отличался только цвет. У известных Юти последователей Аншары одеяния были белые, у Сестры — бурые, как шкура медведя.

— Именем Святой Настоятельницы, идите за мной, — произнесла та сухим, бесцветным, как глаза старика, голосом.

А сам Ерикан впервые за все время странствий чуть слышно выругался.