Дар Персиваля Грейвса

Грейнджер кивнула.

— Благодарю, Джон, — отозвалась Гермиона, пока мужчина усаживал мать. — Сью не разговаривает. Она помогает мне делать записи, — пояснила она.

Грейвс, встретив удивленный взгляд Джона, еле сдержал улыбку — конечно, вряд ли кто-то мог бы себе представить, что существуют немые журналисты. Грейнджер же, не обращая на переглядки внимания, присела рядом с Эми.

— Может быть, чаю? — неловко предложил Джон.

Гермиона с радостью приняла предложение.

Она не делала попыток разговорить Эми, пока Моррис отсутствовал. Он вернулся с подносом, полным кружек. Поставил его на стол. Джон хотел что-то сказать, но Грейнджер направила на него палочку, и мужчина осел на пол.

— Это было обязательно? — сквозь зубы прошипел Персиваль.

Грейнджер бросила на него раздраженный взгляд.

— У меня нет времени церемониться, — жестко ответила она. — Вынеси его. Эми не должна видеть сына, когда придет в себя.

Грейвс, прищурившись, посмотрел на Гермиону. Нехотя достал палочку и отлевитировал тело не-мага в первую попавшуюся комнату, которая оказалась кабинетом. Оставив Джона на софе, Персиваль вернулся в гостиную. Он был рад случившейся заминке, потому что это позволило не наблюдать за тем, как Грейнджер заставляет Эми пить чай, наполненный зельями.

Когда он вошел, взгляд старушки уже был более осмысленным, хотя и скользнул по его фигуре безразлично.

Гермиона доброжелательно улыбалась Эми, попивая чай и расспрашивая собеседницу. Грейвс оперся плечом о дверной косяк, прислушиваясь к шуму в другой комнате, чтобы не упустить момент, если Джон очнется раньше положенного.

Он понятия не имел, какая информация важна, а какая нет, но старался отслеживать реакции Гермионы. И если сначала та никакого особенного энтузиазма не проявляла, отчего Персиваль снова ощутил подступающую злость, то позже ее лицо неуловимо изменилось — из вежливо-заинтересованного стало хищным, как у зверя, который напал на след.

— …Нам выделили жилье прямо здесь, в Торки! И мы — все три приюта — прожили здесь около полутора лет, — проговорила Эми. — Ферма, на которой мы жили, до сих пор действует.

— Вы помните ее название? — спросила Гермиона, не отрывая жадного взгляда от женщины.

Та кивнула.

— "Хай дэй".

— Благодарю! — Грейнджер искренне улыбнулась, убирая блокнот в сумку и собираясь встать.

Эми склонила голову к плечу.

— Вы напоминаете мне одного мальчика, что жил со мной в приюте, Рита.

Гермиона резко замерла. Грейвс увидел, как расширяются от удивления ее глаза.

— Да?

— Его звали — или зовут — Том Риддл, — проговорила Эми. — Волосы… у него тоже были такие — каштановые, буйные.

Персиваль увидел, как взгляд Гермионы судорожно заметался по комнате.

— Вы не знаете, жив ли он? — уточнила Грейнджер. — Возможно, он тоже мог бы дать… интервью.

Брови Персиваля взлетели к линии волос. Наверняка на чужом лице это выглядело довольно комично.

Эми покачала головой.

— Нет, милая. Я его не видела с сорок третьего года — тогда он в последний раз показался в приюте. Да и до этого он большую часть года проводил в школе-интернате.

— Но вы его запомнили, — проговорила Грейнджер.

Эми кисло улыбнулась.

— Знаете, наверное, не вспомнила бы, если бы не разговор о ферме. В первое лето, что мы жили здесь, Том сделал вещь… Он сделал такое, что я действительно пыталась забыть.

— О чем вы говорите? — требовательно спросила Гермиона.

-

Они вышли из дома, тщательно подправив обоим жильцам память.

— Ее болезнь неспроста, — сказала Гермиона, закрывая за собой дверь и осматриваясь на предмет наблюдателей. — Дамблдор уже стирал ей память пять лет назад.

Персиваль нахмурился.

— Значит, он ничего не нашел?

— Думаю, не успел, — проговорила Грейнджер, уверенно шагая в сторону леса, растянувшегося за задними дворами домов на этой улице. — Судя по тому, что рассказала Эми, он был у нее незадолго до смерти. Мы на правильном пути, — уверенно заявила она. А потом хмыкнула. — Поверить не могу, что за последнюю неделю меня сравнили с Дамблдором и Риддлом. Удивительно, как я Мерлина никому не напоминаю.

Грейвс проигнорировал ее слова, хотя мог бы справедливо заметить, что не-маги просто не знают, кто такой Мерлин.

— Думаю, стоит отправиться на ферму прямо сейчас, — вместо этого сказал он.

Грейнджер покачала головой.

— Слишком темно. Мы не найдем пещеру…

— Но нам нужно исследовать и ферму, — перебил Грейвс. Что угодно было лучше возвращения в дом Дадли Дурсля.

Гермиона остановилась и повернулась к нему.

— Персиваль, нет толку отправляться туда ночью. Ты и сам это прекрасно понимаешь. Почему ты так не хочешь оставаться у Дадли?

Грейвс сложил руки на груди. Контролировать лицо, будучи под чужой личиной, было сложно. И он не знал, как сказать, что не хочет оставаться в том доме из-за того, что у Грейнджер будет возможность… точнее, у Дурсля будет возможность воспользоваться шансом и попробовать восстановить отношения — Персиваль не сомневался, что Дадли попробует. Грейвс злился, что его вообще это заботит. Гордость бунтовала. Эмоции захлестывали, как бушующий залив хлестал скалы.

Было понимание, что телу тоже необходим отдых. Близилась битва.

А еще были сны. О содержании которых теперь не было возможности узнать.

Грейвс рыкнул.

— Уходи, — тихо сказал он. Грейнджер ошарашенно уставилась на него. — Уходи, я хочу побыть один, — спокойнее добавил он. — Приду позже.

Сам добровольно отпускал ее в руки Дадли.

Гордость удовлетворенно мурлыкнула. Только боль от упирающейся в ребра пустоты никуда не ушла.

Не ушла и Грейнджер. Та решительно смотрела на Персиваля.

— Никуда я без тебя не уйду, — твердо заявила она, ткнув пальчиком ему в грудь. — Тебе нужно выпустить пар — пожалуйста. Но одного я тебя не оставлю. А после мы поговорим.

Оттолкнув ее руку и еще раз раздраженно фыркнув, Грейвс прошагал мимо, зацепив Гермиону плечом, отчего та пошатнулась — ей повезло, что к Грейвсу еще не вернулись его широкие плечи. Спустя мгновение он услышал, что она пошла следом.