Пенсия для морского дьявола - 3. Подводный охотник

* * *

Мидии я собрал, но отложил пока в заранее выкопанную на берегу ямку с водой. Пусть будет запасец. Сегодня у нас рыба!

Даже Каналоа похоже наелся «от пуза» — сидел, откинувшись, с видом удава, проглотившего кролика, лениво помаргивая слегка осовевшими глазами.

— Слышь, боец, — мне, после сытного обеда тоже было лениво языком ворочать. — Ты убедился, что я не нарушаю ваши дур… ваши правила? В смысле я же не копья против человека сделал, а гарпуны для рыбы.

— Да, ты не нарушил закон… — «рядовой» даже чуть выпрямился. Не вскочил, конечно, по стойке смирно, но хоть уже не изображал из себя каменного болвана, и то хорошо.

— А видел, во что превратились наконечники гарпунов? — закинул пробный камень.

Каналоа кивнул.

Все четыре гарпуна там и бросили — хоть и затачивал после каждого удачного выпада, но, в итоге, измочалились даже не острия, а та часть бамбука, что была сделана в виде наконечника с зубьями.

— Кстати, рыбка как? Хорошо пошла? — подмигнул я с усмешкой.

— Давно такой хорошей рыбы не ел, — согласился «боец», явно не понимая, куда я клоню.

— А помнишь, как ты на меня набросился, за то, что я, по твоему мнению наконечники для стрел делал? — я вздохнул. Неожиданно, воспоминания о неудачном опыте заставили взгрустнуть — не всё из задуманного получалось.

— Лук и стрелы — это оружие человека войны, — словно припечатал Каналоа. — Если тебя с этим увидят воины, они тебя убьют.

Мелькнула мысль: «А тебе то что?». Но сказал я не это.

— Я не делал наконечники для стрел… Каналоа. — мне показалось, или в глазах бывшего воина что-то отразилось? Какое-то чувство… Непонятное. — Это были… Это должны были быть наконечники для гарпуна. Понимаешь, — я опять вздохнул. Я ведь его ещё в свои планы не посвящал? — Мне нужно что-то очень острое и прочное, чтоб пробить шкуру большой рыбы. Не такой, что мы с тобой набили с берега. Ещё больше. Заострённый бамбук тут не поможет…

Пауза. Какое-то время мы оба молчали.

— Я могу сделать наконечники из камня, — наконец разлепил губы бывший воин. — Я это умею.

Я уже хотел было поблагодарить его, спросить о сроках… Почему-то «ставить задачу» сейчас мне показалось неправильным. Но Каналоа удивил ещё больше.

— Ещё я могу попробовать сделать сам гарпун из каменного дерева… Как твой кинжал, — показал глазами он. — Это будет хорошее… хороший гарпун. Вот увидишь.

Окончательно смерклось. Пляж освещали лишь угли прогоревшего костра. Мы сидели друг напротив друга, погружённые каждый в свои мысли. Я думал о Руйхе, о том, что скоро оставшихся на рифе Учеников дед, наконец, признает достойными стать людьми глубин, и тогда… Может тогда она заглянет в деревню?

— Ты сказал, что сделаешь меня человеком, — неожиданно проговорил Каналоа.

Я аж вздрогнул!

— Что⁈ — я даже потряс головой, — А… сейчас ты кто?

— Я лишь тело. Того, кто когда-то был человеком и воином. Мою жизнь забрал ты.… Ты сможешь вернуть мне жизнь?

Не сразу сообразил — так это он про ту мою шутку, сказанную не всерьёз, когда мы ходили за рыбой! Вот чёрт! Так вот ляпнешь, не подумавши, а рядом человек, без чувства юмора…

— Так ты можешь?

Выражения его лица я рассмотреть не мог. Но почему-то казалось, что смотрит на меня это «тело без души» с затаённой надеждой. Хоть по голосу и не скажешь.

Калейдоскоп мыслей пронёсся в голове в краткий миг. И не все из них были позитивными. «Не смей!» — кричал кто-то во мне. — «Ибо когда он снова станет „человеком“, а то и воином, тогда вспомнит, кто был причиной его бед!»

Я покачал головой.

— Не знаю, — помолчал. Вздохнул. — Надо у шамана спрашивать, а он меня видеть не хочет.… Ладно, — я дотянулся до его плеча и ободряюще сжал, — что-нибудь придумаем.