Пушки к бою

– Там тоже не дураки управляют кораблем, – ответил Ссаил, – хорошо, что отбились. И Сюр молодец. Здорово подгадил капитану черных. Ха-ха. Тому точно новые штаны пригодятся…

Новое испытание для тела и психики Сюра стало для него почти фатальным. Он потерял сознание, а когда пришел, то увидел над собой озабоченное лицо Любы.

– Как ты, Сюр? – участливо спросила девушка. Сюр поморгал. Ему показалось, что он плохо видит. Лицо Любы сейчас было перекошено на одну сторону. Правая часть была как парализованная, и девушка разговаривала низким, грудным голосом, слегка шевеля левой стороной рта. Правый глаз смотрел не мигая и пугающе.

– Я нормально, а что с тобой, Люба?

– Перегрузка, Сюр. Нейронные связи не выдержали. Ждем, когда придет в себя Гумар.

– Гумар? А с ним что?

– Хуже, чем с тобой. Разрыв селезенки, кровоизлияние в мозг. – У Сюра поползли глаза на лоб. Андроид это заметила. – Не беспокойся, – успокоила она капитана. – Вы оба прошли полный курс реабилитации. Ты первым вышел из состояния сна, скоро выйдет и Гумар.

– А как… Руди? – Сюр боялся спросить о ее самочувствии, но пересилил себя.

– У нее все хорошо. Хлопочет у капсулы Гумара. Стазикапсула прекрасно справилась с перегрузкой, не то что корабль и мы, андроиды…

– А с вами что?

– Половина андроидов недееспособна. Перегрузка разорвала наши нейронные связи. Маша и Алла лежат на складе. Там же еще трое андроидов-специалистов…

– А как же ты справилась?

– Я тоже легла в стазикапсулу. У меня повреждены лишь волновые передатчики и то частично. Парализована правая половина лица. Кондукторы не имели нейронных связей, их не модернизировали, но с перегрузкой они справились успешнее нас…

– Хоть это радует. А с кораблем что?

– Разгерметизация технической секции, и сдвинут один из маршевых реакторов для разогрева плазмы. Так утверждает Руди. Она сказала, если бы ускорение было немного больше, реактор сорвало бы со своего места, и мы взорвались бы. Она придумывает для тебя казнь.

– Тогда я не буду приходить в себя, – ответил Сюр и опасливо повел глазами по сторонам. – Гумара она, значит, жалеет, а меня, значит, хочет казнить. Вколи мне снотворного и скажи ей, что мне совсем плохо…

– Ты, Сюр, здоров. У тебя лишь упало давление, и ты потерял сознание.

– Всего лишь?

– Еще разорвано легкое, сломаны два ребра и сильный ушиб грудной клетки. Ты потерял сознание и в момент начала ускорения выпал из ложемента, и тебя очень сильно ударило о пол рубки.

– Разорвано легкое? А ты говоришь, всего лишь упало давление…

– Ну да! Если бы ты не вскочил с ложемента, то ничего с тобой бы не случилось.

– А с Гумаром тогда почему такие проблемы?

– Он нежнее устроен, чем ты. Ты стрессоустойчив, он нет…

– Этот самоубийца пришел в себя? – послышался суровый голос Руди. Сюр тут же закрыл глаза, сложил руки на груди и притворился, что находится без сознания.

– Хватит притворяться, Сюр. Вставай нам надо поговорить.

Сюр еще пару секунд полежал, изображая мертвеца, потом понял, что Руди не отвяжется. Открыл глаза и умирающим голосом произнес:

– Руди, я так рад тебя видеть здоровой… Я так переживал, детка… прости, я сейчас не могу разговаривать… Ох… Ох… Мне очень плохо, у меня легкое разорвано… Я… Я… почти не дышу… Ох… Ох…

– Это правда? – озабоченно спросила Руди.

– Да прям. Он здоров… лежит и притворяется.

Сюр открыл глаза снова. Вздохнул, убрал руки с груди.

– Предательница, – проворчал он и сел.

