Святки без оглядки

* * *

Снеженика вышла на улицу. Солнечный свет слепил глаза. Орали дети, воробьи, заливались лаем собаки. Атмосферно. Празднично. Вокруг все пело, ликовало, а душа взывала к действию. Следом, хохоча, выскочили девчата.

— А князь-то, князь! Глазищи — во! — хохотала Ульянка, изображая Долгомышкина.

— А Димитрий? Ты видела, как он смотрел? — заливисто поддержала Дуняшка.

Да неужто? Снеженика замерла, почуяв, как екнуло сердечко. Она ослабила платок — стало жарко, потом и вовсе стянула его, спустив на плечи.

— Димитрий был там?

— А то! — хохотала Ульянка. — И глазья похлеще князя на тебя таращил! Ты, может, не заметила, — понизила голос она, — он весь день за нами ходит! И сейчас идет, вон там… — она повернулась, чтобы показать, но Снеженика ловко перехватила ее за рукав.

— Тише! Не смотри в его сторону! Делай вид, что не замечаем! — тут же отвернулась она, едва скрывая торжество.

Ну что, похоже, бастион пал? Эх, Вадька, не догадался в свое время сделать так же! Это же такой экстрим! Охота, эйфория, страсть! И эти чувства ее просто окрыляли.

Весело болтая, они пробирались через разноцветную толпу к палатке скоморохов.

— Ах ты, стерва беспутная! — Федоська разъяренной кошкой вцепилась в ее рукав. — Разрядилась как матрешка и женихов чужих сманиваешь?

Кто тут матрешка — еще поспорить можно. Федоська, кажется, нацепила на себя весь гардероб сразу. Тут и яркая, вышитая душегрея на заячьем меху, и выглядывающая из-под неё пышная пестрая юбка, и цветное покрывало из кисеи и шелка, три нитки бус на шее и ленты на косе. По сравнению с ней Снеженика выглядела серой мышью, хотя нарядилась в праздничный платок и даже сменила валенки на поношенные, но яркие сапожки.

— С каких пор в женихи себе его записала? — надменно фыркнула она. — Такие, как он, на таких, как ты не женятся!

— На таких, как ты, что ли женятся? — вспыхнула Федоська. Черные глаза метнули искры — того и гляди в косы вцепится!

— Больно надо! — отступила от нее Снеженика. — Он не в моем вкусе! Мне мужики покрепче нравятся!

— Вся деревня знает, кто тебе нравится! Вот его и охмуряй, а моего не трогай! — продолжала напирать та.

Топот копыт и возмущенные вопли заставили их оглянуться, а толпу — расступиться. Федоська мило улыбнулась, подцепив Снеженику под локоток, и состряпала приветливую физиономию.

Князь, верхом на белом жеребце, красуясь, пробирался сквозь толпу. Темный коричневый сюртук с бархатным воротником подчеркивал его щеголеватость. Узорчатый шарф на шее и темный жилет, вышитый шелком, начищенные до блеска сапоги и небрежно накинутая на плечи бобровая шуба довершали светский образ. Головного убора по причине ясного дня на нем не было, ветер колыхал завитые виски.

Вот он — тот самый прынц на белом коне, которым все девчата грезят! Хоть картину пиши! Ну пусть не прынц, а князь! Зато воочию и прямо тут. Жизнь прожита не зря, будет, что внукам рассказать.

Снеженика усмехнулась, окидывая его взглядом. А вот не вштыривает что-то! Обидно даже… Зато Федоську впечатлил, уж это точно — облизывается, как лиса на колобка!

— Почем петуха продаешь, красивая? — поравнявшись с ними, затормозил князь.

— Не продается! — надменно бросила Снеженика, стараясь не смотреть на князя, и вздрогнула, выхватив краем глаза из толпы недовольный взгляд Димитрия.

— Золотом плачу! — настаивал князь.

— Смотря, сколько дашь! — неожиданно встряла Федоська, переключая внимание на себя. — Нынче петухи дорогие!

Долгомышкин захохотал и спрыгнул с лошади.

— Ладно, тогда меняю на своего! — он выудил сахарного петушка на палочке и протянул его Снеженике.

— Ой, благодарствую! — тут же выхватила петушка у него из рук Федоська. — А я как раз таких люблю! А у нее зубы болят, — покосилась она на Снеженику и мило улыбнулась.

Князь немного растерялся.

