Черные начала. Том 4

Глава 117

«Я пришла сюда не мучить, а сказать спасибо», — сказала она, но это не помешало ей подойти к шкафу, в котором лежал набор средневекового дантиста, взять с интересом клещи и покрутить их в руке. При взгляде на орудие труда у меня холодок пробежал во всех частях тела, где только мог быть применён этот инструмент. Наверное, надо ей сказать, что у меня фобия на клещи.

Я внимательно следил за тем, как девушка рассматривает их, после чего, к моему облегчению, кладёт обратно. У меня даже появилось желание немного поболтать.

Обворожительное и нежное чудовище слегка изменилось с нашей прошлой встречи. Девушка, юная и, сука, ну очень красивая переоделась из простого ханьфу, пусть и дорогого, в роскошное розовое платье, чей подол слегка развивался над полом. В нём она выглядела как ангелок. Прямо услада для глаз после всего ада, на неё даже передёргивать не хотелось. Это типа из разряда: «настолько прекрасная, что не хочется даже пёхать».

— Я рад, конечно, что помог тебе, но спасибо за что? — спросил я, внимательно поглядывая за этой подозрительной личностью.

— Спасибо, что вернул мне мать, — спокойно ответила Шан, если я правильно запомнил её имя.

— Да не за что, — пожал я затёкшими плечами. Сидеть на стуле было ещё тем удовольствием, конечно. Он наверняка специально и создан, чтобы быть таким неудобным.

— Признаться честно, изначально я представляла нашу встречу иной, но… — она пробежалась изящными пальчиками по орудиям труда и покачала головой, типа ситуация изменилась, улыбнувшись.

Прямо супер мило и нежно, как невинный цветочек. Мля, супер мило… я таю…

Нет, стоп, никаких влюблённостей! Хватит с меня пока головной боли!

— У тебя улыбка матери, — хмыкнул я, стараясь придать голосу пофигизма, отгоняя наваждение. Боюсь, здесь дело не в ауре, а в природном магнетизме, который действовал в первую очередь на сознание и был естественным.

Она удивлённо посмотрела на меня, и её щёчки покрылись милым румянцем.

— А если не секрет, откуда столько ненависти в мой адрес? Я вроде как не делал клану никаких проблем, да и встретился с ним, можно сказать, в первый раз. Не считая нашей с тобой встречи. Это всё из-за Бао?

— Я не знаю никакого Бао, — ответила она, осторожно сев на один из стульев, будто боялась испачкать свою красоту от него. — Но пришёл однажды к нам человек и рассказал, что ты вытащил мою мать из хранилища и поработил её волю. А потом такой погром в городе, гибель людей из секты и мирных жителей…

— Я думал, настоящим последователям нет дела до мирской жизни.

— Однако это не значит, что можно теперь бесчинствовать. Все думали, что это твоя вина, твой план стравить наш великий клан с той сектой, сделав всю грязную работу руками моей матери.

— Прямо все?

— Я думала, — поправила Шан себя. — И будь уверен, окажись это правдой, наша встреча была бы не столь мила и любезна. И я бы начала с чего-нибудь такого…

Она подняла два пальца вверх, как пистолетом, сделала круговое движение, после чего направила его на меня.

И я…

Ничего.

Я с вопросом посмотрел на неё, осмотрел себя и вновь посмотрел на неё.

— И?

— Ты ничего не почувствовал? — удивилась Шан.

— Не-а.

— Странно…

Она подошла ко мне и тут неожиданно отвесила мне оплеуху тыльной стороной руки. Млять, серьёзно?! Ты просто ударила меня по морде для того, чтобы посмотреть, чувствую ли я боль? Вот и всё, что нужно знать об отношении таких к тем, кто слабее.

Все тёплые чувства к девушке как-то улетучились.

— А сейчас почувствовал? — спросила она с вежливой озабоченностью.

— Ты не поверишь, но да, — поморщился я от пощёчины.