– Я не предательница, я не умею врать, – спокойно отозвалась Люба. – Не обижайся, Сюр. Хочешь, пока Алла и Маша отдыхают на складе, я поживу у тебя? – Сюр глянул на ее перекошенное лицо, вспомнил, как была опасна неисправная Маша, и отрицательно закачал головой.

– Нет, нет, Люба. Не надо таких жертв. Пусть у нас все будет как у людей. Тебя восстановят, я начну ухаживать…

– Я же тебе говорила, он испугается, – засмеялась Руди. – А ты не верила. Он с некрасивыми не спит. Похотливый кобель, одно слово. И неблагодарный…

– Почему это я неблагодарный? – возмутился Сюр.

– А с похотливым кобелем ты, значит, согласен. Да? – спросила Руди.

– Да… То есть нет. Чего вы от меня хотите? Я болен. У меня ушиб грудной клетки и низкое давление. Я плохо соображаю… Ты вон утешаешь Гумара, а меня некому утешить…

– Хорошо, – пожала плечами Руди. – Я тебя сегодня утешу. Гумару все равно до завтра лежать в капсуле. У тебя и поговорим. Поднимайся и вылезай. – Увидев, что Сюр хочет что-то возразить, пресекла его намерения на корню. – Тебе действительно нужен релакс женской ласки, так что не спорь. Ты мне ближе брата. Я бы сказала – роднее.

– А как же Гумар?

– Гумар все понимает. Он понимает, что у меня есть только два близких мне человека, ты и Гумар. Вернее, теперь Гумар, потом ты. А у него есть я и ты. А у тебя есть я и он… И вылезай. Мне нужно поговорить с тобой… Наедине.

Сюр вылез, надел повседневный комплект одежды, не спеша обулся и выпрямился.

– Я есть хочу, – произнес он.

– Пошли в кают-компанию. – Руди ухватила Сюра за руку и, не выпуская, потащила за собой. Он оглянулся и увидел кривую усмешку на лице Любы. Обреченно вздохнул и перестал сопротивляться. Уж если Руди что задумала, то этого не выбьешь из нее ничем. Он, впрочем, такой же.

В кают-компании Руди заказала ему котлетки, пасту-пюре из белков и углеводов и овощное желе. Поставила перед ним рюмку «Континенталя», за что Сюр взглянул на девушку с огромной благодарностью. Выпив напиток одним махом, он приступил к еде.

– Ну, о чем ты хотела поговорить? – спросил он.

– О странных желаниях, Сюр.

– Да-а? Ты тоже хочешь напиться?

– Глупости, напиться я не хочу, но ты пообещай, что не расскажешь то, что я тебе скажу, никому.

– А кому я могу что рассказать? Маше и Алле? Гумару?

– Им тоже не надо.

– Хорошо, Руди, обещаю. Ты меня, признаюсь, заинтриговала… Говори. – Сюр перестал есть, отложил вилку и внимательно посмотрел на девушку.

– Сюр, мне, конечно, самой странно, что я тебе доверяю такие свои тайны… Но ты мне как подружка, как папа или мама, что ли…

– Занятно… продолжай.

– Сюр, я не могу понять, что со мной. Когда я с Гумаром, я хочу тебя, когда я с тобой, хочу Гумара… Я не могу вас разделить… Мне кажется, что и ребенок ваш общий. В вас есть что-то такое, что вас делает… неразделимыми. Вот и сейчас, когда Гумара нет рядом, я горю желанием близости с тобой…

– А ты Любе об этом говорила? – уточнил Сюр. – Может, это имеет медицинское объяснение?

– Нет, я с ней не говорила… И не хочу. Она чужая… Ты родной. И ты умный… Хотя дури в тебе непочатый край. Но ты всегда находишь выход… Сюр, я страдаю. Помоги мне.

– Как?..

– Как мужчина.

– Ладно, пошли ко мне в каюту. С Гумаром разбирайся сама.

