Черные начала. Том 5

Пусть немного поспят.

Правда, после того как меня они отпинали, мне самому бы не помешало немного выспаться. Но, боюсь, обойтись придется исключительно пилюлями, которые пусть и немного, но облегчили боль, как и поток Ци, который я разогнал по телу.

Прежде, чем отключаться, предстояло еще осмотреть помещение, а то вдруг их тут несколько. Типа главная Мать и запасная.

— Мы… убили ее? — тихо спросила Люнь.

— А ты не видишь? — просипел я и с трудом встал, чувствуя боль в каждой клеточке своего тела.

— Вижу, но…

— Но что? Так быстро и просто? Или так ужасно, что мы сделали нечто подобное? — устало спросил я.

— Наверное, все вместе, — глухо ответила Люнь. — Она ведь не хотела зла людям, да?

— Да как сказать, — вздохнул я, медленно поднимаясь.

Но я понимал, о чем говорит Люнь. По сути, она просто хотела добра людям, но делала это своими, не укладывающимися в наше понимание добра методами. Жаль, что это никак не меняло ситуацию.

По мысленному приказу все пять клинков вернулись в зал, грязные и окровавленные. Спрятав свое оружие, я медленно направился к проходу, в котором лежала Матерь всех потерянных. Просто огромная туша мяса, по которой было сложно сказать, что это и где у него голова.

Мне даже было противно касаться ее, как, впрочем, и заходить в эту комнату, но осмотреться стоило, так как пещера явно увеличилась в размерах. У меня были определенные подозрения, что на самом деле она вполне могла здесь что-то охранять.

— Юнксу, твоя лампа, — указала пальцем Люнь на кусочек железа, что лежал в углу комнаты среди ошметков.

Морщась, я поднял кусок металла, стряхнул его и положил обратно в сумку, после чего огляделся. Меня интересовал в первую очередь проход дальше, который открылся за Матерью.

— Ты это видишь? — тихо спросила Люнь, когда мы подошли ближе.

— Что именно?

— Стены.

Я не сразу понял, о чем она говорит, если честно, слишком темно было. Но когда я поднял над головой лампу, осветив коридор, с удивлением обнаружил, что он заканчивался гладкой стеной, сплошь исписанной картинками. Ну как исписанной — на ней были выдолблены рисунки, которые со временем уже успели поистереться.

— Храм? — спросил я.

— Нет, совсем не похоже, скорее место поклонения или маленькое святилище.

Люнь подлетела к картине, внимательно рассматривая ее.

Признаться честно, я тоже с интересом окинул взглядом стену, только вот с трудом понимал, что на ней изображено. Какая-то толпа окружила человека, который висит в воздухе и лучится светом, и будто тянет к нему руки. Сверху к нему тянутся огромные когтистые лапы, которые будто хотят схватить его.

— Что скажешь?

— Что?

— Ну, что изображено, объяснишь? — кивнул я на картину. — Я как-то нихрена не понимаю.

— Эм… тут… тут изображены люди, которые получают в дар человека, который сможет что-то очень важное сделать, — медленно произнесла она, пробегая взглядом по стене. — Тут… тут изображен человек-ключ.

— Человек-ключ? — что это за супергерой.

— Так называют особенных людей. Тех, кто своим существованием может как-то изменить судьбу мира. Как ключ, который надо лишь поднести к скважине и повернуть, чтобы в мире что-то кардинально изменилось.

— Я понял, избранные, — кивнул я. — В нужное время и в нужном месте они смогут перевернуть мир.

— Да-да, именно так. Например, они могут открыть какую-то технику, что изменит мир. Или стать активатором двери в какую-нибудь сокровищницу. То есть именно они могут как-то на что-то повлиять.

— И что это за избранный? — кивнул я на картину.

— Кто-то, кто обладает даром, что может изменить как небеса, так и на землю, — с сомнением произнесла Люнь. — Не знаю, какая-то дурость получается, мне сложно понять смысл. Он нужен и небесам, и людям на земле, так как является ключом… к существованию.

И это все ты узнала из простой картинки? Я, наверное, в глаза долблюсь или еще чего, но как-то не вижу, где там можно было разглядеть такой охренительный сюжет.

Я еще раз окинул взглядом комнату и уже собирался отвернуться и идти обратно, когда взгляд зацепился случайно за небольшую надпись у самого пола под картиной. Я сначала даже и не обратил на нее внимания, скользнув по ней глазами, но в голове неожиданно что-то щелкнуло — что-то знакомое. Однозначно что-то знакомое.

И в таком месте.

Нахмурившись, я на мгновение остановился, обернулся к ней и присел, поднеся лампу поближе, чтобы лучше рассмотреть.

— Люнь? Слушай, а тебе эта надпись ничего не напоминает? — кивнул я на выбитые буквы. — Уж больно знакомо выглядят. Мы их где-нибудь еще видели?

Люнь подлетела поближе, после чего кивнула.

— Ну… вообще, да, а ты не помнишь?

— Я перевести не могу, как тут вспомнишь?

— Это слова, которые мы встретили в секте Вороньего крыла, — ответила она таким голосом, будто удивлялась, как я мог забыть это.

— Секта Воро… а-а-а…

До меня неожиданно дошло. Секта черных, точно. Там еще был такой большой камень, на котором были выдолблены слова про что-то там… родился, умер, что-то про стражу…

Но мне даже просить не пришлось, так как Люнь сама вслух прочитала слова, которые кто-то выдолбил здесь.

— Мы стражи свободы, кто кровью и смертью родился, кто узрел неправду мира, последние стражи на своем веку воли мира от рабских оков, — тихо прочитала она. — Это…

— Это полное изречение, которое было на камне, — медленно протянул я. — Девиз Вороньего крыла. Защитники судьбы этого мира от рабских оков… И еще написали это в таком месте.

— Ну… может они здесь обитали, а потом пришла Матерь? — предположила Люнь.

— Да, возможно, но…

Я встал и еще раз окинул взглядом картину.

Человек, который нужен и богам, и людям, так как даст силу… И тут же изречения черных, что они последние защитники мира от рабских оков…

— Люнь, ты много слышала о богах этого мира? — спросил я, внимательно разглядывая картину.

— Ну да, я слышала о них, а что такое?

— Они какие? Хорошие, злые?

— Я бы сказала, что они жесткие и своенравные, — пожала она плечами. — Они следят за порядком, но не влезают и не нарушают ход истории, если только этого не потребуется.

— Просто мне интересно, почему на картине они изображены как зло.