— Ты странный человек, Юнксу. Ещё и мою мать обокрал…

— Вообще-то она сама разрешила забрать все вещи в благодарность, — заметил я недовольно.

— Наверное, ты её вынудил, — пожала Шан плечами.

Мне сразу стало понятно, что такие девушки, как она, всегда буду искать оправдание, чтобы быть правыми. Абсолютно всегда, и всегда найдут довод, даже самый невероятный. С ними спорить, как верить, что в шаурмечной тебе предложат по-братски побольше мяса и не спросят больше денег.

— Ага, лучше скажи, что меня ждёт? Чего там решили-то твои родители?

— Боюсь, я не могу тебе рассказать. Это не твоего ума дело, как и не касается меня. Решает всё только глава клана.

— То есть меня сдадут, — подытожил я.

— Моя мать грозится, что пойдёт с тобой. Я не знаю, отчего и почему она столь привязана к тебе, — её взгляд наполнился подозрением, — однако решение на данный момент в процессе.

— Да поскорее бы… — вздохнул я.

И в этот момент в комнату вошла Сянцзян. На мгновение я увидел ту самую женщину, которую боялись другие. Холодная, бесстрашная, которая не остановится не перед чем ради своей цели. Её цепкий взгляд пробежался по комнате и остановился сначала на мне, а потом на Шан.

На её губах появилась улыбка, которая преобразила её лицо.

— Вижу, ты познакомился с моей дочерью Шан.

— Да, мы уже… встречались ранее.

Она подошла ко мне, по пути взъерошив ей на голове волосы. Надо было видеть лицо самой Шан, которая была как кошка, даже не в силах скрыть свою улыбку. Разве что не зажмурилась и не заурчала.

— Надеюсь, ты её не обижал.

— Нет, она… милая у тебя.

— Я знаю. Жаль, что я не могу вспомнить ничего, — вздохнула она.

А как по мне, это даже к лучшему. Учитывая то, что мне рассказали, ты была настоящим тираном, который не давал ей спуску. А сейчас вон, готова затискать дочь.

— А что по поводу меня?

— Боюсь, что всё сложно, — покачала она головой.

— А как по мне, всё легко — отпустить и всё. И твой муж забрал все мои вещи!

— Боюсь, сейчас это наименьшая из проблем, — покачала она головой. — Мой муж… не хочет войны.

— Я спас тебя.

— Я знаю, но он отвечает не только за меня, но и за весь клан. За всех людей, что служат и учатся у нас.

— Хочешь сказать, что я так, разменная монета.

— Не говори так, — она взяла меня за ладони. При этом Шан с прищуром переводила взгляд с матери на меня, и в её глазах я видел огонёк ревности. — Просто…

— Всё сложно. А со мной всё легко, — пробормотал я.

— Никто тебя не отдаст, пока я здесь. Ты спас меня, вернул домой, и даже мой муж не посмеет так поступить, покуда я нахожусь здесь. А я никуда не собираюсь уходить ни сейчас, ни потом. Но тебе придётся подождать, пока всё не решится.

— И сколько мне ждать?

— Я… я не знаю. Но нам надо принять решение, как жить с тем, что я сделала и что наговорил какой-то Бао, дальше. Тебе придётся подождать.

— Будто у меня есть выбор…

С этого момента я то и делал, что сидел на этом стуле и ждал решения по поводу своей судьбы. Прошёл этот день, настал следующий, и я начал звать стражу, чтобы мне дали сходить в туалет. На призыв заглянул один из охранников.

— Рот закрой.

— Ты своей мамке рот закрывать будешь, — ответил я.

— Ты что-то сейчас сказал? — распахнул он дверь.

— Я сказал, что ты своей мамке будешь рот закрывать, — повторил я. — А теперь подойди и попробуй сделать мне что-нибудь. Хочу посмотреть, как твоя госпожа будет сдирать с тебя шкуру за это.

Охранник из пятёрочки, уже было сделавший шаг в мою сторону, остановился. Упоминание о госпоже Пань Сянцзян заставило его хорошенько задуматься, а стоит ли меня трогать. Такие вот вахтёры понимают только страх, и зачастую это страх перед начальством. И этим я собирался без какого-либо зазрения совести пользоваться.