– Без проблем. Он чуткий и все поймет…

В каюте Сюра Руди быстро разделась и убежала в душ. Сюр обратил внимание на то, как быстро изменилась Руди. Девушка округлилась, исчезла подростковая угловатость и худоба. Налились чаши груди, и попка стала округлее. Он тоже разделся и пошел следом в душ. Вместе они окунулись в пену и смыли ее. Руди прижималась к Сюру спиной и обнимала его руками. Глаза ее были мечтательно закрыты. Она отдавалась Сюру так, как будто делала это последний раз в жизни. Страстно, со стонами и позволяла делать с собой все, что он хотел.

Потом, уже лежа в постели, она положила голову ему на плечо, прижалась, опустила руку на его пах.

– Мне надо привыкать к мужским гениталиям, – прошептала она. – Чаще их держать в руках.

– Зачем? – преодолевая сонливую лень, спросил Сюр, обнимая одной рукой и поглаживая девушку по плечу.

– Быть Ибрагимом не так-то просто. Я тебе еще кое-что расскажу. Когда я была в его теле, то пошла на осмотр к судовому врачу. Не знаю уж, что сделал с собой Ибрагим, но его гениталии были красные и ужасно чесались. Женщина, пухленькая такая, военврач, стала их трогать… И ты представляешь, я возбудилась… Как мужчина… Стыдно вспоминать, но я не выдержала и попросила ее продолжать меня гладить… а потом я испытала оргазм. Он был не такой, как у женщин. Семя выстрелило прямо ей на грудь халата, и я отключилась. Я сама себя не понимаю, я теряюсь… мне стыдно и хочется это испытать повторно. Я схожу с ума, Сюр?..

– Думаю, Руди, что тебе нужно пройти гормональную реабилитацию. Гумар ее проходил регулярно, и проблем с недостатком секса у него не было.

– Я не хочу быть заторможенной, Сюр. Я хочу быть нормальной. Нормальной женщиной, и все.

Сюр задумался. Что такое быть нормальной женщиной в этом общественном укладе, он примерно себе представлял. Все женщины, по его мнению, делились на две категории. Одни выходили замуж за рекомендованного психологами партнера и жили вместе. Вместе проходили курс терапии совместительства, работали, растили детей и копили средства на их обучение. Там не было места для любви. Одни заботы и повседневный труд. Другие не желали мириться с участью нелюбимой жены и искали приключения на стороне. Такой была жена Оверграйта Овелия. Причем общество не осуждало эти романы и смотрело на них как на невинные шалости. По мнению психологов, это позволяло таким дамам быть в гармонии с самой собой и обществом. Мужья тоже не испытывали ревности и гуляли на стороне.

Такими типичными представителями этого развитого общества были Гумар и Руди. Гумар не ревновал, а Руди искала отдушину на стороне с Сюром. Иногда Сюр задумывался, а как у него сложится с Сирелой? Он понимал, что очень не хотел такого исхода, когда она решит, что их брак не удался, и пойдет искать любовника на стороне. Он даже представлял себя в роли Отелло и гнал от себя эти мысли. Он также не представлял себе, что делать с пылкой страстью к многомужеству Руди. Она была нежна, мила и непосредственна. Обращалась с ним не как с любовником, а как с верным другом и мужем, которому доверяла все свои тайны.

«Чего-то в общении с Гумаром ей не хватает? – подумал Сюр. – Только вот бы знать чего? Что я ей даю такого, чего не мог дать Гумар?» Считать ее просто распутной и слабой на передок, как говорили на Земле, Сюр не хотел. Он внутренним чутьем понимал, что она не такая. Она не позволит никому другому, кроме Гумара и его, прикоснуться к ее телу. Свидетельство тому – списание ее с корабля за драку, когда к ней начал приставать старпом торгового корабля. Дело тут было в другом. А вот в чем? Сюр, не разбираясь в женской психологии, не догадывался. И жить втроем в его планы не входило. Он представил себе, как Руди родит ребенка, который будет бегать по кораблю и кричать: «Папа! Папа!» – и оба, Гумар и Сюр, будут отзываться. От такого видения он даже затряс головой.

«Нет, боже упаси от такого. Дядя да, но не папа».

– Ты чего, Сюр, трясешь головой? – Руди обняла Сюра другой рукой и стала засыпать. – Как же хорошо, – промурлыкала она…