— Кстати, — спохватился он, — забыл представиться — Василий Юрьевич! А вы?

Он, рисуясь, протянул руку Снеженике.

— А я Федосья! Очень приятно! — вновь опередила ее шустрая подружка, пожимая пальчиками его руку, и вдруг резво подцепила его под локоток: — А что, князь, говорят, театру сегодня привезли, пойдемте посмотрим?

Снеженику при этом она незаметно оттеснила плечиком. Та спускать не собиралась, открыла рот, чтобы возмутиться, но тут мимо со свистом пронеслись сани, запряженные… быком! Выкрашенная в красный цвет дуга, ленты на рогах… Парни в санях смеялись и заливисто свистели, за ними вслед, захлебываясь лаем, неслись собаки.

Запас терпения Звездоцапа достиг своего предела. Не в силах больше сдерживать задор, он выдрался из рук Снеженики и спрыгнул в снег. Расправил крылья и что есть духу припустил следом, включаясь в общее веселье.

— Стой! — завопила та, кидаясь за ним, но угодила в толпу ряженых.

Парни и девки в меховых накидках, с рогами и разукрашенными масками на голове изображали нечисть и кикимор. Они мычали, рычали, пугая селян, у одного вместо шапки красовался бычий череп.

Толпа «нечисти» с визгом и гиканьем подхватила Снеженику, Федоську и князя и затянула в дикий хоровод. Откуда ни возьмись появились цыгане. Пестрые юбки замелькали в воздухе, загромыхали медяки на ожерельях. В центр круга выпихнули мужика с медвежьей шкурой на голове. Он стянул ее и расплылся в пьяной улыбке:

— Барин, а весело-то как!

— Ефим! — возмущенно взвизгнул князь. — Ты какого лешего тут делаешь? Коня поймай! В Сосновку ехать надо!

Он растолкал толпу, вытаскивая за шиворот Ефима, который, судя по всему, пребывал далеко в нирване. Потом сам поймал коня и сунул поводья в руки Ефиму:

— Запрягай! Сударыня, — это уже к Снеженике, — как поеду обратно, обязательно навещу!

— Зачем? — немного растерялась та.

— Мне может потребоваться ваша… помощь, — князь поиграл бровью и скрылся в толпе.

— Только попробуй! — сквозь зубы процедила Федоська, провожая его взглядом. — Так разукрашу — вовек не забудешь! Он не по тебе!

— По тебе ли? — ехидно усмехнулась Снеженика.

Этот хлыщ ей и даром не сдался, но позлить Федоську страсть как хотелось. Та уже пыхтела как паровоз. Воображение подкинуло картинку: они с Федоськой катаются по снегу, таская друг друга за косы, вокруг смеются люди, лают собаки, скоморохи люто завидуют, а Димитрий разочарованно качает головой. Синяк под глазами, клок выдранных волос в руках, рассыпанные бусы на снегу… Финал. Аплодисменты.

Федоська, судя по всему, подумала о том же, поэтому грозно полыхнув глазами, развернулась и зашагала прочь.

Снеженика оглянулась в поисках своих. Девчат и след простыл — наверняка театру побежали смотреть. Дед Данила обнаружился за накрытым столом. Он восседал у самовара и воодушевленно играл бабкам на гармони, те млели и охотно подпевали. Димитрия нигде не было видно, зато рядом вещала бабка Матрена, взахлеб докладывая новости всем любопытным:

— Какого-то дурня прислали — грамоте не обучен, манер не знает. Молодой да бестолковый аки пень дубовый. Говорит не по-людски, двух слов связать не может. Его даже Глашка Данилова за пояс заткнула.

— Дык енто он петуха ее испужался!

— А петухов от него прячьте, сказал, подати собирать будет, с кажного двора по петуху, ага! Себе на пропитание. А Ермолая Потапова, почти покойного, дорогу на мельницу расчищать отправит!

Снеженика закатила глаза к небу. Во дает бабка! Отсюда и повелась, наверное, игра в испорченный телефон. Но что же делать дальше? Она призадумалась. Можно присоединиться к девчатам, хотя здорово распирает поискать Димитрия, но нужно сначала отловить Звездоцапа…

— Барин тонет! — вдруг истошно заголосили в толпе. Все засуетились, кто-то взвыл, бабы ахнули. — Почти весь утонул! Не уберегли посланника царского!

_________

Внимание! Автор не претендует на историческую точность! Помним, что роман юмористический, а не исторический)))