Было одно удовольствие наблюдать, как он пыжится в дверях от бессилия.

— А теперь дайте сходить мне в туалет, иначе госпожа Пань Сянцзян узнает, что вы издевались надо мной.

Охранник ничего не ответил, чтобы ну совсем не потерять лицо. Он вышел за дверь, и через минут десять в комнату зашли две служанки. В отличие от тех же охранников, на их лице ни единой эмоции, лица как из камня. С полной невозмутимостью они стащили с меня штаны, после чего схватили за член, подставив под него утку (их версию утки), не дав мне при этом встать.

Сказать, сколько я сидел, пока наконец хоть что-то не вышло из меня?

Почти десять минут.

Десять минут борьбы внутри себя, когда очень хочется, но не можешь, так как перед тобой две девушки, которые пристально за тобой наблюдают.

— А можете глаза закрыть.

— Нет (х2).

Окай…

Да, жизнь боль…

С едой дела обстояли не лучше. Меня кормили один раз в день, и не сказать, что вкусно или досыта. Не вызывало рвотных позывов, и на том спасибо. Какая-то кукурузная безвкусная каша с редкими кусочками мяса, какой-то салат и сок из… травы, иначе описать я эту бурду не мог.

Так и прошла первая неделя, за которую я так и не смог сдвинуться с этого несчастного стула. Всё было как на зоне по расписанию: один приём пищи, три похода в туалет. Про меня будто забыли, и единственным собеседником, чтобы совсем не загрустить, была Люнь.

Она и подбадривала меня, и развлекала разговорами, рассказывая сказки из своего детства или о своих приключениях. Как, например, посетила долину летающих гор или видела драконов. Проходила через бесконечные густые леса или встречалась с удивительными животными, которые умели говорить.

Она была хоть каким-то развлечением в этой камере, где я видел только служанок, да и очень изредка охранника.

Не сказать, что я прямо жаловался, но они могли бы разместить меня и в более комфортных условиях. Да хотя бы в камере, где можно вытянуться или лечь, а не сидеть на стуле, так как по прошествии недели тело начало ломить и скручивать болью, от чего пришлось даже Люнь вмешаться.

А следом прошла вторая неделя, и у меня возникло стойкое ощущение, что про меня забыли. Похоронили, как неприятный документ с открывающими грязную историю фактами, в глубину картотеки и забили. Так вроде и не убили, а значит, вернули долг, но в то же время не дали уйти, а значит, и избежали конфликта с той мудоденьской сектой изумрудных дебилов.

Я люблю жить, без шуток, но при таком раскладе лучше бы они меня убили, серьёзно. Вот так забить и обречь жить в таких условиях — это ещё хуже смерти. Всю жизнь провести на стуле, раскидывая по телу Ци, чтобы избежать последствий долгого сидения на одном месте, и смотреть на вечно горящий камин…

Словно камера для пожизненного заключения.

Наверное, единственное, чему способствовало подобное место, так это медитированию. Учитывая, что теперь никуда не надо было бежать, никуда не надо было спешить, я мог сколько угодно потратить времени на собственную прокачку, пусть и без пилюль, к сожалению. Медленно и нудно, но это было хоть какое-то полезное занятие. Да, с моими особенностями это занимало много времени, но теперь я особо никуда и не спешил, если уж быть честным.

Зато на третью неделю меня посетил не кто-то, а сам глава клана Пань Кто-то там. Я, честно говоря, за эти две с половиной недели уже немного и отвык от людей, даже несмотря на Люнь.

Меня разбудила Люнь, не он. Она начала тормошить меня.

— Юнксу, вставай!

— Что? Что такое? — я сонно моргал, пытаясь навести резкость на камин перед собой. Глаза уже настолько привыкли к полумраку, что я с трудом что-либо различал. — Что стряслось, Люнь.

— Глава клана, он идёт сюда.